[ Каминная полка ] Стёб известного

"Ты проспал 12 лет. Пока ты спал,
силы зла захватили Мордор, Гондор
и Костромскую губернию. Глаз
Саурона смотрит на нас, а тебя до
сих пор нет на работе!" (с)
Сколько уже пыли осело и было вытерто с тех пор, как вышел Ночной Дозор... И только буквально недавно черт доползла за просмотра его стёбного варианта, Ночной Базар с Володарским.

(Гесер, рисуя на полях книжки
девушку с воронкой над головой)
"Волос кудрявых завиток -
И вот создал же бог игрушку.
Пора мне завести подружку,
А то не в шутку занемог!"
(с) оттуда

В общем и целом, по моему суровому мнению, четверка твердая. Но некоторые приколы срубали намертво, просто намертво, да и любимый с детства голос не мог не радовать.

(начальная сцена битвы на мосту)
""Э-эх! Не умеем мы еще в стратегии играть,"
- подумал Гесер, - "Столько хороших ребят
гибнет. А если сколотить из них бригаду
электриков?.. Я мог бы быть весь в шоколаде!""
(с) оттуда

Единственная просевшая сцена - это когда Антон к Светлане пришел, воронку снимать. Нагородили много, но - не слишком оригинально. Зато другие моменты хотелось пересматривать раз по пять!

(сцена в кабинете Гесера, Антона
проволокли по столу, и великий
вынимает из него ножницы)
"Ужасно, молодой человек, ужасно.
И где это вас так плохо постригли?"
(с) оттуда

В общем, изрядная кучка неплохого позитива по заказу Лукьяненко. На мой вкус, для маркетингового хода совсем недурно.

@музыка: "И треснул мир напополам и поперёк, потом повдоль и от угла наискосо-ок!"

@настроение: отменное

@темы: Кино, Позитив

---

И последнее.

Счастье - это когда ты видишь сам себя и понимаешь, что ты в мире с собой.
Счастье - это когда ты видишь сам себя и понимаешь, что ты в мире.
Счастье - это когда ты видишь сам себя и понимаешь.
Счастье - это когда ты видишь сам себя.
Счастье - это когда ты видишь.
Счастье - это когда ты.
Счастье.

(с) черт

@темы: проза, Наблюдения, Позитив

---

хо-хо...

Мне кажется, Большой Андронный Коллайдер стал неотъемлемой частью нашей жизни. Оно как бы почти среди нас, и его как бы запускали уже в некороых отдельно взятых городах России - это я по настроениям сужу.

А что вы думаете о Большом Андронном Коллайдере?

@темы: Социо, Наблюдения, Позитив

---

А Баш все жжОт

"в сязи с переводом на украинский всех фильмов на Украине в фильме "Пираты Карибского моря" появился новый персонаж - Жэк Горобэць.
Кинозалы лежат.
>>Это еще херня. Знаете как теперь именуется фильм "Щупальца"? "Мацяльця"=)"

"Во время последней поездки на дачу я понял хитрую тактику атаки мошкары: выделяется один камикадзе, который прицельно влетает в глаз, и, пока жертва, матерясь, выковыривает его оттуда, остальные, пользуясь моментом, кусают, кто куда попадёт."

@темы: Позитив

---

счастлива я в друзьях своих.

1. Адепт! Спасибо за позитивный вечер, отлично посидели, хоть и немного. И, напомни мне пожалуйста, ты что-то такое отменное сказала про моск... что-то там, съесть, не съесть... перекусить... не упомню!
2. Магистра! Адепт передала мне твой подарок, я растекаюсь радостной лужей) Спасибо большое, отличная штуковина, и оформление просто великолепное! Спасибо-о) Счастье накрыло меня)
3. Нелюдь! Ты и сама знаешь, за что! За целый день отличного настроения и еще кое за что

@темы: Социо, Позитив, ПЧ, Город

---

[ Творчество ] рабочее название "Как там?"-8

Продолжаем в том же режиме, теперь на очереди движуха.

Глава 8. Улицы, дома, башни...

Предложение знавицы выйти на улицу и идти, куда глаза глядят, кажется мне абсурдным. Я не знаю местных порядков, города, вообще ничего здесь, кроме того, не хочу разминуться со спутниками, наличие которых рядом давало мне хоть какие-то шансы, да и знавица еще может дать мне хоть какую-то полезную информацию. Я вдыхаю поглубже, чтобы объяснить ей несуразность такого подхода, но она опережает меня:
- Твой страх мне понятен. С другой стороны, взгляни, как все обстоит на деле: через малость я оставлю дом, чтобы улаживать свои дела. Неужели ты будешь сидеть здесь и терять время, вместо того, чтобы попытаться найти помощь?
- Или приключение на собственную… кхм.
- Или ничего, - добавляет женщина, - как тогда, на поле, тебе просто нужно решать, хотя ты ничего не знаешь.
- Но теперь у меня хотя бы есть, что терять..!
- Это ты так считаешь, - странно отвечает знавица с суровыми нотами в голосе. – Кроме того, нужно сильно постараться, чтобы потерять шхаведа.
- Кого?
- Тот твой попутчик, что умеет хоть как-то договариваться со шха, такие ены называются шхаведами. Он тебя так и так найдет, твое редкое шха он не упустит ни за что.
- Хорошо, но я все равно ничего здесь не знаю. Если бы ты рассказала мне…
- Даже если я проведу целый день, объясняя тебе устройство мира, ты не приблизишься ни к его пониманию, ни к решению собственного вопроса. Кроме того, мы не можем угадать, какие знания пригодятся тебе, а какие нет. Зато ты получишь шанс найти помощь вне этого дома.
Я умолкаю, пораженная. По-прежнему не в состоянии оценить масштабов опасности такой авантюры, я не могу и решиться на нее.
- Размышляй, я начинаю собираться.
Сказав это, знавица направляется ко входной двери и, открыв ее настежь, кричит: «Тхор!», словно зовя кого-то. Мне становится интересно, кто бы это мог быть, и я неосознанно отодвигаю момент принятия решения. Через минуту я понимаю, что решение уже принято. Почти сразу на зов знавицы с первого этажа поднимается какой-то мужик. Войдя в комнату, он начинает что-то тихо обсуждать с женщиной, а я покрываюсь липким пóтом. Это же он… Это тот человек, который убил четверых грабителей там, на дороге к Русти.
Убийца скоро выходит вон, а я, пытаясь успокоиться, сообщаю знавице, что это он, он убил… И сразу же прошу у нее хлеб или что-то в этом духе, и воды, и готова даже заплатить – оставаться в одном доме с убийцей мне не улыбается, картина трупов на дороге, брызги крови на придорожной траве, неестественная тяжесть мертвого тела – это все слишком еще живо.
Хлеб мне выдают даром, прибавив к нему вяленого мяса, и воду знавица сама набирает в мою флягу, а слова об убийствах и прочем не производят на нее должного впечатления:
- Не мое дело, что делил он на дороге с теми четырьмя енами. Сейчас у меня с ним договор, он делает то, что я скажу, так зачем мне волноваться о его прошлых деяниях?
- А если он обманет?
- Значение этого слова мне не известно.
- Сделает что-то против твоей воли?
- У нас договор, - спокойно, терпеливо повторяет женщина, и мне остается только кивнуть, приняв к сведению ее безграничную веру в лояльность наемника.
А затем я действительно ухожу, из страха и надежды. Уже на пороге оборачиваюсь:
- Ты все же мне очень помогла, я благодарна.
- Я принимаю твои слова, - кивает знавица, и добавляет. – Еще я бы в твоем положении очень берегла свою сумку, я полагаю, в ней содержится нечто, помогающее тебе, хотя я и не знаю, что это.
Что ж, решаю я, новость хорошая, и, кивнув на прощанье, спускаюсь по лестнице, и выхожу из дома.

Город впечатляет меня – именно теперь, днем, когда всюду движение, звуки, детали.
Улица, на которую выходит парадное дома, не слишком широкая, но пересекается с такой, чуть поодаль, и я сразу решаю идти туда, полагаясь на расхваленную знавицей удачу. Покрепче прижав к себе сумку, я выхожу на перекресток и принимаюсь разглядывать окрестности, а разглядывать есть что. Для начала, мой взор поднимается на стену ближайшего здания. На углу аккуратного оштукатуренного строения красуется металлическая табличка с надписью «Кошска Трóпа», а сверху, прямо на бежевой краске стены, черным нарисована… хм, кошка? Голова чуть мелковата, а хвост длиннее обычного, но зверек вполне узнаваем. Они, что, здесь водятся?
Затем я оглядываю пешеходов, выставленные вдоль широкой людной улицы лавки, и обалдеваю от обилия впечатлений.
Например, сразу выделяющийся из общей массы великан – метров трех, не ниже, и худой, как щепка, он медленно бредет по улице, удаляясь от меня. Длинное светлое одеяние, широкое не по размеру, роднит фигуру с корабельной мачтой в часы штиля.
Или же совершенно пустой лоток, у которого толчется целая куча народу. По очереди, которую трудно среди них определить, люди кладут на прилавок кто чем богат: инкрустированный камнями посох, старое колесо или шляпа с пером. Владелец лавки терпеливо что-то объясняет клиентам, забирает принесенные ими вещи, и отдает им нечто небольших размеров, хранящееся под прилавком.
Или интересная группа, шествующая как раз мимо меня. Люди очень разной комплекции, роста и даже цвета кожи, одеты в одинаковые светло-голубые мантии. Все эти мантии одного и того же размера, поэтому на тощей высокой женщине одеяние висит мешком, едва прикрывая колени, а пухлый, очень низкий толстяк вынужден носить мантию в обтяжку, завязав подол узлом.
Или высокий полупрозрачный силуэт, следующий за печальным человеком, страдающим, судя по виду и жестам, сильной мигренью. Или кьеу глубокого синего цвета, привязанное к столбу возле заведения «Едальня Бропы», или огромный мешок, который тащит очень маленькое существо, почти полностью скрытое своим нелегким грузом.
«Рóги – город контрастов», перефразируя знаменитые слова. Глубоко вздохнув, смешиваюсь с людским потоком, не забывая крепко прижимать сумку к себе. Медленно иду по Кошской трóпе, глазея по сторонам и пытаясь понять, как среди этой пестроты найти мудреца, способного помочь мне. Наконец, мой взор выхватывает из общей картины вывеску «Книги и советы», из-под которой, на порог заведения, выходит вполне довольная жизнью барышня. Пожав плечами, направляюсь туда – чем черт не шутит, верно?
Наверное, моя удача довольно своеобразная и капризная девица: я даже в дверь войти не успеваю, как в соседнем здании начинает твориться нечто странное: поднимается за онами верхнего этажа какой-то гомон, потом крики, глухие удары, затем тишина, которая сейчас же разрывается глубоким, рокочущим гулом. Гул набирает обороты, словно бы вбирая в себя больше звука, блуждает по дому, сменяясь треском, грохотом, ударами и криками. Затем звук спускается вниз и укореняется где-то в подвале, мерно пульсируя на басах, словно там, внизу, притаился самолет-истребитель с работающим двигателем. Была бы я кошкой, я бы прижала уши к затылку и дала бы деру, но – я не кошка, поэтому, вместе с прочими прохожими, отвлекшимися от своих дел, я начинаю медленно отступать от гудящего дома, развернувшись к нему корпусом и продолжая наблюдать. Спиной утыкаюсь в нервно вскрикнувшего кьеу, отпрыгиваю в сторону, отхожу еще дальше… Звук нарастает, а потом вдруг разряжается раскатом грома и легким землетрясением, от которого окна первого этажа дома лопаются, а дверь вылетает наружу. Впрочем, дверь-то вылетает от того, что кто-то со всей силы высаживает ее изнутри – герой вылетает вместе с побежденной дверью, проезжает на ней по мостовой, а за ним дом бегом покидают еще несколько человек, к которым он и присоединяется, едва поднявшись на ноги. Многие из зевак тоже разворачиваются и убегают. При этом, что странно, я не замечаю паники. Если бы такое случилось на оживленной улице Москвы, кругом уже визжали бы, толкались и бегали, размахивая руками и сея панику. А тут люди – точнее, ены – спокойно так, организованно разбегаются, без толкотни и лишнего шума. Я и сама продолжаю отступление, не желая оставаться на пустом месте, расширяющемся вокруг «нехорошего дома».
В общем, я дождалась своеобразной развязки: из дома начинают вылетать, выбегать, а затем и выползать самые разные и удивительные твари. Некоторая часть из них была теми самыми «тучами», и я предполагаю, что если «шха может выглядеть как угодно», остальные существа той же породы. Но их разнообразие меня ошеломляет: волосатые, толстые змеи, вертлявые карлики-уроды, какие-то бесформенные тяжелые амебы и еще невесть что. Впрочем, догадки, похоже, верны: во-первых, народ вокруг переходит в массовое бегство, а во-вторых, одно и непонятных паукообразных существ успевает прыгнуть на замешкавшегося зеваку, и он тут же хватается за голову, словно его сию секунду разбила мигрень.
Теперь бегут решительно все. Удивительно спокойно, без выражений крайнего ужаса на лицах, окружающие меня ены уверенно соревнуются друг с другом в беге, а я вот начинаю отставать. У меня еще в школе по физкультуре была еле-еле натянутая четверка, и никакие походы в спортзалы мне не помогли.
Некоторой прыти мне добавляет последнее покинувшее дом существо – огромный «тролль» жизнерадостно-рыжего окраса, с веселым оскалом и широкими плечами, которыми тварь с грохотом выносит наружу остатки дверного косяка. Штука в том, что он выбирает именно ту сторону, в которую убегаю и я – вверх по Кошской. Бежит он грузно, но довольно быстро, иными словами, догоняет. А я все отстаю, увеличивая разрыв между собой и другими участниками забега.
Я уже начинаю подыскивать убежище среди приветливо распахнутых дверей ближайших домов, выбирая проем поýже, но тут замечаю нечто интересное впереди: против общего потока, то есть, на встречу нам с «троллем», мчится некий всадник. Видимо, строптивая удача решила отвернуть от меня свой зад, и снова улыбнуться: во всаднике я узнаю Тррхе. Еще через минуту я начинаю догадываться, что будет дальше, и подумываю о том, чтобы все же укрыться в доме. Однако, я уже не успеваю.
Торговец, чуть притормозив возле, хватает меня за шкирку и отточенным движением перекидывает поперек седла, тут же снова пуская кьеу в галоп. Я не знаю, как у меня получается удержаться на седле в таких обстоятельствах, и за что именно я схватилась мертвой хваткой, но это и не важно: во-первых, переживания те еще, а во-вторых, вместо того, чтобы развернуться, торговец продолжает сближаться с рыжим чудищем. Я совершенно отчетливо ощущаю замах лапы «тролля», когда мы пролетает мимо него, но, кажется, по нам он не попал, и мы скачем дальше. Вернее, скачет кьеу, а меня болтает, швыряет и подбрасывает.
Нужно отдать Тррхе должное, он довольно скоро останавливается, и даже помогает мне: сперва скатиться с седла (оказывается, с самого начала я крабом вцепилась в щиколотку торговца, и теперь мне жутко неловко), а затем переместиться Тррхе за спину. Хотя я плохо чувствую свое тело, но ни секунды не колеблюсь: «тролль», кажется, развернулся, и снова преследует. Так что, кое-как усаживаюсь, и мы уезжаем с Кошской прочь.

По мере того, как мы удаляемся от места происшествия, я все больше успокаиваюсь, а затем выравниваю дыхание и наконец начинаю осматриваться по сторонам, благо, едем мы теперь нет так быстро – «тролль» остался позади. Последствия непонятной ситуации заметны все менее: прохожие вокруг спокойнее, разбежавшихся тварей вообще не видно. Торговля, идущая здесь практически повсеместно, не прекращается, праздношатающиеся пешеходы шатаются вполне праздно. Мне не слишком понятно такое спокойствие, ну да всему свое время. Кроме того, я чувствую, что Тррхе чем-то озабочен или встревожен, и не спешу лезть с расспросами.
Оставив жалкие попытки проанализировать ситуацию, просто осматриваюсь вокруг, уже подустав удивляться разнообразию форм, размеров и цветов местного населения. Встречаются нам и знакомые синекожие везрилы, парочка «эльфов», один из которых – лысоватый толстяк, и его роднят с чудесным народом только длинные, почти мультяшные уши. Помимо разнообразия жителей замечаю, что ездовые животные тоже весьма пестрые: кьеу щеголяют различными окрасами, от пегого до ультрамарина и болотной зелени. Также попадаются и те утонченные оленелошади, хрупкие, жилистые и высокие, а еще – один тяжеловесный, массивный зверь, впряженный в телегу.
Сам город тоже изумляет. С некоторой натяжкой его можно считать похожим на европейские средневековые города: каменные мостовые сменяются деревянными или сходят на нет до грунта, пересекаемый нами мост напоминает Чехов мост в нежно любимой мною Праге, да и дома в большинстве отвечают стилю тех времен. Загвоздка только одна – все дома очень разные, и соседствуют в самых неожиданных сочетаниях: темная, мрачная башня со стрельчатыми окнами стоит вплотную с низеньким «пряничным домиком», роскошное трехэтажное здание с колоннами и впечатляющей лепниной соседствует со строгим, аскетичным строением, имеющим минимум отделки. Штукатурка, голая кладка, брус и накладные деревянные панели сочетаются едва ли не в одном здании. И, при всем этом разнообразии, с развешенным в узких переулках бельем, начищенными трубами, удивительными резными балконами и громоздящимися чуть ли не до крыш ящиками и корзинами – при всем этом, город выглядит каким-то уютным, домашним, не хаосом безвкусицы, а своеобразным праздником архитектуры.
Середина дня застает меня под мрачными стенами монументального ансамбля, состоящего из соединенных парапетами и мостами трех высоких башен. Я стерегу кьеу, ожидая ушедшего за массивные темные ворота торговца. Прохожие заинтересованно разглядывают меня, а я подавляю желание показывать им язык. Во-первых, я тут уже больше получаса стою, во-вторых, я ошалела от недавних происшествий, в-третьих, хотелось бы где-нибудь пристроиться и нормально поесть. Мы все утро разъезжаем по городу, как мне кажется, почти бессистемно, Тррхе то и дело исчезает в каких-то домах или за воротами, и затем мы едем дальше. Вроде бы, ничего такого, но я почему-то зверски устала, да и голова начинает ныть – на затылке выросла отличная шишка, и я благодарю местных богов хотя бы за то, что обошлось, похоже, без сотрясений.
Мои незнание, удивление, невозможность понимать и делать выводы только усиливают головную боль, утомляя и раздражая. Куда мне податься за главным ответом, у кого узнать, как вернуться домой, где найти такого просвещенного мудреца? И дальше – что за шха сидит на мне, не причиняя вреда, почему Тррхе не может его забрать, и что вообще такое эти шха? Чем обеспокоен торговец, связано ли это с происшествием на Кошской, и что же там стряслось? Что это за бородатый колдун-псих, почему он тоже шха, и будет ли он и дальше преследовать меня? В висках стучит и давит…
- Потрогать разрешаешь? – робкий, тоненький голосок отвлекает меня от неприятных ощущений. Возле стоит тоненькая беловолосая девочка, в плотном платьице, зеленых чулочках, простых ботинках и курточке. Сквозь тонкие, полупрозрачные волосенки пробиваются едва заметные бурые рожки. Чуть поодаль стоит женщина – наверное, мать, очень уж похожи лица, – ошалевшая от дерзости чада. Девочка смотрит на меня снизу вверх открытыми глазами разных цветов, один синий, другой зеленый, как у кошек.
- Чего потрогать? – Интересуюсь, не сдерживая улыбки.
- Тебя и потрогать. Потом расскажу браднам, что трогала живую прыгу!
- Вот как… Тебя как звать?
- Ринея. А… А звать прыгу как?
- Ника, - отвечаю, и протягиваю руку, - трогай.
Теплая ладошка охватывает мое запястье, буквально на секунду, девочка улыбается и тут же отпускает руку и убегает вслед уходящей матери, а я остаюсь стоять и тоже улыбаться. Я не могу объяснить, почему вот так доверилась этому маленькому существу, у которого, оказывается, еще и хвост с кисточкой имеется, но ничуть не жалею о своей неосторожности. После этого прикосновения на душе у меня становится легко и тепло, в мыслях – какая-то бесшабашность. Ну, не понимаю я ничего, так и что с того. На то я прыга, чтобы ничего тут не понимать, можно сказать, профессиональная неосведомленность.
Наконец, из ворот появляется Тррхе, и без лишних слов садиться на кьеу. Он мрачен, что вчерашние тучи, но я уже придумала как разговорить его, единственного человека – ладно, ена, - который всегда рядом, пусть только до того момента, пока со мной то непонятное шха. Я припомнила наши первые диалоги, кое-что прикинула, и сделала некий вывод.
- Как я понимаю, мы между собой договорились, так? – Начинаю я, снова усевшись торговцу за спину. Тот неопределенно бурчит, и я продолжаю. – То есть, у нас договор на счет моего шха, так?
Ответное «так» торговца более уверенно.
- Я полностью согласна отдать тебе это самое шха, чем бы оно ни было, и готова помогать, чем смогу. В ответ, я хочу быть в курсе событий. Это и в твоих интересах: чем больше я узнáю, тем скорее смогу помочь.
Мы проезжаем очередной мост, и я, залюбовавшись на открывающийся с него потрясающий вид, даю Тррхе возможность обдумать мои слова. А вид – вид стоит того, чтобы им увлечься. Я совершенно не ориентируюсь в городе, но мы, судя по всему, пересекли центр, и оказались у внутреннего подножия тех холмов, которые я видела вчера с дороги. Сейчас, с реки, пологие склоны холмов, покрытые садами и расчерченные крышами домов, видны как на ладони, и взгляд, скользя по черепице и высоким деревьям, сам собою поднимается к стенам и башням венчающих холмы укреплений. Вблизи массивная крепость еще больше походит на рыцаря в тяжелых доспехах, вооруженного шпилями угловых башен, в кирасе гребенчатых стен. Камень кладки – такой же молочно-белый, как и внутренний ряд стен, опоясывающих холм, и крепость, тут и там высветленная солнцами, выглядит оплотом чистой, непогрешимой силы. Высокие облака, проходящие вверху – словно реющие флаги, а темнеющие позади горы напоминают дружину, замершую за спиной своего генерала.
Соседний холм, лежащий слева от крепостного, занят не менее впечатляющей постройкой, отнюдь не такой величественной и суровой, зато весьма оригинальной. Шесть исполинских башен исключительно напоминают группу огромных, невообразимых поганок: каждая башня обладает уникальной кривизной, и заканчивается круглой остроконечной крышей. Собственных стен вокруг башен не видно, их функцию отчасти выполняют удивительные строения, похожие на проект дизайнера-модерниста. Они выглядят так, словно раньше были единым широким кольцом, но теперь остались только вырезанные из него сегменты, похожие на поплывшие от жары кусочки пирога – также кривые, и крытые такой же черепицей, они отлично дополняют вид башен. Кроме того, крепостной холм соединен с холмом башен оригинальным мостом с высокими арками, форма которого, отсюда, с реки, напоминает синусоиду: два аккуратных максимума и один мягкий, длинный минимум.
- Может случиться, что ты сумеешь способствовать, - тем временем произносит торговец, и я внимательно его слушаю. Во-первых, я уверена, что Тррхе обладает массой весьма практических знаний, и недурно было бы у него поучиться, раз уж мне не светит вернуться отсюда домой в ближайшее время. Кроме того, что ж скрывать, он очень интересен мне сам по себе, даже угрюмая молчаливость скорее импонирует.
Еще немного поразмыслив, торговец объясняет, что сейчас он ищет других шхаведов, способных помочь ему в разрешении прецедента с моим шха. Увы, поиски его пока не приносят успеха. Кроме того:
- Сим днем убит шхавед, что на Кошской трóпе. Там ты была, и ты видела что?
Как следует все припомнив, я рассказываю, как все было, во всех подробностях, какие заметила. Увы, не так уж их и много, я-то видела скорее последствия, чем саму суть. Но торговец так не считает. Пару раз уточнив некоторые моменты, он, похоже, делает из моего рассказа какие-то выводы.
- Понимаю теперь страх прочих шхаведов града. То, что убило, было либо зело умелым шхаведом, либо знавцем, либо зело опасным шха. Оно смогло выпустить запечатанных шха, - добавляет он с явной озабоченностью в голосе.
Похоже, торговец принял мое «дополнение к договору», он объясняет подробнее обычного, и это воодушевляет.
- То есть, опасность угрожает всем шхаведам? И тебе?
- Не мне знать. Все будет ответствовать мыслям и так убившего, а их знает только оно.
Слово «так» до сих пор остается той кочкой, о какую я спотыкаюсь с разговорах. Такое ощущение, что здесь в него принято вкладывать больше смысла, это что-то вроде целей или мотивов, решаю я, припомнив давешние объяснения самого же торговца на счет «знавцев, становящихся шха». Ужас, голова трещит.
Кроме того, ситуация в Рогах начинает походить на детективную историю, что настораживает.

Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги.
Глава 3. Вечер, дождь, встречи.
Глава 4. Колдуны и копыта.
Глава 5. Чудовища, реки и дороги.
Глава 6. Звери.
Глава 7. Заботы и советы.

@темы: Шрифф, Интересности, Творчество

---

не скажу!

убило наповал:
цитата с Баша:

397843 утверждена 2008-07-15 в 02:31
на фотофоруме:

"Подскажите, что нужно для съемки потусторонних объектов, нечисти там всякой, духов. Наверное, объектив с высокой степень просветления. Посоветуйте, какой выбрать для Кенона. А то я с китовым не могу черетй никак снять - я их вижу, а на снимках их нет."

@темы: Позитив

---

о веселом

Что-то мне вот напоминили (а именно,  Нелюдь), про концы света и прочее. Я ж его с 93его жду, еще тогда начала баранки запасать, на случай, если станет темно и нечего будет кушать... С 9ти, стало быть, лет, с детства, буквально.

известный список

2008 — на землю упадет астероид диаметром более 800 м.
2009 — исходя из расшифровок центурий Нострадамуса Питером Лори, в этом году настанет Армагеддон
2010 — закончится нефть и мир поглотит война за ресурсы. Еще обещают, что Земля отвернется от Солнца. Но это будет временный конец света.
2011 — конец календарного цикла Майя. Достаточно известный конец света, возможно состоится столкновение с астероидом 2005 YU55.
2012 — очень долгожданный конец света. Здесь целый букет — время пятого Солнца, сама солнечная система станет каким то боком к галактической оси, нарушатся все космические циклы, изменение полюсов и т.д. Дети индиго советуют подготовиться, у 0,5% населения есть шанс выжить.
2013 — Рагнарек, он же судный день. День начала и конца. Гиперпространственный переход в четвертое измерение. Для смертных это будет смерть, а для Богов – рождение.
2014 — астрофизики говорят, что к нашей солнечной системе доберется облако космической пыли, которая сметает все на своем пути. Скучный конец света.
2015 — конец какого то 9576–годичного цикла, который приводит к гибели цивилизации.
2016 — Джеймс Хансен, исследователь климатического состояния на Земле, утверждает, что в этом году растанут ледники и большая часть суши будет затоплена.
2017 — конец света по теории иерархических катастроф.
2018 — Ядерная война от того же Нострадамуса.
2019 — Банальное столкновение с астероидом 2002 NT7.
2020 — Исаак Ньютон исходя из предсказаний Иоанна Богослова рассчитал что конец света будет именно в этом году, сообщает NewsLand.
Честно говоря, хотелось бы успеть к 13му, это мое самое любимое, я там всех знаю. Там будут отжигать ребята из царства огня Муспелльхейм, на мосту Биврёст, или же вот будет корабль мертвецов Нагльфар, тоже некисло. Воронов Одина Мунина и Гугина я бы повидала с большим удовольствием. Правда, надо будет как-то держаться подальше от воды - всплывет Змей, всех нафиг раздавит, кто рядом окажется. Впрочем, главное, чтобы народ из Муспелля успел, а то в самом начале у них там Фенрир ест солнце, то есть, будет темно...
Вот уж не знаю, с чего меня так проперло, но факт остается фактом - надо как-то продержаться до 13ого и не посрамить... А то в Валхаллу не пустят, хотя, попасть в новый мир мне не светит, да и Локи, опять же, убьют. Что печально. Но дело того стоит, и, опять же, не знаю, почему.

@темы: Рога, Наблюдения

---

[ Творчество ] рабочее название "Как там?"-7

Глава в день. Последняя из готовых завтра, потом будет еще два бонуса.

небольшая драка и разговорчики

Глава 7. Заботы и советы.

Пригород Рогов напоминает планировкой дачный поселок, кольцом окружающий первый рубеж городских стен. Широкая улица, по которой мы подъезжаем к воротам, окружена низкими заборами садов и огородов. Дождь серой пеленой скрывает усадьбы, а белый камень стен от сырости темнеет почти до бурого. Путников теперь не много, и выглядят они ничем не лучше нас – темные силуэты, промокшие насквозь, со стороны довольно безрадостные. Башни укреплений кажутся двумя суровыми, темными воинами, недреманно бдящими городской рубеж. Высокие, массивные, неприступные, стоят они, держа широкую арку ворот, а у их подножия, под натянутым на шесты навесом одиноко стоит человек. Возле него путники, ехавшие и шедшие перед нами, задерживаются, но не надолго, тут же проходя за раскрытые ворота. Бырло проходит к человеку первым, мы с торговцем спешиваемся, я идувперед, следом Тррхе ведет на поводу уставшего кьеу.
Бырло коротко обменивается репликами с человеком под навесом и уходит под арку ворот, ожидая нас там. Когда я ступаю под навес, человек, аккуратного вида пожилой мужчина с длинной, солидной бородой, и в ладной, строгой одежде, переводит на меня свой внимательный взор. Он всматривается долго, слегка прищурив левый глаз.
- Прыга, вижу тебя, - произносит он спокойным уверенным голосом. – Ты ознакомлена с тем, что с тобой шха, которым ты не владеешь, от которого не страдаешь, но которое способно причинить вред любому, кто окажется рядом?
Медленно киваю, заодно запоминая понятное пояснение мужчины. Он объясняется четко и ясно; как никто из встреченных здесь, он использует речь, очень близкую привычной мне.
- А ознакомлена ли ты еще и с тем, что я могу отговорить тебя вступать в пределы охраняемого от вольных шха города Роги?
Я в замешательстве. Что я буду делать, если отсюда, как и из Прирогов, меня выставят вон? Однако, к разговору присоединяется Тррхе:
- Это шха, считаю, мне будет помогать забрать знавец места. Знавец сейчас, я знаю, в граде.
Бородач внимательно слушает торговца, некоторое время обдумывает его слова, а затем сообщает свое решение, обращаясь к Тррхе:
- Считаю, это твое правильное так. Это шха, разрешаю, будет вне твоей руки три дня, более – нет. Либо будешь забирать его, либо вы будете покидать град. – А затем поворачивается ко мне, и добавляет. – Твои цели для меня не очевидны, хочу еще раз напомнить тебе, что город охраняется, и ценен для нас.
Я серьезно киваю, торговец говорит свое «так» в согласие условий бородача, и мы выходим из-под навеса, присоединяясь к Бырло под аркой.
Проходя под ней, я невольно поднимаю взляд вверх и даже замираю: арка высотой больше пяти метров, и не ýже четырех, поражает воображение. Огромная махина, с крупной, крепкой кладкой – внушает трепет и уважение. Я почти и не бывала в замках или крепостях, не видела настолько основательных, суровых укреплений (стены монастырей или нашего Кремля уже не в счет). С краев арки стекает ручьями вода, словно занавесью разделяя «там» и «здесь». Пройдя эти завесы, мы входим в город Рóги.

Мостовых здесь нет, или, по крайней мере, нет сразу за воротами, зато есть шикарные, безграничные лужи. Ботинки мои промокают окончательно, кроме того, тяжело наваливается накопившаяся за эти дни усталость. Не привыкла я к походной жизни, поэтому – почти не замечаю приземистых каменных домиков, крытых черепицей, и не вглядываюсь в стрельчатые, прямоугольные и арочные окошки, в некоторых из которых горит свет. Просто иду следом за моими спутниками, уже не обращая на дождь никакого внимания. С новой силой начинает ныть копчик, становится холодно. Мне бы сейчас помыться, чая горячего, потом обернуться мягким пледом, с ногами устроиться в глубоком кресле и задремать. Но, полагаю, максимум, что светит здесь усталым путникам, это жесткая лавка у камина и стакан чего-нибудь вроде эля, упорно упоминавшегося во всех книжках, какие я помню. Впрочем, и это тоже было бы неплохо.
Но мы все идем и идем куда-то. Дождь сравнивает все дома меж собой, крадет детали, поэтому разницы в пейзаже я не замечаю. Только дважды нам попадаются освещенные улицы, несколько раз по дороге встречаются участки мостовой, каменной или деревянной. Общее впечатление такое, словно улицы завернулись в широкое кольцо, из которого не выйти, можно только бесконечно бродить тут, среди сырости, под темнеющим к вечеру небом.
Однако, нашу персональную вечность нарушают, внезапно и грубо. Уже который раз за эти сумасшедшие дни нечто вновь хватает меня за шиворот и вздергивает вверх, как котенка. К этому добавляется появление еще двоих здоровенных мужиков, вооруженных чем-то вроде тяжелых булав, а за их спинами видна в свете окон знакомая фигура безумного бородатого мага. Он надоел мне, хуже горькой редьки, хотелось бы побить его чем-нибудь тяжелым, но я могу только гневно дрыгать ногами, что не поможет ни мне, ни занятым потасовкой спутникам. Ситуация кажется мне довольно безнадежной, однако, то, с какой решимостью они взялись за дело, внушает надежду. Драка разворачивается прямо передо мной – почти подо мной – так что, остается только смотреть. Бырло сражается, как дикая кошка, даже большие габариты ничуть не сказываются на ловкости, тяжелые лапы так и мелькают в воздухе. Тррхе не атакует, только уворачивается от тяжелых замахов булавы, и все что-то ищет в поясном кошеле.
Колдун мечется чуть поодаль, сосредоточившись на Бырло, но, даже если нервное верещание да резкие жесты бородатого и имеют какой-то эффект, Бырло на него внимания не обращает, больше занятый своим противником. Тот кажется весьма сноровистым, и один раз зверь все же получает удар булавой в бок, но вскользь, а, дождавшись, когда противник откроется, делает ответный выпад. Вернее, выпрыг – пружинно оттолкнувшись задними лапами, зверь со всей силы ударяет противника в грудь. Проехавшись на упавшем мужике по мокрой земле, Бырло, не слезая, резко запрокидывает голову и с размаху бьет противника лоб в лоб. Соскочив с неподвижного мужика, зверь резкими скачками направляется к колдуну, а поверженный остается лежать, лицо забрызгано кровью, и не ясно, отключился он или умер.
Тррхе, вертясь, как угорь на сковороде, наконец что-то там у себя находит. Отскочив от противника, он кидает в него знакомый сгусток – точно такой же или этот самый висел в дыме костра сегодня днем. Эффект получается неожиданным: поймав сгусток боком, мужик тут же роняет свое оружие, и, держась за живот, убегает прочь с невиданной прытью.
В этот самый момент я слышу гневный рык Бырло, а затем сила, державшая меня навису, снова пропадает, и я бухаюсь в лужу. Неудачно. Поскользнувшись, падаю ничком и обо что-то ударяюсь затылком.
Наступает чернота.

Прихожу в себя медленно и неприятно. Голова тупо ноет, а, из-за того, что вокруг все так-то шевелится и переваливается, она еще и кружится. С превеликой неохотой разлепив глаза, вижу морду Бырло, почему-то снизу. В левый глаз мне тут же попадает капля воды, и я непроизвольно вздрагиваю. Бырло склоняется ко мне, одобрительно улыбаясь одними глазами, и куда-то в сторону произносит:
- Хе, Ал-трр-хейнт, та прига оживаше. Ти боявше, що помрэ, та ни о чем!
Все более осознавая, что происходит вокруг, я понимаю, что Бырло несет меня, прижав к себе одной лапой, а остальными опираясь о землю. Торговец заглядывает с боку, внимательно изучает меня, ощупывает болезненно отозвавшийся затылок.
- Живешь, - сообщает он, кивнув.
Еще минут через пять я признаюсь, что вполне могла бы идти сама; хотя и сомневаюсь в этом, но во мне какая-то гордость проснулась, что ли… Впрочем, Бырло лишь неопределенно взрыкивает, и продолжает нести меня, и я не имею ничего против: так куда теплее и удобнее. Потом, недовольно морща басовито гудящий нос, Бырло рассказывает, что, во-первых, проклятый колдун опять «пропадаше середь усего», а во-вторых, мы всё ищем, где именно живет нужным нам знавец.
- Ал-трр-хейнт та не знаше точно мисто, та искаше знауца через свою гадку пакость, - непонятно добавляет Бырло. Потом я замечаю, что перед торговцем медленно плывет в воздухе тонкая, высокая тень, и предполагаю, что это и есть «гадка пакость», то самое «шха», природа которого мне до сих пор не ясна.
Уже стемнело, и наш путь освещают лишь редеющие огни окон, одинокие фонари, да пару раз встреченные пешеходы с лампами. Они бредут мимо или вдалеке, как печальные тени или блуждающие огоньки, и мне интересно, что же за порядки в этом городе, если они не опасаются выдавать свое местоположение светом: быть может, ночью гулять здесь не так страшно, как, положим, в Москве?
Наконец, Тррхе уверенно произносит «так», и мы поворачиваем к какому-то трехэтажному зданию. Бежевая кладка без штукатурки, высокое крыльцо, стоптанные каменные ступени, на втором этаже светятся два широких окна. У крыльца Бырло опускает меня, едва не уснувшую по дороге. Пока торговец заводит кьеу куда-то за угол дома, я осматриваю дверь, сколоченную из досок, обитых фигурными металлическими полосами, вырезанными в причудливые завитушки и спирали; ручка отлита в форме дракона – ящер аккуратно сложил небольшие лапы и длинные крылья, и прикасается к двери затылком и хвостом, гордо выгнув спину. Интересно, здесь-то они водятся?
Тррхе возвращается, и мы входим в дом. За тихо скрипнувшей дверью – темнота прихожей, еще какие-то двери, лестница, и приятный травяной аромат, словно кто-то готовит отвар или чай. По лестнице мы поднимаемся на второй этаж, и здесь запах пряных трав усиливается. Из-под ближайшей двери пробивается полоска света. Торговец приближается к двери и останавливается, не пытаясь постучать или окликнуть хозяина. Однако, этого и не требуется: через несколько секунд дверь открывается сама. На пороге нас встречает… женщина? Почему-то я была уверена, что знавец – мужчина, но мягкий силуэт, подсвеченная огнем светильника копна волос, и мелодичный голос, пригласивший нас внутрь – могут принадлежать только женщине. Когда мы входим в просторную, теплую комнату, и хозяйка поворачивается к нам, я невольно замираю: женщина красива, такой спокойной, уверенной красотой, какая, я думаю, свойственная сильным, мудрым людям.
- Удивительная компания, - отмечает женщина, внимательно разглядывая каждого из нас. Остановив взор на мне, она добавляет: - Мне будет очень интересно поговорить с гостьей издалека, но это еще успеется. Ты устала, поэтому, я предлагаю тебе подняться по той лестнице, - плавный жест указывает вглубь комнаты, на винтовой подъем, - там комната, в ней ты найдешь все необходимое. И вот еще, - хозяйка подает мне глиняный стакан, исходящий тем самым травяным отваром. – Теперь иди, и отдыхай.
Не имея ни малейшего желания спорить, я от души благодарю хозяйку, киваю спутникам, затем отбываю вверх по металлической винтовой лестнице. Наверху приоткрытая дверь, а за ней: небольшая комната со скромной мебелью: кровать, туалетный столик, возле него простой стул, в углу темный, без изысков, шкаф. На столике уютно мерцает светильник, там же кувшин с теплой водой, полотенце, мыло и тазик.
Отставив кружку на столик, раздеваюсь до белья, оборачиваюсь колючим шерстяным пледом, сразу же развешиваю на стуле и спинке кровати промокшие вещи, затем старательно умываюсь, и, наконец, усевшись на подоконник, беру в руки чашку с ароматным чаем.
Дождь все каплет за окном, темные улицы обезлюдели, ночь начинает свое шествие. Но теперь она кажется тихой и уютной: истинные чудеса делает с уставшим человеком кружка сладковатого пряного отвара, теплый плед и умывание. Я еще раз осматриваю улицы с высоты третьего этажа, допивая чай. Город Роги. Возможно, первая встреча не так уж плоха.

Я просыпаюсь от странных, непривычных шумов. Спросонья откровенно удивляюсь: вроде бы, я дома, в своей постели, но что-то не стыкуется, есть тут едва заметное непривычное… не разберешь, что. Нехотя открываю глаза, и удивляюсь еще больше: совершенно незнакомая комната, чуть скошенный потолок, голые деревянные стены, широкое окно. Постепенно я припоминаю, где я, и что было вчера, а потом сосредотачиваюсь на настороживших меня шумах: тут все тоже становится просто и понятно. Вместо привычного городского шума здесь звуки какие-то более деликатные и разрозненные. Вот глухо прогрохотала телега по деревянному настилу улицы, вот двое беседующих мужчин прошли мимо дома, вот вдалеке кто-то окликнул некоего Далгара или, может, Деглара… Паузы не заполнены знакомым уху москвича нескончаемым шумом машин, здесь тихо и спокойно.
Через несколько минут я поднимаюсь и придирчиво ощупываю свою одежду. Плотная кожанка грабителя все еще сыровата (хотя, дождь несколько промыл кровь и вывел неприятный запах), да вот и ботинки влажные внутри. Зато заботливо развешенные рубаха, носки, майка и штаны подсохли, правда, последние выглядят весьма своеобразно: грязные ниже колен, они застыли двумя мятыми, словно жестяными раструбами. Ну и ладно, других-то нет.
Куртку, и кружку заодно, я забираю с собой, ботинки надеваю – не босиком же спускаться вниз. Умывшись и прополоскав рот остатками вчерашней воды из кувшина, я спускаюсь вниз. Там меня ждет знавец – вернее, знавица, как мне приходит в голову – она сидит за столом, боком ко мне и лицом к окну, возле нее на столе пустая тарелка и глиняная кружка. Кроме нее, в комнате никого, широкое пространство кажется уютным, массивный очаг и шкафы теперь прекрасно видны в свете позднего утра. На стенах тут и там прибиты небольшие полки, заставленные какими-то ступками, бутылками, угловатыми камешками, а еще дальше я вижу проем, за ним – просторную кухню.
Заметив меня, знавица поднимается с места, наливает в мою же кружку отвар из котелка, снятого с крюка в очаге, указывает на стул возле своего и садится сама. Устроившись возле, с ужасом смотрю в свою чашку: вчера я без задней мысли выпила непонятный настой, выпила его целиком, даже не озаботившись…
- Не размышляй, - произносит знавица с легкой улыбкой. – Мои ис говорят, ты, как ен-лар, то есть, похожа на нас во многом. Пей, это просто чай. А мне не зачем причинять тебе вред.
Мне остается только кивнуть и попробовать напиток – аккуратно, поскольку я ничего не в силах сделать со своей подозрительностью.
- А где мои спутники? – интересуюсь я, почему-то откладывая свой самый главный вопрос, за ответом на который я сюда и стремилась.
- Ушли. К закату оба рассчитывали вернуться. – Отвечает женщина чуть задумчиво и умолкает, а я все не решаюсь. Потом она поворачивается ко мне, внимательно смотрит в лицо и спрашивает: - Ты можешь рассказать мне, как ты попала сюда. Мне любопытно.
Я вздыхаю, собираюсь с мыслями, потом вешаю влажную куртку у теплого очага, и ботинки там же ставлю. Наконец, еще отпиваю из чашки – не для храбрости, а скорее, в подтверждение ее, а затем усаживаюсь на стул и рассказываю. Всё и самого начала: Крымский мост, парапет, стог сена, дорога и далее, в подробностях, которых сама не ожидала. Например, густо-зеленый цвет рубахи одного из грабителей или зазубрины на топоре синекожего верзилы из Русти, или оригинальный фасон курток тех эльфов под Прирóгами.
Знавица только слушает и кивает. Когда я рассказываю про повозку с левитирующим багажом, она кивает, и сообщает, что это именно она тогда и выезжала на той повозке в Роги. О сумасшедшем маге она кое-что уточняет, и, одобрительно кивая, говорит, что его уже ловят.
- Он всем здесь мешает, - добавляет она, и я целиком с ней согласна.
Моя история кажется небольшой, но, когда я заканчиваю – вчерашним вечером, - двойные тени на улице заметно сместились, утренняя ясность уступила небо легким облакам. День уже в самом разгаре, даже шума на улицах прибавилось.
- Очень удивительно то, как ты здесь оказалась, - признает знавица, - остальное как раз обычно, но, я вижу и твое удивление. Ты и правда похожа на нас, енов-ларов, так мы зовемся. Это позволяет тебе понимать нас, но есть что-то еще, что отличает тебя так сильно, как даже не всякий шха отличается от любого ена, - заключает она, и принимается размышлять о чем-то своем. А я наконец решаюсь:
- А ведь я искала тебя, - сообщаю, уже поняв, что обращение на «вы» здесь совершенно не в ходу. – Быть может, ты знаешь, как мне вернуться домой?
Женщина размышляет над моим вопросом, а я напряженно жду.
- Увы, прыга, я не знаю. У нас много старых легенд о гостях издалека, но они рассказывают о самих гостях, не о том, что с ними было, не о том, как они исчезают. Многие из вас остаются здесь, и мне доводилось видеть прыгу однажды, это странное создание до сих пор живет среди нас, в мире. Но каждая история – очень стара, в ней много вымысла, и нет никаких указаний на то, о чем ты спрашиваешь. Я также не могу указать тебе кого-то, кто знал бы.
Я медленно киваю. Старавшись приготовиться к такому повороту, я тем не менее расстроена. Даже добраться до знавицы мне было непросто, а если представить, как дико мне везло: со спутниками, с советчиками и прочим, так и вовсе авантюра та еще. Теперь же я даже не знаю, что делать дальше, к кому идти за советом – вполне повод загрустить.
- Ты удачлива, - спустя пару минут задумчиво сообщает знавица. – Нашла тех, кто смог тебе помочь, не пропала, не сломала ни одной кости, не голодала, не попала дикому зверю, добралась до города, и довольно быстро, словом – уцелела вполне. Ты неопытнее младенца, но тебе действительно везет. Игроки годами подманивают удачу, ночей не спят, уговаривая ис, чтобы добиться такого везения, а ты, похоже, носишь его в себе. Так вот, - завершает женщина, - у меня есть одно предложение о том, как ты можешь поступить.
Я навостряю уши. Все заверения в моей удаче – а знавица права на сей счет, не сглазить бы – это хорошо, но полезный совет – вещь и подавно ценная.
- Будь я сама прыгой в твоем положении, я вышла бы на улицу, взяв с собой все свои вещи, и просто шла бы вперед, как ты шла тогда с поля, в любую сторону. Я искала бы того, или то, что сможет помочь.

Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги.
Глава 3. Вечер, дождь, встречи.
Глава 4. Колдуны и копыта.
Глава 5. Чудовища, реки и дороги.
Глава 6. Звери.

@темы: Шрифф, Творчество

---

[ нашла ] у Оригинала Дубликата

1. Капля никотина...

1. Капля никотина убивает лошадь, а хомячка разрывает на куски.

2. Капля каннабиноида пробивает лошадь на “хи-хи”, а хомячка снова разрывает на куски - но уже от хохота.

3. Капля кокаина раскрывает творческие потенциалы лошади, а хомячка начинает переть от собственной невепенности.

4. Капля героина повышает самооценку лошади, а хомячка начинает ещё больше плющить от собственной невепенности.

5. Капля кетамина обеспечит лошади четыре часа здорового безмятежного сна, а хомячка расколбасит на пару суток.

6. Капля амфетамина позволит лошади сосредоточиться, а хомячка доведёт до паранойи и окосения.

7. Капля триптамина обеспечит лошади некоторое количество радужных глюков и лёгкий стрём на отходняке, а у хомячка из головы начнут расти рога, цветы и прочая разноцветная гадость. Часов на восемь.

8. Капля мескалина сместит у лошади точку сборки, а хомячка превратит в Шай-Хулуда. Карликового.

9. Капля лизергина откроет лошади путь в Матрицу, а для хомячка закроет двери в реальный мир.

10. Капля водки никак не подействует на лошадь, а хомячок будет в мясо, с диким сушняком наутро. Видели, как хомячок выпивает море? Отож...

11. Капля ацетона заставит лошадь потерять нюх, а хомячок начнёт видеть мир в синем цвете.

12. Капля суперклея, капнутая на копыто лошади, будет ей пофигу, а хомячок сдохнет с голоду.

13. Капля скипидара в попе лошади придаст ей сил для рывка на финишной прямой, а хомячок станет просто реактивным микрокиборгом - двадцать минут высшего пилотажа на одной заправке!

14. Капля ртути лошади невкусно, но пофиг, а хомячку этого хватает, чтобы разглядеть Альфу Центавра и узнать, как же красив наш мир в Римановом пространстве.

15. Капля серной кислоты разъест лошади челюсти, а хомячок станет лужей.

16. Капля селитры прочистит лошади зубы, а хомячку - мозги.

17. Капля Макрофлекса для лошади - жвачка, для хомячка - домик.

18. Капля юмора лошади бы не повредила, а вот для хомячка это было бы чересчур.

@темы: Интересности, Позитив

---

[ Творчество ] рабочее название "Как там?"-6

Первая из трех последних глав, оцифренная за сегодняшний день. Получилась довольно легкой и недлинной. Дальше - завтра.

кучка позитива

Глава 6. Звери.

Мы останавливаемся на привал после полудня, после того, как меньшее солнышко, с мелодичным названием Глынь, уже минуло зенит, а большее – Жарх – как раз перекатывается на закат. Место Тррхе выбрал редкой красоты: мы съезжаем с дороги в низину, огибаем подножие поросшего лесом холма, и оказываемся в уютной «чаше», с одной стороны ограниченной скалистым склоном, а с другой полукольцом широкого ручья и возвышающимся на том берегу густым старым лесом. Из разломов каменистого склона пробивается несколько родников, вода искристо сбегает по темному от влаги камню в одно общее русло. А там, где склон более пологий, начинается лес, почти такой же густой, как и заросли за ручьем.
Обычно торговец не разжигал костер среди дня, мы быстро перекусывали, и ехали дальше. Теперь он, подключив меня, собирает дров и, велев мне следить за огнем, быстро поднимается по склону, и скрывается в лесу. Приготовив запас дров, я усаживаюсь на берег ручья и долгое время просто любуюсь могучими, непривычно высокими деревьями, пышным подлеском и лежащим у воды валежником. Красота и спокойная мощь старой рощи завораживает.
Я настолько задумалась, что вскакиваю на ноги от неожиданности, когда на поляну с лесистого склона выбегают три некрупных зверя, напоминающих упитанных кроликов. Но их спины и бока покрывает не шерсть, это серая встопорщенная чешуя, а то, что я приняла за привычные длинные уши, оказывается рогами – звери, едва выбежав, замирают, позволив рассмотреть себя. Сю же секунду со стороны подлеска что-то мелькает, и одно из животных утыкается в землю с метательным ножом в шее, а двое других тут же шмыгают прочь, под укрытие скал.
Из зарослей показывается торговец, в его взоре читается законная гордость, кроме того, я замечаю, что его глаза вновь сменили цвет, на глубокий желтый. Тррхе поднимает тушку, устанавливает на огнем котелок, и приступает к разделке, достав нож с чем-то вроде отточенного крюка на конце. Процесс весьма неприятен, но его результат превосходит всякие ожидания: сваренное с душистыми травами, мясо дразнит нежным ароматом, мой полупустой желудок напоминает мне, что уже третий день я ем один хлеб с водой. Я съедаю, совсем немного, не переставая опасаться, и мужественно сдерживаюсь – вкус у мяса оказался под стать аромату, даже то, что мясо несколько жестковато и имеет сероватый оттенок, не портит впечатления.
Торговец ест не спеша, и мой очередной вопрос рождается сам собой:
- Разве мы не торопимся догнать знавца?
- Я знаю, что знавец задерживается в Рóгах на ночь. Мы, считаю, будем успевать ко времени.
- Откуда ты это знаешь? – Мне действительно интересно. Колдун, укрепляюсь я в своем мнении.
- Шха, - отвечает тот. Он, похоже, большой специалист в вопросах этих «шха».
- Но как?
- Прыга… - начинает Тррхе, вздохнув, - этого дня я успел устать от вопросов.
Мне бы, возможно, расстроиться, или обидеться, но кто я, черт возьми, такая, чтобы обижаться? Скорее я буду благодарна ему за еду (между прочим, он кормит меня из своих запасов уже второй день), «способствование» моему путешествию (пробовала я в одиночку тут бродить) и те ответы, что уже дал. Так что, я молча киваю, и иду к реке, умыться и сполоснуть импровизированные китайские палочки, вырезанные для обеда из сухой ветки жесткого кустарника. Возвратившись к костру, вижу, что торговец уже собирает вещи, и уходит мыть котелок. Огонь остается гореть, и я, принюхавшись, с изумлением понимаю, что в огне тлеет свежая шкурка убитого животного. Запах довольно неприятный, пусть и неожиданно тонкий. Кроме того, в густом дыму я отчетливо вижу расплывчатый силуэт «тучи». Помня признание торговца на счет вопросов, я только уточняю коротко: «твоё шха?», и, получив кивок в ответ, успокаиваюсь на том, не решаясь строить предположений об отношениях шкурки и «тучи».
Через полчаса, залив огонь, мы собираемся и вновь выезжаем на дорогу. Круп кьеу ощутимо подпрыгивает при движении, болезненно подталкивая меня под ушибленный вчера копчик, вопросы, заготовленные заранее, приходится отложить, да еще и облака начинают собираться в высокие густые массы. Их белые бока и темные, тяжелые животы напоминают парусники, перевозящие дождь в серых трюмах, а лучи двух солнц высветляют паруса, и пробиваются сквозь, дробясь на яркие пучки.
Дорога становится все более оживленной, вбирая в себя езжие тропы поменьше, то ныряя с холма вниз, то взбираясь на следующий и открывая вид на медленно приближающийся город. Встречные и попутные пешеходы, всадники и телеги тоже вызывают мой живейший интерес, разнообразием и непривычным видом. Видимо, кьеу пользуется большим успехом, но однажды нас обгоняет всадник, оседлавший еще более причудливое создание: тонконогое, высокое и худое, оно мчалось вперед с прытью оленя, изящное и какое-то хрупкое.
Когда мы обгоняем какую-то старую, скрипучую телегу, я оборачиваюсь, чтобы получше разглядеть возницу, и замечаю вдали, позади нас, нечто такое, от чего становится не по себе. Внушительных размеров грузное существо, покрытое ярким, пурпурным мехом, несется вперед с грацией крупного хищника. Голова его пригнута к земле, украшена начинающейся прямо от носа гривой и длинными, широкими ушами, что развеваются от быстрого бега. Мощные и крупные передние лапы внушают уважение, широкие бока вздымаются мерно. Чудище приближается.
Торговец тоже замечает существо. Я была уверена, что он пришпорит кьеу, но Тррхе останавливается, мы оба спешиваемся, и ждем, когда зверь догонит нас. Чудище приближается, замедляя бег, и останавливается возле нас, глубоко дыша. Я немо разглядываю его, широко раскрыв глаза. В холке зверь чуть выше двух метров, задние лапы чуть короче передних, бока словно испачканы черными подпалинами, длинный пушистый хвост заканчивается черным же пятном. Шерсть гладкая, короткая и жесткая, под ней перекатываются мощные мышцы. Мудрые, смешливые глаза посажены глубоко, голова квадратная, с тяжелой нижней челюстью, из под верхней губы торчат крепкие желтые клыки. А еще…
- Ал-трр-хейнт! – Громогласно возвещает зверь, чуть отдышавшись, и внимательно разглядывая торговца. Он говорит, не размыкая губ, лишь вибрируют широкие крылья носа. – Ми наблюдаэ, ти путешествуеше!
- Так, до Рóгов, - отвечает торговец миролюбиво. После густого, глубоко баса зверя, голос Тррхе кажется металлически звонким.
- Та ишшо при сопутнеше! – Продолжает существо, внимательно глядя уже на меня. Дар речи ко мне еще не вернулся, так что я просто киваю, позабавив массивного зверя, глухо хохотнувшего. Губы его почти не улыбаются, но смеются темные глаза.
Торговец берет кьеу под уздцы, и мы продолжаем путь к Рогам, уже втроем.
- Та ми усэ гадав, твоэ то кьеу, либо не: спина-то на йим сидеше неведома, - басит зверь. Он идет совсем рядом со мной, и я внимательно его изучаю. Черная гривка топорщится щеткой, начинаясь у носа, проходя меж мягких, висячих ушей, и спускаясь по широкой спине почти до хвоста. Передвигается зверь по-прежнему на всех четырех, ставя лапы на подушечки, как кошки. Короткая шея посажена низко, словно зверь вне время сутулится. И говор у него изумительный, на какой-то украинский или польский манер.
- Що за добже дэнь! Заботы разрешив, пожрав, та ноне знакомца встречавше!
На это замечание торговец улыбается – впервые за эти два дня.
- Так… Вы давно знакомы? – Спрашиваю я, чтобы хоть как-то начать разговор со зверем, показавшимся мне весьма симпатичным.
- Ах-хо! Та прига може говорише! – Изумленно возвещает зверь, широко раздув ноздри. Такая манера произносит звуки очень непривычна, но мне скорее нравится, чем нет.
- Та Ал-трр-хейнта ми знававше дóлги лáзни, - отвечает он на мой вопрос. Разгадав полное имя торговца, я переспрашиваю:
- Долги лазни? Что это значит?
Зверь удивленно смотрит на меня, а торговец поясняет:
- Тут она почти ни о чем не знает.
Я не особо обижаюсь – факт есть факт – а чудище, хмыкнув, объясняет:
- Та оно жеж прига, прига можэ. Вут внимаше, прига: лáзэнь е когда Глынь та Жарх грееше силнэе та расцетаеше травы, - принимается объяснять давний знакомец Тррхе (именно так я поняла фразу «дóлги лáзни»). - Последь бываше жарѝло, - сообщает он, и, увидев мой понимающий кивок (лето, это ясно), продолжает, - та последь случаэше óпажэнь е когда собираеше овошша та спэлои ягади. Та апоследь случаэше стýдэнь, та бываше ишшо жýтий стýдэнь е когда приходише снеги, мразы, хладны ветрѝла. Та усэ оне совокупно е едын цельны лáзень.
Я снова киваю, запоминая новые названия: ничего сложного в них нет, улягутся как-нибудь. Какое-то время идем молча, а потом зверь, словно бы решившись, обращается ко мне:
- А прига, ми слыхавше, ти можэ кули доставатише. Бо владев бы ми ишшо тремядесянью, моглив бы телего покупаше.
- Доставатише? – Переспрашиваю я, слабо понимая суть дела. Мне отвечает торговец:
- В Прирогах прыга, я слышал, доставала из уха двадесянь кулей, - и демонстрирует извлеченную из кармана монету. Я долго соображаю, а потом до меня доходит: это, видимо, речь идет о том фокусе, который я показывала вознице телеги, ехавшей из Русти в Прироги, это было всего лишь позавчера, но эпизод оказался завален ворохом более свежих впечатлений.
Чтобы не вдаваться в объяснения, я показываю спутникам этот фокус, сначала как следует, потом медленно, давая понять, в чем суть. Уяснив, как все происходит, пурпурный зверь только вздыхает, а торговец выносит вердикт, заметив, что я не могу доставать кули, только прятать на время. В общем-то, он абсолютно прав.
- А ишшо що прига можэ? – Любопытствует зверь, вгоняя меня в большую неловкость. Я действительно не знаю, чего еще умею такого особенного – человек, как человек, и мне остается только плечами пожать, и дальше мы идем молча, какое-то время, потом общительный зверь снова заговаривает, и я с удовольствием слушаю и переспрашиваю. Его имя оказывается очень длинным и путанным, с массой согласных, порядок которых я боюсь перепутать, но чудище миролюбиво сокращает его до Б`ырло. Он принимается рассказывать какие-то удивительные истории, о покупке дорожных мешков (сам зверь идет налегке), о том, как они с Тррхе шли до «града Гриханска», и Бырло приходилось каждый вечер нюхать «смрадну вонишшу», когда торговец принимался жечь что-то в костре. Оказывается, если он не станет этого делать, его шха «понакусаше з галадуши» своего хозяина. Пару раз в его рассказах проскакивает слово «малость» в смысле временнóго промежутка, и по объяснениям я понимаю, что он равен примерно часу или полутора. Потом у меня случается своего рода переполнение и ступор: новые знания роятся в голове, не желая укладываться и не впуская ничего больше, так что, я просто слушаю басовитые раскаты голоса Бырло, не особенно улавливая смысл. Наконец, спустя ту самую малость, начинается давно готовившийся дождь. Тррхе решает поторопиться и ехать верхом, дабы укрыться в городе. Мы снова усаживается на кьеу, и торговец пускает его хорошим галопом, едва дав мне усесться поустойчивее. Бырло не отстает, даже кажется, что для него такой ритм – сущее удовольствие. Под тяжелыми каплями его шкура быстро темнеет до ровной черноты и начинает забавно топорщиться, сохраняя тепло в подшерстке. Я вымокаю до нитки, поскольку зонт мой канул в небытие, да и будь он со мной, толку от него чуть – я держусь за торговца обеими руками. Тррхе сам ничуть не суше, рубашка липнет к телу, растрепанные волосы торчат в стороны темными прядями, напоминая вороньи перья.
Именно такими мы и подъезжаем к Рогам, миновав несколько усадеб и садов с полями – выселки.

Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги.
Глава 3. Вечер, дождь, встречи.
Глава 4. Колдуны и копыта.
Глава 5. Чудовища, реки и дороги.

 

@настроение: а неплохо, после вчерашнего-то!

@темы: Шрифф, Интересности, Творчество

---

сказать то, что знаешь...

"Что же мы всё кричим невпопад и молчим не про то,
И все считаем чужое, и ходим, как пони, по кругу?"
(с) Макаревич
"Знающий не говорит, говорящий не знает"
(с) Лао Цзы
"Человек, который знает только то,
что знают другие не знает ничего.
Настоящее знание встречается редко
и получить его сложнее всего."
(Хроники Первой эпохи)

Был у меня сто лет назад такой случай. Оригинальный. Скажем так, я кое-что знала. И мне нужно было передать это знание другому человеку. Но стоило мне открыть рот, именно с этой вот благой целью - рассказать, и случалось... ну, не страшное, а неприятное. Сердце выдавало перебои, голова кружилась, подступала к горлу тошнота, а рот оставался нем. Потом, конечно, мы совместными усилиями нашли и причину, и способ ее устранить, но дело не в этом. Знание хранит себя само.
"То, что не может хранить себя само, невозможно сохранить никакими средствами.
То, что в состоянии хранить себя само, бесполезно, ибо недостижимо" (с) черт
Мы умалчиваем о тысяче мелочей. О самых сокровенных мыслях и идеях, о нелепых случаях и - о том, в чем плескается жуткая чернота Знания. Возможно, кто-то очень в этом Знании нуждается - как мой собеседник тогда, когда я не могла и слова вымолвить. Возможно. Но мы молчим. Почему?
Потому ли, что боимся открыться всем подряд? Или, может, из-за страха быть принятыми за сумасшедших? Или потому, что опасаемся - бережно хранимое нами, как жемчужина за жесткими створками, окажется пустышкой? Или мы просто ленимся, не зная, как начать, и не желая думать об этом, а лишь закрыться пологом повседневного? Или все сомневаемся - а надо ли?
Но вот приходит вечер (утро? день? ночь?), и знание это (называть его Знанием я все же не стану - не мне судить) словно обретает некую плотность, и давит изнутри.
А я держу себя за горло, и молчу. Только играю желваками, как заправский герой сопротивления. Сопротивления, боги мои, чему?! Не знаю, но слов уже не хватает.

@темы: проза

---

выводы

Полторы недели на даче не прошли даром...
* Я написала три новых главы. В тетрадке... Впереди неделя оцифровки, плюс еще небольшая зарисовка, в качестве бонуса.
* Много думала. О том, что заставляет молодую мать бросать детей где попало, о том, как именно работают, кого слушаются, и каким образом отбирают материалы в СМИ, о социальной обстановке в среде молодежи, о том, каковы социальные запросы граждан в сфере чудесного... О последнем думала уже сегодня, по дороге домой, поэтому даже помню, в чем суть. Остальное, увы, стерлось.
* А стерлось оно за обильными физическими нагрузками, по всей неделе распределенными: разбор строительного мусора (отделка дома сайдингом и пристройка прихожей не прошли даром - помимо результата они принесли хаос на наш участок, упорядочивала в одиночку, довольна собой), рубка дров (обожаю это медитативное занятие, при треснувшем старом топоре приобретшее еще элементы экстрима, в прочем, в рамках соблюдения ТБ), и непрекращаемое мытье посуды (считается, что я это хорошо умею, ну а я просто не могу обмануть ожиданий). В целом, я довольна и впечатлениями от процесса, и самим результатом, вот только отпуск закончился уже совсем, что не может не огорчать.
* Сочинила стих и песню. И забыла их. Наверное, мне действительно нужен диктофон.
* А вот что мне совершенно не нужно, так это ноут. Но тем не менее, я уже начинаю выбирать модели, поскольку, деньги обещаются, а мечты о ноутбуке мучают меня уже лет 5. Дальше так продолжаться не может. Кроме того, последний опыт с исписыванием 54х тетрадных листов черновиками истории доказали неэффективность ручного труда - так и так перепечатывать, куда лучше было бы набивать вживую. Уже был бы готов текст. В общем, решено.
* На все прочее не хватает слов, и мне остается задыхаться от обилия впечатлений, немо сидя перед клавиатурой... Увы.

@темы: Социо, Интересности, Наблюдения, Позитив

---

вот те раз!

Квип не желает запускаться, не обновившись... Обновить не получается, ибо файл не грузится...
- Жопа? Ты ли это?
- Я ли, я ли...

@темы: Рога, Наблюдения

---

[ Творчество ] рабочее название "Как там?"-5

Некоторые разъяснения в более-менее спокойной обстановке...

вникаем далее

Глава 5. Чудовища, реки и дороги.

Мы едем почти без привалов, не слишком быстро, но и не шагом. Обед наш довольно скромен, я довольствуюсь тем же хлебом, торговец добавляет к нему нечто, по запаху смахивающее на копченый сыр, а по виду – на свернутую колбасной дугой карамель. Вода во фляге на исходе, но, судя по карте, мы будем скоро пересекать ту самую реку Врыльку, и мой попутчик подтверждает, что там можно набрать чистой воды.
От долгой езды, да еще и сзади, моё бедное седалище ноет, особенно ощутимо на привалах. Мне страшно надоело постоянно съезжать с широкой покатой задницы кьеу, поэтому вторую половину пути я еду чуть ли не в обнимку с торговцем – не слишком удобно, зато более устойчиво. С рогатой зверюгой я все же умудряюсь почти подружиться; при ближайшем рассмотрении морда кьеу оказывается довольно симпатичной: лобастой, широкой, украшенной разнообразными рогами и шипами, а ясные сероватые глаза добавляют слегка озадаченный вид. Сбегав в кусты на одном из послеобеденных привалов, на обратном пути наугад собираю какой-то жесткой травы, и зверюга с некоторым сомнением, но все же принимает угощение, а мне удается разглядеть крепкие желтоватые клыки в пасти животного.
Остаток дня выдается еще более спокойным – наверное, добрые боги сжалились надо мной, и решили дать мне отдохнуть после перенасыщенных событиями минувших суток. Река действительно встречается на нашем пути, уже ближе к закату, и, на мое счастье, торговец решает становиться на ночевку именно здесь, на берегу. Неширокое русло реки обрамлено довольно пологими берегами, а в стороне от нашей стоянки виднеется широкий, ладный бревенчатый мост. Пока мой попутчик возится с костром – как он его зажег, кстати, тот еще вопрос, никакими приспособлениями он не пользовался – я притаскиваю дополнительную порцию дров, разлапистые ветки для лежака, и пытливо интересуюсь, каков шанс того, что во время купания в реке на меня нападет кто-нибудь водоплавающий – или еще какой.
- Есть змеи в два размаха, - сообщает мне торговец, широко разводя руки, - они кусаются, но ночью спят обычно. Есть зверь ждых, приходит редко, равнодушен, но может затоптать. Шха поблизости нет. Мойся там, - добавляет он, указывая место прямо напротив костра. Я задумчиво хмурюсь: с одной стороны, раздеваться перед непонятным мужиком совершенно не в моих правилах, с другой стороны, как это не прискорбно, сама я себя при случае едва ли сумею защитить. В результате, я прихожу к тактическому компромиссу: скидываю одежду за прибрежными кустами, а купаюсь поблизости от нашего берега.
Последнее солнышко уже заходит за горизонт, прощальными лучами освещая неизменные перистые облака. Небо темнеет, воздух становится свежим, прохладным – после довольно жаркого дня это очень кстати. Вода в реке довольно освежающая, что особенно чувствуется расцарапанной спиной. Я на время забываю обо всем, что случилось, и не размышляю, о том, что еще случится: спокойствие неторопливых речных волн передается мне, словно бы река шепчет что-то полузабытое, странное и умиротворяющее. Размеренное течение медленно сносит меня чуть дальше от нашей стоянки, но я почти не сопротивляюсь, настолько мне вдруг становится спокойно.
Однако, полностью расслабиться и уплыть совсем далеко мне не удается: костер еще не скрылся из виду, его отблесков, а также бледного закатного сияния хватает, чтобы выделить на том берегу нечто такое, что заставляет меня резко отгрести к нашему берегу, и даже вылезти из воды, прячась в кустах. От зарослей на том берегу отделяется силуэт, сначала показавшийся мне не слишком большим – к примеру, как кабан. Но непонятное существо продолжает двигаться, и я ошеломленно замечаю, что это была только одна нога. Зверь движется очень медленно, невероятно тихо выбираясь из кустарника, и вот я уже вижу широкую, скуластую харю, никак не меньше метра в длину. Толстые, кряжистые лапы с широкими пальцами подобны стволам стоящих рядом деревьев, темные бока животного мерно вздымаются, а шаг нетороплив. Вскоре туша появляется почти целиком, и я понимаю, что рост зверя должен быть никак не меньше трех метров. Река кажется у его ног лишь скромным ручейком, к которому зверь склоняется, раскрыв широкую темную пасть.
Я тихо обалдеваю, замерев по колено в воде. Зверюга неторопливо погружает морду в воду, едва ли не по глаза, и шумно хлебает, поднимая со дна речной песок, отфыркиваясь и басовито ворча. Бочком-бочком я начинаю отодвигаться от огромной скотины, медленно приближаясь к спрятанной в кустах одежде. Ни о какой смене белья нет и речи, поэтому я старательно отжимаю имеющееся, и как можно тише одеваюсь, дабы не привлекать внимание исполинского существа. Кажется, мне это удается, и я медленно возвращаюсь к костру.
Идиллическая картина походного лагеря на минуту отвлекает меня от мыслей о той громадине у воды: торговец преспокойно жует свою булку, огонь горит, мирно потрескивая и еще резче вычерчивая лицо мужчины, чуть в стороне с тихим хрустом что-то ест кьеу. Я подхожу к огню, с намерением поинтересоваться у спутника, что бы это мог быть за зверь там, у воды, но кое-что замечаю в кустах позади торговца.
- Х-хээээ, - хрипло выдаю я в попытке привлечь внимание попутчика, вперившись взором в высокие древесные кроны, - как там тебя, сзади…!
Очень медленно торговец оборачивается за спину, и сам замирает – всего в паре метрах от нас стоит еще одна громадина. Широкие ноздри раздуваются, принюхиваясь, глубоко посаженные темные глаза мутно отражают свет огня. Морда в складках грубой безволосой кожи поворачивается туда-сюда, зверь словно что-то выискивает. Как, черт возьми, такая огромная дура смогла подобраться к нам совершенно незамеченной?! Торговец смотрит на меня страшными глазами и зажимает рот рукой – понятное требование молчания. Картина словно бы замирает, никто не шевелится, даже кьеу больше не шуршит, только водит огромной мордой страшный исполин. Вдруг из-за реки доносится низкий, до почек пробирающий вой второй скотины, которая, кажется, с тихим всплесками переходит на наш берег – только этого не хватало! Ближайшая тварь оглушительно отвечает, раззявив пасть и низко склонив голову, а потом начинает двигаться к воде, постепенно набирая скорость. Туша твари кажется мне длиннее, чем я думала прежде, а когда из зарослей показываются задние ноги, я удивляюсь еще сильнее: у твари не две, а три пары лап, бока меж ними бугрятся непривычным рельефом упругих мускулов.
Огромное чудище проносится мимо, я резко отпрыгиваю назад и, потеряв равновесие, болезненно усаживаюсь на какую-то кочку, избежав, однако, удара мощной лапой. Громадина, одним движением разметав костер, шумно входит в воду. Подняв кучу брызг, к этой твари присоединяется та, первая, и исполины начинают играть в мелкой для них воде, как малые дети: топают, брызгаются, окатывая друг друга водой, и воодушевленно ревут так, что у меня закладывает уши. Зрелище захватывает меня целиком, и, даже когда исполины с воплями уносятся вниз по реке, я какое-то время прислушиваюсь к их реву и всплескам воды, забыв о себе.
- Что это за кошмар? – вопрошаю я, наконец придя в себя и присоединяясь к восстановлению костра.
- Зверь джых, - равнодушно отвечает торговец, носком сапога подгребая горячие головни.
- А среди ночи они не явятся? – Уточняю, подбирая ветки лежака, втоптанные в землю. Торговец бурчит «могут», и я удивляюсь его равнодушному тону. Может быть, нам стоило бы ночевать на дереве? Но мой попутчик преспокойно укладывается спать, а мне остается только пожать плечами и тоже готовиться ко сну. Я расстилаю ветки не слишком далеко от огня, но и не рядом, чтобы получать тепло, но не искры: не хватало еще, чтобы куртка загорелась. Улегшись спиной к огню, я какое-то время еще размышляю над случившимся, а потом засыпаю. Всю ночь мне снится, что исполины-ждыхи гоняются за давешним бородатым колдуном, и это зрелище почему-то действует на меня успокаивающе.

Просыпаюсь я неожиданно рано – небо еще темно, над водной гладью стелется серый туман, где-то в кустах что-то стрекочет, напоминая цикад лишь отчасти. Костер медленно тлеет, но еще не погас, значит, торговец ночью поддерживал огонь. Я подкладываю несколько веток и с трудом раздуваю уснувшее было тепло, а потом отправляюсь к реке. На берегу и в воде, вроде бы, никого не заметно, что обнадеживает. Сперва набираю флягу, а потом со вкусом умываюсь, отмечая свежесть, исходящую от прохладной речной воды. Река успокаивает, и я усаживаюсь на берег и долго смотрю на серо-стальную гладь. Бегущая вода словно бы уносит с собой все тревоги, оставляя лишь кристальную ясность и какую-то странную легкость в сердце. Мне приходит в голову, что река, словно заботливое мудрое создание, поддерживает меня, придает сил, и я волей-неволей ободряюсь. Явление удивительное, обычное мое утреннее настроение далеко не радужно.
- Спасибо, Врылька, - от души благодарю я, припомнив помеченное на карте название. Потом поднимаюсь, и возвращаюсь к костру, возле которого все еще спит торговец. Я полна бодрой уверенности, и собираюсь расспросить его обо всем, что мне не ясно: последние события потрясли меня, лишив решимости задавать вопросы, но теперь я понимаю, что так нельзя.
- Эге! Подъем! – Я склоняюсь над спящим, и сперва аккуратно, а потом громче взываю. Торговец медленно открывает глаза, и изумленно смотрит на меня снизу вверх, а я замечаю, что спросонья его глаза вроде как сменили цвет, на насыщенный изумрудный, сразу, впрочем, начавший заметно светлеть; вскоре на меня уже глядят привычные зрачки-точки в обрамлении белесой радужки.
Просыпается торговец медленно, его движения неторопливы и плавны. Вяло поднявшись, он словно бы нехотя плетется к воде, там довольно долго омывается, раздевшись по пояс. Потом возвращается, ставит над костром котелок с водой, усаживается у огня и, не мигая, смотрит на него. Я сажусь напротив и начинаю расспросы. Из-за того, что мне совершенно ничего не понятно, да и из сочувствия к еле просыпающемуся человеку, я начинаю с простых вещей:
- Как тебя звать?
- Тррхе, - старательно произносит торговец, чуть подумав. Вода в котелке закипает, и он тянется к своей сумке, достает из нее мешочек, из которого вынимает и кидает в огонь щепоть каких-то сушеных листьев.
- Меня – Ника, - киваю я, и продолжаю. – Тебе ведь самому зачем-то нужен знавец, так?
Пока мы завтракаем – я ограничиваюсь водой и хлебом, торговец самолично выпивает котелок отвара целиком – выяснить удается немногое: да, знавец моему попутчику нужен, поскольку, сам торговец не знает, как забрать сидящего где-то на мне шха, и рассчитывает на консультацию и помощь.
Вопрос о том, кто же такой, собственно, знавец, я задаю уже в пути. Мы снова едем верхом, и довольно быстро, так что мне приходиться покрепче обхватить тощие бока торговца.
- Знавец – это такой, кто договаривается с ис.
Отлично… Стало понятнее…
- А что тогда такое «ис»?
Тррхе долго молчит, а потом медленно произносит:
- Не знаю, как говорить, чтобы ты уразумела. Ис – те, что вокруг. Они могут быть ветром, дождем, рекой, - мы как раз переезжаем мост, и торговец указывает на бегущую под нами воду. То есть, знавец может объясняться с рекой? Похоже, я была права с выводом: знавец это как бы маг.
- Так, что, тот бородатый, напавший на меня вчера – знавец?
- Не так теперь, - возражает Тррхе, и замолкает. Но я прошу разъяснить.
- Он, похоже, был знавцем, но теперь он стал шха.
Вот эта реплика здорово сбивает с толку: бородач ну никак не похож на «тучу», поэтому я сообщаю, что «не уразумела» этот момент.
- Ен начинает зваться знавцем, когда может договориться с ис. Знавец становится шха, когда его так нарушается.
Фраза сия встает в голове таким колом, что я на долгое время ошарашено умолкаю.
- Что такое «ен»? – наконец, вычленив незнакомые слова, спрашиваю я.
- Ен… Это как ты или я, - отвечает Тррхе, и я делаю вывод, что «ен» это вроде «человек». Итак, человек становится знавцем, сумев договориться со, скажем так, силами природы. Тут все ясно, но…
- Не уразумела, как знавец становится шха. Что значит «его так нарушается»?
- Когда его цели нарушаются, когда он не выполняет обещаний, а только требует, когда он не может по-другому, такой знавец скоро становится шха.
Над этим сообщением я думаю довольно долго. Что такое шха, знавцы и прочее – касты, стиль жизни, способ заработать? Как нормального вида мужик и странные «тучи» могут называться одним словом? Потом, впрочем, приходит другая мысль…
Мы проезжаем холмистые поля, вдалеке виднеются поселки, воздух чист и свеж, тут и там виднеются леса и посадки – все эти вещи кажутся понятными и привычными. Однако. С неба на меня сквозь высокие облака смотрят два солнца, мой попутчик – некто с изменяющимся цветом глаз и голосом разного тембра, а подо мной – широкий круп зверя породы кьеу. Я в другом мире, так почему же тут не быть чему-то иному? Да, лысый детина и загадочные сгустки в клетках называются одним словом – «шха». И так обстоит дело.
Я как раз собираюсь с мыслями, чтобы задать следующий вопрос, но тут мы завершаем подъем на вершину очередного холма и, выглянув из-за плеча торговца, я забываю, о чем был тот вопрос.
Довольно далеко впереди, в котловине, окруженной кольцом холмов, разлегся внушительных размеров город. Деталей отсюда не видно, но белые крепостные стены и зеленые покатые крыши уже впечатляют и очаровывают. На дальней гряде холмов можно рассмотреть замковые укрепления: еще один ряд стен и башни причудливой архитектуры. Одна из вершин занята замком с островерхими башнями, кажущимися чуть кривыми на таком расстоянии; а соседний холм занимает приземистая, основательная крепость, словно суровый воин, сверкающий начищенным доспехом крыш на фоне темных, близких гор.
- Это… - начинаю я потрясенно.
- Рóги, - продолжает за меня торговец, и неожиданно добавляет, - широкий град, Спáдна Стрáна под его началом. – С этими словами торговец трогает пятками остановившегося было кьеу, а я вспоминаю, что у меня был за вопрос – очень кстати. В итоге, я получаю поверхностную, но доходчивую географическую справку.
Спадна Страна является одной из трех частей «широкой земли, окруженной водами Моря Богов» - то есть, я так понимаю, острова, называющегося «местом Гирхаррна» - причем, частью «скатной». Тут мне потребовалась сноска, и торговец терпеливо поясняет, что та сторона, куда закатываются вечером оба солнышка, именуется «скатной», по аналогии с нашим западом. Восток у них называется «верном», а юг и север – «жихом» и «теменью», соответственно. Усвоив новые названия, прошу продолжать.
Главным, или, по-местному, начальным градом Спáдной Стрáны, как я уже поняла, являются Рóги, в средней части острова находится столица места Гирхаррна, вышний град Фрыш, а третью часть возглавляют совместно грады Пляны и Фрышский Плых. Собственно, большего мне и не требуется, пока усвоить бы это. И – найти в огромном городе единственного знавца, на помощь которого и я, и торговец сильно рассчитываем.

Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги.
Глава 3. Вечер, дождь, встречи.
Глава 4. Колдуны и копыта.

@музыка: Fiona Apple - Sally's Song

@настроение: спокойно-позитивное...

@темы: Шрифф, Творчество

---

глас из отпуска

Я временно в Москве, дабы уладить вопросы с поступлением в аспирантуру, передать всем то, что я должна всем передать, оцифрить продолжение моей нынешней истории, убить парочку десятков орков, поесть копченой рыбы, обиходить одичавших было кошек и почитать ф-ленту, без которой мне придется полторы недели как-то жить...
Увы, я минимально гулябельна в эти дни - шанс имеют только те, кому я обещалась заранее. Кроме того, в четверг я уже уеду, скорее всего, даже до обеда, так что, сами понимаете...

Ближе к вечеру выложу новую главу, почитаю Избранное, и расскажу о тех умпалумпах, которые ремонтируют сейчас нашу дачу - если успею!

@темы: Наблюдения, Позитив

---

а сегодня у черта...

"- Придёт серенький волчок, - монотонно напевала старуха, - и укусит за бочок...
"Вряд ли я это переживу..." - мрачно думал Один, запоминая пророчество."
(с) Бормор

1. все углы и подозрительные места квартиры, а также кухонные столы залиты водой...
2. пол и тумбочки в идеальной чистоте...
3. в стакане плещется что-то кроваво-красное...
4. на лице - гордость пополам с восторгом.

на самом деле

1. и 2. - это последствия пребывания в моем доме (а пока я одна, это - лично мой дом)) мелкого котенка, у которого где-то внутри, видимо, алкалайн-аккумулятор с подзарядкой во сне. В результате, покусано, облаплено, издергано и вытащено из закромов все, что не превышает размеров и веса кошки более чем в три раза. И единственное, что мне тут можно сделать - это убрать все, что можно убрать, а в отношении остального доходчиво объяснить, что делать этого нельзя - а последнее с помощью водного пульверизатора делается, отсюда и вода... Мы прозвали кошку "заводной блохой"...
3. нестерпимо захотелось томатного сока.
4. наконец уразумела, как настроить видюху, чтобы нормально шла моя любимая игрушка!!! Вчера на ночь глядя в который раз решила тряхнуть стариной, порадовать себя месиловом и кровищей - и полчаса наблюдала синие экраны в разных вариациях. Сегодня прозрела!

Вообще, очень результативный день - хотя, всего так и не успела: не смотря на начавшийся отпуск, на будущей неделе я еще явлюсь на работу пару раз, из-за болезни все уладить за неделю не удалось. Впрочем, такая активность мне нравится куда больше обычного распорядка, который напоминает иногда круглосуточный послеобеденный сон...

@темы: Наблюдения, Позитив

---

от балды...

... или просто так...
в целом и общем, день выдался неплохой. Даже неожиданно сдернувшая меня с рабочего места научрук оказалась очень кстати, я узнала последние новости кафедры и попала домой на пару часов раньше обычного, окрыленная некоторыми из тех новостей.
Муза имеет меня "в хвост и в гриву", 5ая глава подползает к середине, в связи с чем я таки завела страничку на СИ, и ляпнула туда первые 4, пусть лежат еще и там. Пока текст идет неплохо, что приятно удивляет: допрежь я ни разу не бралась за такое растянутое во времени творчество... Пожуём - увидим.
Хм, интересные новости о погоде... Хотя, гадом буду, мне и так нравится!

@темы: Наблюдения, Город

---

[ Творчество ] рабочее название "Ну, и как там?"-4

Главы у меня не большие, поэтому - сразу и дальше.

продолжение бедлама

Глава 4. Колдуны и копыта.

- Что такое? – Спрашиваю я у задумавшегося торговца. Показавшееся сквозь туман солнце золотит взлохмаченные волосы нежданного гостя, и вычерчивает силуэт приземистого скакуна.
- День ясный, считаю, будет тепло.
- Очень хорошо, - замечаю, не в силах придумать что-либо более достойное. Торговец стоит, не шевелясь, никуда уходить не собирается, и я хмуро интересуюсь: - Тебе от меня что-то надо?
- Дело, - коротко бросает тот, и уточняет, - знавец не нашелся, так?
- Не успел. Точнее, я не успела.
Человек кивает, внимательно смотрит на меня и произносит с нотами изумления:
- Желаешь знавца настигать, так, или нет? Не стой деревом, собирай вещи, будем идти.
Вот как. Попутчик, мне, конечно, лишним не будет, размышляю, складывая зонт и подбирая выпавшую из соломы сумку. Но очень уж странное ощущение от этого типа, и голос режет слух, дробясь в ушах. Совершенно не ясно, что именно ему от меня нужно. Впрочем, выбор мой не велик – с местными поселениями дела не клеятся, да и провизию свою я вчера потеряла. Едва дождавшись, когда я соберу нехитрый свой скарб, торговец разворачивается, взяв под уздцы «коня», и через пару минут мы выходим с укрытого туманом поля на дорогу.
Спросонья я хмурая, вялая, и мысли мои крутятся медленно и неприятно. Прошедший день вновь и вновь повторяется в голове, но никаких выводов из него извлечь не получается, кроме одного – я влипла. Влипла по уши, по самую макушку, по…
- …договориться, - вещает меж тем торговец, и я старательно возвращаюсь к действительности. – Тебе не нужен твой шха, так?
- Что?
- На тебе шха, - терпеливо объясняет он мне, и я припоминаю те «тучи» в клетках. У меня есть «туча»? Где? – Он тебе не нужен, я вижу. Если отдаешь, я буду способствовать.
До меня медленно доходит, что он, вроде бы как, мне сделку предлагает. Я еще ничего не понимаю, но чую нюхом: пока сей смурной тип будет мне помогать, мои шансы выжить здесь увеличиваются. Если только этот торговец не стремится как-то хитро меня облапошить. Впрочем, сделать это на самом деле просто, как никогда, и моя дальнейшая судьба, как я понимаю, зависит от того, каковы истинные намерения этого типа. Что ж, я все равно не знаю правил игры. Поэтому я старательно, пытаясь строить фразы принятым тут манером, допрашиваю своего попутчика.
Что такое «шха» на самом деле, я так и не выяснила. «Шха – это шха, и по-другому не сказать. Они могут быть какими угодно, и могут приходить и уходить каким угодно путем. Они всегда что-то портят, и нельзя заранее сказать, что именно», не больше и не меньше. Мне здорово не по себе от мысли, что неприятная сия субстанция находится где-то у меня, и даже торговец не в курсе, что именно она «портит», и как ее достать. Какие-то шаманские штучки, честное слово! Хотя, я скорее склонна дать торговцу согласие, все же не спешу делать это официально и окончательно, так и не разобравшись с предметом сделки.
Надо бы расспросить этого типа на счет всех, занимающих меня вопросов…
- Прыги тут часто бывают? Так?
- Нет, - отвечает человек, хмуро глядя куда-то вдаль.
- Ну, а… Они тут остаются, или куда-то исчезают, или уходят обратно – так? – Я все пытаюсь вызнать, не в курсе ли сей тип на счет того, как мне выбраться отсюда.
- Некоторые, я знаю, остаются, другие исчезают. Куда, не мне знать.
- А кому?
Но торговец просто пожимает плечами – надо же, и здесь распространен этот жест. Я не перестаю удивляться своей странной удаче: попасть в мир, где в ходу пусть и корявая для моего уха, но все-таки русская речь, и жесты, и… странно, очень странно, хотя в тех же книжках оно так часто и бывало. Неужели, книжки не врут?
Через час я прошусь на привал: подстуженные за ночь ноги ноют (а левый ботинок так и не просох со вчерашнего), в животе урчит, кроме того, саднит расцарапанный бок. Торговец нехотя соглашается, и мы устраиваемся на исполинском стволе поваленного дерева, как раз на краю очередной посадки. Уходящая вдаль дорога теряется за боками залатанных полями холмов, а там, где поля заканчиваются, пологие склоны в лесных кущах похожи на спины огромных спящих зверей. Еще дальше, в зеленоватой дымке, виднеются мягкие силуэты гор, спокойные и основательные.
Попутчик мой делится со мною своим нехитрым завтраком: крупно нарезанным хлебом из муки грубого помола. Поскольку я толком и вчера не поела, теряю всякую осторожность и с удовольствием откусываю свежую хлебную мякоть. Пусть меня потом прохватит «беда в животе», но отказать себе в таком удовольствии я не могу. Разговора за едой не получается: торговец немногословен, и я прекращаю расспросы. Не дав мне толком передохнуть, он настаивает на продолжении пути, поэтому осмотр пострадавшей спины я делаю уже по дороге. Оказывается, все не так скверно, как мне кажется – множество ссадин и мелких царапин только ноют неприятно, но воспаления не видно, да и серьезных повреждений вроде бы нет.

- Ты медленно ходишь, - сообщает мне торговец спустя часа полтора молчаливого пути. И это мне говорит человек, последние полчаса едущий верхом!
- Так поменяемся местами, - предлагаю я.
- Не уразумел, - признается он.
- Ну, ты слезешь с этого… с этой, словом, скотины, и я поеду верхом какое-то время.
- Так, - легко соглашается тип, спешивается, помогает мне кое-как влезть на «коня», и только потом предупреждает: - Моё кьеу может испугаться, в случае, когда скинет, остерегайся попадать ему под ноги, старательно затопчет.
Отлично. Главное, своевременно: я как раз пытаюсь поудобнее усесться на жестком седле. Последний раз я ездила верхом лет пятнадцать назад, когда мы с родителями были в зоопарке. При мысли о родных сердце мое сжимается: еще вчера я должна была быть дома к ужину, а теперь – где я, а где ужин? Остается только надеяться, что время в моем и этом мире течет по-разному, как предполагал давеча какой-то усатый мужик в передаче о неизведанном и параллельных мирах.
Ходок я и верно не важный, это я понимаю, глядя на размашистый, легкий и энергичный шаг торговца. Начинаю думать, что размеренная городская жизнь сделала из меня почти калеку. Однако, поразмыслить об этом мне не дают.
Неведомая сила резко дергает меня за шкирку вверх и назад. Животное подо мной приседает и с ревом выскакивает вперед, чуть не вырвав поводья из рук торговца. Я зависаю в воздухе, не в силах хоть как-то изменить положение: ворот крутки крепко держит словно чья-то рука, земля в метре под ногами. Слегка повернув голову, досадливо вою, заметив краем глаза знакомую фигуру в черной рясе: неужели меня опять настиг тот лысый маг с клочковатой бородой? И чего ему только от меня надо?!
Торговец успокаивает своего скакуна, и направляется к безумцу, опять вопящему что-то радостно-невнятное. Он быстро скрывается из виду, и дальше я слышу только их разговор, повернуться мне мешает вздыбленный ворот крутки.
- Ты нашел здесь что? – Совершенно без эмоций спрашивает торговец.
- Вона! – Вопит колдун. Точно, его голос, визгливые интонации не с чем не спутать.
- Не так, - сурово отвечает ему торговец. Я одергиваю себя: не стоит рассчитывать на то, что торговец будет меня выручать, так недолго докатиться до каких-нибудь глупых ожиданий героических подвигов.
Но колдуну, видимо, несподручно препираться и спорить – внезапно уши мне закладывает дикий грохот, а в спину ударяет резкий порыв воющего ветра. Грохочет и завывает довольно долго, воображение мое рисует натуральную дуэль магов; потом я слышу чей-то разочарованный стон, и сила, державшая меня над землей, внезапно исчезает. Как мешок с редиской, я грузно падаю на дорогу, мимо меня тут же пробегает торговец. Он лихо вскакивает в седло отбежавшего подальше кьеу, уже верхом возвращается ко мне, и, схватив за многострадальный шиворот, резко перебрасывает поперек седла.
А потом начинается кошмар.
Зверь торговца летит во весь опор, я подскакиваю, болезненно отбивая живот о луку седла, кроме того, плечо или бок – в зависимости от того, в какую сторону я съезжаю – встречаются с коленом всадника, тоже довольно ощутимо. Уцепиться почти не за что, а в полуметре от моего лица проносится на дикой скорости земля.
Сколько так продолжается, не понятно, но через какое-то время скакун замедляет шаг, и я слышу звук приближающихся к нам нескольких всадников. Торговец останавливает кьеу, и что-то сообщает встреченным верховым, которых я могу разве только задницей чуять – они все стоят с другой стороны. Затем всадники удаляются, а мы остаемся стоять. Со стоном я съезжаю вниз и оседаю на дорогу: ноги не держат меня, а живот сводит.
- Ну и сволочь же ты, колдун. – С сердцем произношу я. Мне плевать, что он там обо мне подумает, и что, в сущности, он меня, похоже, спасает. Он этой дикой скачки меня мутит и почти выворачивает наизнанку.
- Может, и сволочь, - беззлобно соглашается торговец, словно пробуя оскорбление на вкус. И добавляет: – Не уразумел последнее слово.
- Колдун, - начинаю я задумчиво, не торопясь подниматься. – Ты же как-то уделал этого психа. Не голыми же руками? Или – руками?
- Шха, - пожав плечами, хмуро отвечает мой попутчик, немного подумав. – Пришлось потратить целых десять, и только один достиг цели.
- Ну, вот это я и называю «колдун», - невнятно заканчиваю я, сама еще толком ничего не понимая. – Помоги подняться.
Торговец спешивается и протягивает мне руку, ладонь у него грубая, сухая, широкая. Кое-как поднявшись, отряхиваюсь, поправляю чудом удержавшуюся на плече сумку. Зонт мой благополучно куда-то сгинул.
- Будешь еще раз садиться на кьеу. Знавец едет быстро, ждать нас он не будет.
Кьеу, завидев, что я снова карабкаюсь на его спину, явно начинает нервничать, что пугает и меня – а ну как скинет и примется «старательно затаптывать»? В общем, зверюгу я тоже понимаю, наверняка, выходка мага с левитацией здорово напугала животину, но мне-то не легче. Едва утвердившись в седле, я несколько успокаиваюсь – но рано, кьеу, тонко крикнув, вдруг по-кошачьи выгибает спину дугой, и я резво съезжаю вниз по крупу. Как эта животина смогла так странно сложиться, мне думать не досуг, я поскорее отодвигаюсь прочь, заметив, что копыта кьеу, словно рассеченные натрое парой глубоких борозд, выглядят очень острыми.
Впрочем, кое-как мы все приходим к консенсусу: торговец усаживается в седло, велит мне садиться ему за спину и держаться за пояс. В присутствии хозяина кьеу, пару раз обернувшись на меня, все же соглашается ехать.
Какое-то время мы едем в молчании. Я пытаюсь понять, что вообще творится вокруг меня эти полтора дня, но на этом поприще успехи невелики. Приставать с расспросами к торговцу почему-то неловко. Неудобное седло, естественно, не рассчитанное на двоих, скорее мешает, кроме того, я то и дело съезжаю с покатого крупа. Приходится беспрестанно дергать попутчика за пояс, перехватывающий узкую, жилистую талию. И все-таки, один дурацкий вопрос не дает мне покоя.
- Зачем ты меня спасал? Что за дело у тебя ко мне?
Торговец вздыхает.
- Если помрешь раньше времени, или потеряешься, мне не удастся забрать твоего шха, - медленно, терпеливо объясняет он.
Хотя бы честно. Ну, или мне так показалось.

Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги. (изм.)
Глава 3. Вечер, дождь, встречи.

@темы: Шрифф, Творчество

---

[ Творчество ] рабочее название "Ну, и как там?"-3

Внимание. Я немного отредактировала концовку второй главы (выделено оффтопом в последней ее части), рекомендую ознакомиться сначала с ней (тут), ну а потом...

можем идти дальше

Глава 3. Вечер, дождь, встречи

Через полчаса или около того небо заметно светлеет, в облаках тут и там появляются разрывы, обнажая невероятный цвет неба: какая-то мелководная морская волна, замешанная на дремучей лесной плесени, светлеющий к горизонту «серый аспид». Раскачиваясь на тряской телеге в такт встречных ухаб, я с интересом разглядываю небо и явственно проглядывающее через облачное кружево светило. Два светила. Картина захватывающая и ошеломляющая: холодный свет бóльшего из солнц бликует в облаках причудливым перламутром. Яично-рыжее, как желток в глазунье, другое светило щедро золотит высокие перистые облака. А двойные тени на земле удивительно сочетают в себе теплые зеленоватые и холодные синие тона.
Зрелищ я получаю сполна, пора бы озаботиться хлебом. Я перебираюсь по полупустой телеге ближе к вознице и интересуюсь:
- Еда у вас есть какая-нибудь?
- Я тут одно. – Сурово отвечает мне возница. Хм, по виду, мужик, как мужик, и, нате вам – одно. Впрочем, кто знает, как тут у них все это устроено.
- Я извиняюсь, не хотела грубить, - от души признаюсь я, и нескромно продолжаю, - так вот, поесть бы чего-нибудь.
- Показывай диво, прыга, будет поесть, - отвечает мне сей оригинальный тип, вдруг совершенно по-детски улыбнувшись.
Кое-как разъяснив, что за «диво» он хотел бы видеть, припоминаю, какие фокусы успела разучить за студенческие годы. В голову приходит только один, для него мне нужна монета поровнее. Все они, как назло, какие-то кривые, со щербатыми, погнутыми краями, но отыскать среди них приличный экземпляр все же удается. Я показываю монету возчику, хлопаю в ладоши и развожу руки в стороны – мои ладони девственно пусты, монетка с трудом держится незримо под ладонью, зажатая ребром меж пальцев. Затем я «достаю» монету из-за уха потрясенного возницы. Неверно подрагивающими руками мне выдают серую краюху, зачерствевшую еще, наверное, до начала времен, и я удаляюсь с ней в конец телеги. С умилением и опаской наблюдаю, как возчик ощупывает свои уши в поисках новых финансовых поступлений, и перепрятывает собственный кошелек. Пробую булку, кое-как отколов от нее кусочек. Жить можно, главное, чтобы живот принял.
Некоторое время мы едем мирно и спокойно. Возница ищет что-то в своих ушах (как бы умом не тронулся, бедолага), а я обозреваю окрестности. Одна сторона дороги снова отгорожена стеной густой посадки непривычно высоких деревьев и густых неопознанных кустов, а другая – поля, переливчатые, как медленные волны: кажется, местность становится все более холмистой.
Телега едет медленно, что позволяет новой напасти догнать нас почти без труда: из кустов выбегает здоровенный детина в своеобразной рясе, потрепанной и мешковатой. Борода нового приключения представляет собой невообразимый хаос смолисто-черных клоков и спутанных прядей, череп лыс, а мощная безволосая смуглая ручища уже хватает меня за приветливо свешенную с телеги ногу. Детина бесцеремонно сдергивает меня с насиженного места. Какой там нож, какая самооборона? Я с трудом успеваю подставить руки, смягчая удар о твердую езженую землю. Детина и не думает отпускать мою лодыжку, волоком таща за собой без видимых усилий, а я стараюсь удержать сумку и кричу на пределе сил:
- Стой, псих!! Пусти!
Мне вдруг приходит в голову, что сие есть служитель местной, наконец прознавшей обо мне инквизиции. Становится нехорошо. С трудом оборачиваюсь на поспешно удаляющуюся телегу: видать, вознице моя доплата за проезд не так уж нужна. А жаль…
- Я поймал! – Возвещает мой похититель визгливым голосом, сворачивая в кусты. – Поймал! Еще одно!
Жесткие ветки кустарника хлещут меня по лицу, когда я пытаюсь приподнять голову и оценить обстановку. Продолжая угрожающе орать непонятно на кого, проклятый бородач тащит меня все дальше в заросли пролеска. Внезапно разозлившись – что за день?! – я со всей своей силой пинаю похитителя в спину свободной ногой, и тот ослабляет хватку. Я выдергиваю плененную ногу, но даже подняться толком не успеваю, как детина выкрикивает какие-то путаные слова, и меня поднимает в воздух неведомая сила.
Не-ет, это не инквизиция, это какой-то полоумный колдун! Рот мне никто не затыкал, посему, продолжаю оглашать лесок воплями, добавляя бедлама в общую картину. Бородатый колдун носится вокруг, радостно возвещая о своей неслыханной удаче, кроме того, поднимается свистящий ветер.
- Теперь я всем покажу! – Обещает безумец, грозя внушительным немытым кулаком. – Крти-ис-брегар-крти-бре!!
Сволочь, наверняка заклинание сказал: меня начинает вращать против часовой стрелки, а поскольку взлетела я не высоко, кусты задевают макушку и пятки. Колдун, вне себя от счастья, пускается в пляс. Весь этот сюрреализм заканчивается также неожиданно, как и начинался. Маг прислушивается к чему-то, злобно скалясь; указующий перст его направлен на меня, колдун шипяще бросает «кус-си!», а затем визгливо кричит еще что-то и – исчезает. Сила, державшая меня в воздухе, тоже пропадает, и я, охнув, метко падаю в какой-то куст. Заросли слева от меня шумно раздвигаются, и на место действия выбегает некий тонкий мужик. «Эльф!», с изумлением отмечаю я, завидев у него длинные острые уши. Следом за ним из кустов является еще двое таких же эльфов, но он удерживает их раскинутыми руками, словно бы защищая грудью – от меня!
С превеликим трудом, кряхтя и охая, я вылезаю из цепких кустов, проверяю, все ли у меня цело. Адреналин туманит голову, потому соображаю я с трудом. Эльфы стоят, как фарфоровые, и мне остается только немо уставиться на них. Так вот вы какие, Толкин вас побери!
- Он исчезнуть изволил, или убежать. Т-так? – Опасливо спрашивает у меня первый эльф. Голос у него раскатисто-басовит, совершенно не по-эльфийски.
- Исчезнуть, да, - отвечаю, потирая ушибленный, в ссадинах бок. Куртка не спасла, вывернувшись за спиной наружу, и я пропахала часть пути в одной майке, прорвав ее в нескольких местах.
Из-за плеча первого другой эльф невероятно высоким голосом произносит что-то очень быстрое и дробное, и вся троица, не меняя поз, исчезает в клубах зеленоватого дыма. Я остаюсь одна. Вопрос «в какую сторону теперь дорога?» поднимается в голове набатом все еще часто стучащего сердца. С трудом определив направление по проложенному моей спиной в траве следу, кое-как выбираюсь на дорогу – тут же мимо на дикой скорости проносится всадник, испугав меня до полусмерти: вслед ему летят три непечатных слова.
Боги! Куда я попала?! Разбойники, убийцы, маги сумасшедшие… Что же будет дальше? Да еще и булку потеряла… Хорошо еще, что Прироги уже не так далеко, за полчаса я добираюсь до них. Поселок оказывается очень похожим на Русть, только побольше, и домики тут все покрыты зеленой черепицей, вместо простой соломы. Центральная площадь устроена под базар, но под вечер торговля уже почти закончилась.
Где искать знавца, я не знаю, а прохожие, к которым я суюсь с расспросами, немеют и отходят подальше. Только двое более-менее внятно объясняют, что не в курсе по моему вопросу, но и в их взглядах отражается какая-то нехорошая тень не то тревоги, не то брезгливости. Что я, прокаженная, что ли? Так я и стою на площади, оглядываясь кругом и не зная, как бы поступить дальше. Внезапно где-то в проулке неподалеку кого-то окликают: «Эй, ты, знавец!», и я уже подхватываюсь бежать туда, как чья-то тяжелая рука ложится на мое плечо. Делается сильно не по себе.
- Прыга, не уходи.
Я оборачиваюсь и застываю. В Русти меня встречали не так серьезно. Невысокого пухлого мужичка сопровождают тощий тип в капюшоне (маг?) и огромный, бугристый мордоворот той же знакомой темно-бирюзовой породы. Именно его тяжелая ладонь нехотя поднимается с моего плеча, когда я разворачиваюсь на голос.
- Место Прирóгов тщательно охраняется от всяческих напастей, - нараспев сообщает мне пузатый господин, чья богатая одежда наводит на мысль о бургомистрах и тому подобных градоправителях. Соображаю, что эти двое – его свита, проникаюсь уважением, и давящим чувством, что ждать ничего хорошего не стоит. – Тебе предстоит выйти вон и не возвращаться, пока пакость не покинет тебя, ибо…
- Ты не будешь много говорить сегодня, - вдруг прерывает его сумрачный обладатель капюшона.
Ну а мне ничего не остается:
- Я уйду, так. – Повторяю я не раз услышанное за день слово. – Только, скажите… В какую сторону Рóги?
- А мы будем тебя провожать, прыга, - обещает мне пузатый, и я под эскортом покидаю поселение. Солнышки закатываются за горизонт, темнеет, небо начинают затягивать тучи. Меня провожают до ворот и останавливаются, проверяя, что я ухожу все дальше, от «тщательно охраняемого» поселения. Спустя полчаса начинает накрапывать дождь, и я прикрываюсь печально обвисшим зонтом.
День измотал меня. Мост, бандиты, покойники, телега, этот сумасшедший со своей левитацией, теперь еще это вот. Почему, черт их там побери, меня выгнали прочь из поселения? Какая такая пакость должна меня покинуть? И еще туча вопросов в придачу. Где-то надо заночевать, желательно, в безопасности, но – откуда ж мне знать, где ее найти, эту безопасность? Не зная ответа, плетусь под дождем еще примерно час, медленно засыпая прямо на ходу.
В конце концов, примечаю чуть подальше в поле несколько неубранных стогов. Наплевав на все воображаемые опасности, ворошу стог, укрепляю на его вершине зонт, и забираюсь в ароматную, какую-то успокаивающую соломенную темень. Не смотря на то, что поначалу в голову лезут мысли и образы прошедшего дня, я таки засыпаю – тяжелым, густым, каким-то душным сном, без сновидений и мыслей. Пожалуй, оно и к лучшему.
Утро встречает меня чрезвычайной свежестью, рваными облаками, зеленоватым туманом, больной головой и замерзшими пятками, к которым за ночь пробралась-таки дождливая сырость. Подумав о своей сказочной удаче (за ночь со мной не стряслось ничего из ряда вон выходящего, я, как минимум, жива), нехотя вылезаю из соломы, и тут же пускаюсь вокруг стога вприпрыжку, поскольку прохладный воздух тут же охватывает расслабленное сном тело. Поле, словно большое блюдце, наполнено туманом, каким-то зеленоватым и мерцающим. Небо, густого, удивительного аспидно-серого цвета еще сохраняет синюю ночную даль на западе, а на востоке уже светает – там как будто бы мелководье морское, нежные переливы зелени, серого и перламутра. Туман постепенно пронизывается желтыми и рыжими тонами, видимо, поднимается сперва то самое яичное солнышко. Пока еще нет смысла искать в тумане выход с поля на дорогу, и я активно согреваюсь, наматывая круги возле стога. На каком-то из витков я вдруг слышу некий звук. Тут же замираю и напряженно прислушиваюсь. Точно. Сюда кто-то идет. В руке опять откуда-то появляется нож, а коленки привычно сводит.
Звук больно странный, словно идут двое, но как бы в ногу, или… черт, не разобрать, но очень странно. И только когда в тумане вырисовывается фигура всадника, до меня, наконец, доходит. Не зная, чего ждать от утреннего гостя, я не спешу убирать нож. Тот подъезжает ближе, спешивается, поворачивается ко мне. Вот так та-ак… Давешний торговец «тучами», из Русти, уж это заостренное, неприятное лицо с колючими глазами я не спутаю ни с чем.
Пару минут он стоит с совершенно отрешенной физиономией и смотрит куда-то поверх меня. Нервы мои отказывают.


Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги. (изм.)

 

запись создана: 09.06.2008 в 21:57

@темы: Шрифф, Творчество