A drawer & a honest art-thief.
часть вторая- Ладно, - вздохнула Наишта, заранее смирившись с ещё одним щитом на себе. Она совершенно доподлинно знала, что такое количество щитов оставляет вокруг обладателя постоянные искривления самых разных полей, что затрудняло работу чистых теоретических схем. Но – порядок есть порядок: шах, его Устанавливающий был занудным, въедливым человеком, как нельзя лучше подходящим для такой работы. Ослушавшись его распоряжения, можно было смело готовиться к длинной, убийственной лекции о том, как важен порядок в современном мажеском сообществе. Поэтому, Наишта вздохнула, наказала студиозусу лучше учить простые заклинания, чтобы отличать простейшие грубые от грубейших простых, и двинулась в сторону восточного шатра здания, в зал шаха, Устанавливающего Порядок. Студиозус последовал за ней, под предлогом посещения библиотеки.
- Най, а правда, что вы вчера в мечети Хазрима видели того безумца? – Вопрошал студиозус с любопытством, которое лучше было бы применить на занятиях. Наишта строго поглядела на любопытного первогодку, и, не сдержавшись, улыбнулась.
- Во-первых, он всё-таки почтенный Хазрим, а во-вторых, тебе зачем?
- Но Най, ведь интересно же! Ты в курсе, он ведь ещё и маг. Говорят, это был дикий кочевник-шаман, чуть ли не сын бесей, так ведь врут, наверное..?
- Конечно, врут, - отмахнулась Наишта, отмечая, что беглеца с кочевниками мог связывать разве только запах. Напустив в голос таинственности, она добавила драматически, - это был совершенно безумный джинн, он ворвался в храм и чуть не убил нас всех! Только ав-шааль, он ведь, ты в курсе, с Беркады, так вот, он нас всех защищал от ужасающей неистовости этого… м, джинна, пока не подоспела стража!
- Но На-ай! – Ловить магов, даже будущих, на такой простой фокус, конечно, было бесполезно, но Наишта любила подшучивать над студиозусами, по крайней мере, теперь этот любознательный оболтус не знает, что ему и думать.
- Библиотека вон в ту сторону, - приветливо улыбаясь, указала Наишта, оставляя за собой последнее слово. Студиозус обиженно показал теоретику язык и, сделав вид, что не заметил угрожающе поднятого пальца, свернул в боковой коридор.
Процедура наложения нового щита, скучная, медленная, длилась и длилась. Сперва Наишта просто ожидала своей очереди в коридоре перед кабинетом хана, Устанавливающего Порядок (за глаза этого, относительно молодого волшебника именовали Порядочным хамом, не потому, что он был склонен распускать язык, а просто уж больно занудно изъяснялся и отправлял свои обязанности). Потом теоретик долго выслушивала от самого Порядочного вводную лекцию по технике безопасности (совершенно бестолковую для Наишты, за неимением мажьего дара – но порядок есть порядок, да), а затем и терпеливо принимала возлагаемый на неё щит, воображая, что это никогда не закончится, и страдая от справедливой скуки.
Скука вора, меж тем, прекратилась. Мектеб опустел довольно быстро, едва только помощник ав-шааля сообщил ученикам об окончании занятий. Радостные детишки шустро выбежали вон, бедняки постарше чинно вышли следом, учитель покинул мектеб последним, притворив дверь в главный зал. Сейхал остался один, и начал воплощение своего нового плана, щедро, хоть и бестолково, приправленного формулами сложения и вычитания, почерпнутыми из урока.
План оказался достаточно прост, но, как надеялся Сейхал, был сообразен сложившимся обстоятельствам. А обстоятельства были более чем интересные.
Ровно сутки назад, аккурат после очередной смены караула (Сейхалу почти удалось разглядеть того громко вопящего стражника), из коридора послышались шаги, и дверь камеры пришла в движение. Надсадное кряхтение двух тюремщиков увенчалось успехом, засов был отодвинут, и стражи, заглянув в камеру, теперь лицезрели суровое, нахмуренное лицо вора. Преступника переполняли две тесно связанные мысли: первая, о так и не удавшемся побеге, и вторая, о том, как ему будет не хватать его руки, или обеих. Сейхал был уверен, что срок его заключения истёк, и пришло время суда.
Первым, что сделали стражи, после того, как синхронно сглотнули слюну, были естественные меры предосторожности. Та самая деталь, из-за которой так страдал вор, заключалась в наличии у него некоторого магического дара, небольшого, но проявившегося от рождения, что считалось относительной редкостью. И дар, конечно, был некоторым подспорьем в его воровской жизни. Поэтому, естественные меры предосторожности заключались в укреплении на предплечьях Сейхала тяжёлых медных наручей, шириной от запястья и почти до локтя, и сильно угнетающих любые магические способности заключённого. Эти удобные вещи были изобретены совершенно недавно одним прозорливым атроксом, и теперь вводились повсеместно, заменяя собой отряд забойных магов, вызываемый для охраны и сопровождения колдующих преступников.
После этого Сейхал был выдворен из камеры и препровождён в небольшую комнату, оснащённую простой деревянной мебелью, в виде стола и пары стульев, прикрученных к полу во избежание эксцессов. Один из стульев уже занимал рослый, могучего сложения человек в тёмно-зелёном одеянии со скрывающим лицо капюшоном. На второй стул довольно бесцеремонно усадили вора, на фоне посетителя довольно тощего. Сейхал догадался, что разговор будет содержательным, а отрубание рук, похоже, откладывается. Стражи покинули комнату, притворив тяжёлую дверь, но рослый незнакомец продолжал молчать ещё примерно в течение семи минут. Всё это время Сейхал тщательно изучал комнату, а особенно одно из окон, решётка на котором, казалось, была более ржавой и шаткой.
- Не успеешь, - наконец, произнёс человек густым скрипучим басом. Тон его был будничным, а Сейхал, наконец, уделивший должное внимание посетителю, увидел на его груди серебряный треугольник с двумя крюками. Интересно, зачем атроксу понадобился вор?
Ещё немного помолчав, чтобы дать вору возможность начать нервничать, атрокс продолжил беседу:
- Вот что, Сейхал и-Башшаль и-Нуаретт, - промолвил он, поясняя, что ознакомлен с подноготной Сейхала. Вор понимающе кивнул, не имея ни малейшего желания выслушивать прочие факты своего прошлого и настоящего. Наверняка атрокс выписал данные из тюремного хранилища. Сейхала больше интересовали не факты, а возможности.
И оные возможности были Сейхалу предоставлены.
Теперь он медленно спускался по лестнице с карниза, стараясь не издавать ни звука.
Итак, приближается полдень, следовательно, утренняя служба миновала, и мечеть должна пустовать. Прислушавшись к происходящему в главном зале, Сейхал убедился в этом: он услышал только голоса выходящих из храма учеников. Если Сейхал верно помнил со вчерашнего вечера расположение дверей и прочего, прямо напротив выхода мектеба, через пару колонн и чуть левее располагалась дверь молелен, а главное крыльцо храма с выходом на площадь перед мечетью – направо, вдоль колоннады. На эту же площадь выходят ворота академиума, и на них сейчас наверняка усилена охрана. Сейхал подгонял себя мыслью о том, что в любой момент в академиуме могут начать какое-нибудь гадание по его, Сейхала, душу; но и спешить он не мог. Полдень означал и перерыв в занятиях (по крайней мере, в родном городе вора, Баздре, все учебные заведения работали именно по такому распорядку), следовательно, у ворот крутится довольно много магов – а Сейхал не был склонен недооценивать даже недоучек. Даже если им не хватает опыта, энтузиазм и беспокойство порой раскрывают в людях удивительные таланты, вроде быстрого использования казалось бы плохо заученных заклинаний или ловкого метания различных предметов в движущуюся мишень. Стало быть, либо нужно выбрать ход через молельни, либо очень быстро проскочить с главного крыльца в сторону от площади – кажется, там были и боковые ступени, с площади не очень заметные. Вор вздохнул и решительно взялся за ручку двери, пропустив мимо ушей некоторый лёгкий шорох.
Вихри случайностей пришли в движение несколько раньше. На самом деле, они осуществили своё действие одиннадцать минут назад, заставив помощника ав-шааля забыть на учительском столе свою тетрадь, а теперь событийность лишь немного подправила ход вещей, напомнив учителю о предмете. Вор и храмовый служитель взялись за дверь единовременно.
Вокруг Наишты кружился лёгкий сияющий кокон, здорово мешающий сосредоточиться на том, что она чертила на плакате в данный момент. Хан, Устанавливающий Порядок, обещал теоретику, что сияние развеется через несколько секунд, но прошло уже около получаса с начала занятия, а неприятное мельтешение и не думало ослабевать. Наставник Наишты, знаменитый северный колдун Герациус Фрегель, предпринял пробную попытку снять мельтешащий кокон, но потерял в схватке с упорствующей силой нескольких щитов и рукав мантии. Несмотря на то, что магические учения большей своей частью происходили с северо-западных континентов, в данном случае, они пришли в противоречие с исконно южным упрямством реальности. Наишта смирилась и, стараясь обращать на кружение меньше внимания, сосредоточилась на схеме, которую изображала на плакате, помогая Фрегелю. Она ассистировала наставнику с большим удовольствием, при этом своеобразно возвращая долги, поскольку Фрегель сумел углядеть сквозь упрямство и некоторую замкнутость Наишты то, что теперь ставило её на одну планку с магами-дипломантами: острый ум и внимание к деталям. Фрегель передавал ученице всё, что знал по теории сам, и знакомил с каждым, кто мог бы дополнить знания девушки. Теперь он приезжал на юг с лекциями достаточно редко, и Наишта была особенно рада воздать наставнику должное и поучаствовать в его работе. Она бы назвала это, скорее, благодарностью, а не возвращением долгов.
Чувство долга, на самом деле, здорово поддерживало экономику и политику Островов. В первую очередь с ним были знакомы торговцы, трактирщики и воры, имеющие дело с непосредственным перераспределением благ среди населения, при участии доброй воли, или без неё. Кто, кому, за что и до какого дня должен – вот основа тех знаний, благодаря которым можно выжить в суровом мире, полном сабель, ножей, бутылочек с ядом и прочих неучтённых опасностей. Несомненно, лучше и отчётливей это чувство проступает у тех, кто должен – их чувство долга очень сильно, и они, конечно же, стремятся отдать долг поскорее, дабы не почувствовать нож у горла, когда срок платежа пройдёт. До этого, конечно, лучше не дотягивать. Разумеется, некоторые (довольно многие, кстати) считают, что от долга можно уйти, но попробуйте спросить об этом у тех, кому должны, и красноречивая улыбка всё объяснит вам. Мир на самом деле жесток, хотя в нём и имеются те, кто говорит о чувстве долга, как о качестве благородном; они, как правило, просто предупреждают ту массу неприятностей, которая последует за неуплату. Что, впрочем, не мешает им быть действительно вполне благородными людьми.
Один из таких людей сейчас как раз получил возможность символически отдать один из своих долгов. Радости этого человека не было предела.
- О наимудрейший! – Поспешил он обратиться к угловатой фигуре, обнаруженной там же, где и вчера – на камне в тени кипариса (на самом деле, приближался вечер, и тень уже лежала у ног фигуры, как старый преданный удав).
Атрокс, как раз старавшийся сосредоточиться на своей задаче, сразу узнал голос давешнего купца. Как бишь его звали… Альхей? Мриббах обернулся, дабы лицезреть купца, облачённого сегодня в синий халат с вышивкой, и при телохранителе, хмуром, как обычно. Следовало признать, что Мриббах был не слишком рад видеть купца, поскольку именно сейчас, кажется, смог найти в хитросплетениях намерений одну важную ниточку, кое-что говорящую об искомом маге-паразите. Если бы только Мриббаху удалось проследить, что же именно собирается делать в Шаратхе амл-Хараез, всё стало бы гораздо проще. В этой странной нити пульсировало нечто очень мощное, хотя и не понятное до конца. Сейчас атрокс старательно отслеживал изменения, почти готовый определить даже и место в городе, где амл-Хараез творил свои странные действия. Но явившийся совершенно не вовремя купец непоправимо нарушил концентрацию атрокса.
Изо всех сил сдерживая рвущееся наружу гневное воздействие четвёртого стандарта, атрокс отстранённо выслушивал многословные благодарности купца. Все дела Альхея осуществились именно так, как и должны были. Тем же днём купец нашёл некоего ученика-атрокса, и тот прекрасно справился с работой, за что получил от щедрот купца хорошее вознаграждение. Правда, Альхею пришлось покрыть ещё представительские расходы, а именно компенсацию ущерба, причинённого атроксом во время работы семи зданиям в бедных кварталах Шаратха. И тем не менее, даже общая сумма оказалась меньше той, которую просил в качестве дани вымогатель, а эффект от стараний ученика настолько впечатлил коллег того вымогателя, что купец рассчитывал прожить три-четыре месяца в полном спокойствии, свободный от дальнейших узурпаций. Мриббах же предстал в речах Альхея мудрейшим героем, давшим купцу бесценный совет, без которого… и так далее, и тому подобное.
- Поэтому, - провозгласил купец (Мриббах позволил себе лёгкую надежду на то, что речи Альхея скоро закончатся), - если я могу быть чем-то полезным господину атроксу, я стану полезным в любом, э-э, разумном качестве.
Подобный поворот полностью удовлетворил атрокса, и тот согласился иметь купца в виду, если начнёт испытывать необходимость в какой-нибудь услуге. После завершающих слов Альхей, не смея отрывать от дел мага-злотворца, раскланялся, а Мриббах вернулся к прерванным поискам, заранее, впрочем, зная, что они не завершатся успехом – странная нить была потеряна. То, что предпринимал паразит, прекратилось – чем бы оно ни было. Не видя причин сдерживаться, атрокс поднялся с камня и с удовольствием направил в него накопленный гнев. Старый валун внезапно понял, что способен осознавать себя, как мыслящее существо, сперва крайне удивился, а затем принялся раздумывать о своём странном, полном драмы, бытии. Мриббах двинулся вниз с холма, припоминая, что где-то возле Площади Безумцев была относительно неплохая чайхана. Закат приближался, а Мриббах, весь день охотившийся на намёки, магические тени и намерения, до сих пор ничего не ел.
Те люди, которые много сотен лет назад начали заселять Ильвалим, самый крупный из Островов, называли себя хашмалями, что означало «внимательный», «хитрый» или «проворный». Учитывая тот факт, что в первые же годы хашмали полностью вытеснили с Ильвалима некие северные племена, жившие тут уже какое-то время, хитрости и внимания захватчикам было не занимать. Внимание требовалось в те далёкие времена, в основном, чтобы во время приметить засаду северян, а проворство – чтобы сделать засаду на эту засаду, что хашмалям удавалось почти всегда. Затем, уже когда северяне были изгнаны прочь, хашмали, поддерживая свои таланты к выслеживанию, принялись наблюдать за живой природой. Они первыми на Островах создали календарь, приметили, что брага лучше гонится из неких кислых ягод, первыми же изобрели и закон, вовремя обнаружив, что все материальные блага (в то время, преимущественно неровные глиняные миски, грубые ткани и недоеденные припасы) странными образом перераспределяются между самыми хитрыми из соплеменников, путём кражи и… кражи.
Конечно, со временем природа преподносила хашмалям всё меньше сюрпризов – пожалуй, самым запоминающимся из них стал визит на Ильвалим соседей, хварихов с Ин-Сахры, оказавшихся существенно менее хитрыми, но значительно лучше вооружёнными. Однако, в целом, внимательность и хитрость хашмалей, концентрируясь на торговле и политике, разросшихся благодаря дружбе с соседними островами, стала постепенно притупляться. Затем на Острова стало приходить больше кораблей с иностранцами, да и хашмали с хварихами перемешались весьма основательно. Внимательность и хитрость лихих хашмалей плавно распределилась по островам, и порой кое-где её не хватало.
В данном случае, её не хватило помощнику ав-шааля Хазрима. Служитель мечети во время вспомнил, что его тетрадь осталась в зале мектеба, а на её форзаце была записана одна важная деталь бытия служителя, поэтому он поспешил обратно в мектеб. И, ухватившись за ручку двери, дабы решительно толкнуть её и войти, служитель не уделил должного внимания тому, что дверь сперва странно сопротивлялась его решимости. Далёкие предки служителя, в соответствии с верованиями наблюдавшие за своими детьми и внуками, сочувственно вздохнули, а служитель, оказавшись в мектебе, получил точно рассчитанный удар по основанию шеи.
Утащив бесчувственное тело учителя в дальний угол мектеба, Сейхал принялся стаскивать халат и шаровары со своей случайной жертвы. Во-первых, видом и ароматом одежды вора можно было бы распугивать мирных жителей, а во-вторых, облачение храмового служителя поможет Сейхалу избежать самых разных подозрений, как в мечети, так и на улице. Конечно, лучше было бы сперва помыться, Сейхал мечтал об этом уже десятые сутки, но – позже.
Выглянув в главный зал мечети, Сейхал убедился, что в его сторону пока никто не смотрит. Семенящей походкой он со всей возможной уверенностью направился через зал к двери молелен. Оказавшиеся там богомольцы не обратили на него ровным счётом никакого внимания, погружённые в беседы с богами (заключавшиеся в многочисленных благодарностях и увещеваниях о мести врагам). Тихо скрипнув внешней дверью, Сейхал оказался на свободе. Полдень едва миновал, улицами полностью владела жара, лишь магическим усилием не проникавшая в мечеть, но Сейхал вдыхал раскалённый воздух с улыбкой. Свернув вправо, подальше от площади перед мечетью, вор направился в сторону центра города, двигаясь настолько быстро, насколько это было возможно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Впереди был довольно занимательный день, и Сейхалу предстояло сделать очень многое. Чтобы, в конечном итоге, отдать долг тому атроксу в зелёном.
На самом деле всё было довольно просто. Атрокс предложил Сейхалу шанс обрести свободу в обмен на услуги вора. Такого рода сделки были вполне привычны для Островов, и многие тюремщики жили тем, что организовывали побеги заключённых за умеренную плату, поступающую от заинтересованных лиц. Конечно, ни у кого не должно возникнуть ни малейших сомнений в том, что побег был случайностью, и тюремщики за годы своей деятельности накопили немалый опыт в разрешении такого рода вопросов. В данном случае понадобилось только усыпить бдительность парочки стражей и добавить в ежедневный суп охранников пару щепоток туда-сюда-травы. В итоге, больше всего усилий потребовалось, чтобы помочь узнику открыть дверь. Тюремщик заработал себе мозоли и сломал один казённый лом. Дав беглецу несколько часов форы, тюремщик, окончательно смывая с себя подозрения, снарядил погоню, достаточно весёлую из-за воздействия туда-сюда-травы.
От вора требовалось немногое, зато случай был уникален. Обладая своеобразными талантами мага, Сейхал должен был проникнуть в дом одного дипломанта Универсума и забрать некие таинственные бумаги. Сперва вор максимально аккуратно пояснил заказчику, что любой маг, даже простой ученик, уделает Сейхала в два счёта, поскольку специально учился этому в академиуме. Однако, атрокс успокоил Сейхала: магический дар дипломанта был примерно таким же, как у простого ковра или кувшина, то есть, нулевым. Это оставляло вору надежду покинуть дом не частями и не в виде какого-нибудь замысловатого предмета или животного. Далее Сейхал задал вполне здравый вопрос: какие именно бумаги интересуют заказчика. Рослый атрокс изрёк глубоким басом единственное слово, поставившее Сейхала в тупик: «Все».
Монет, выделенных заказчиком, Сейхалу оказалось достаточно, чтобы купить нужное для работы снаряжение и несколько магических предметов, дважды вымыться в общественной купальне и наконец, нормально поесть. То, что предлагалось в качестве еды в тюрьме, больше подходило на роль стройматериала или клея. Сейхал убедился в это в первый же день, со злости запустив тарелкой в дверь: «обед» оказался как раз между железным листом и деревянным диском, когда те встретились, и приклеил второе к первому намертво – тарелка и бледные потёки до сих пор украшали парадный вход в камеру, Сейхал был в этом уверен.
В число купленных магических безделушек входила одна забавная вещица, которой вор уже не раз пользовался прежде. Изначально этот предмет был придуман одним колдуном, бывшим по совместительству неверным мужем. Дабы жена-гадательница не могла проследить, где пропадает её любвеобильный муженёк, колдун изобрёл заклинание, сбивающее поисковые импульсы со следа. В дальнейшем такие штуки стали продавать повсеместно, вмещая заклинание в небольшие деревянные таблички на шнурках, способные нарушать качество поисковых гаданий и даже несколько запутывать астральный след владельца. Правда, в среде неверных супругов эти вещи распространения так и не получили: во время использования этого заклинания странным образом улетучивалась большая часть, скажем так, мужских сил, что делало измену ещё менее вероятной. Однако, воры, мало интересующиеся временными потерями означенных сил, обнаружили в амулетах большое подспорье в процессе убегания от погони, если оная сопровождалась поисковыми усилиями гадателей; торговля амулетами расширилась, и ушла в подполье. Амулет действовал двое суток, и Сейхал, немедленно высвободивший заклинание, рассчитывал за это время успеть забрать нужные заказчику бумаги, передать их ему, и покинуть Ильвалим на любом подвернувшемся корабле, или же уйти с караваном вглубь острова, к соседним городам. Тем более, что, по словам нанимателя, Сейхалу даже не нужно было нести бумаги в какое-то определённое место – атрокс пообещал сам найти вора по завершении дела, а как у него это получится, Сейхалу было наплевать.
День медленно близился к закату, жара уходила, и вор, сочтя себя подготовленным к делу, подхватил вещи и поправил одеяние богослужителя, с которым пока решил не расставаться. Поднявшись с лавки, на которой вор дал себе волю несколько передохнуть от дневной суеты, Сейхал направился по адресу, указанному заказчиком. Атрокс не говорил, в каком распорядке обладатель важных бумаг бывает дома, но, если он действительно работает в Универсуме, следовательно, к ночи наверняка является домой вздремнуть. Единственное, что Сейхалу сообщили наверняка: теоретик носит бумаги с собой, поэтому, вору предстояло дождаться «клиента».
Дорога к дому теоретика шла от центра города вниз, в сторону порта. В данный момент Сейхал выходил из узкой улицы на Площадь Безумцев, и как раз начинал подвергаться стойкому запаху испорченных фиников.
Наслаждаясь поздним обедом в чайхане, Мриббах позволил себе на несколько минут позабыть о работе и просто расслабиться. Он сидел возле украшенного затейливой резьбой окна заведения, и наблюдал узкую, мощёную жёлтым булыжником улочку. Не так уж часто Мриббах бывал в Шаратхе, но мог бы признаться, что считает город весьма уютным. К сожалению, мало кому приходило в голову спрашивать у многоопытного, а потому крайне опасного атрокса о подобных вещах, а ведь Мхейл Мриббах мог бы многое рассказать. Как садящееся солнце высвечивает верхушки шатров и минареты мечетей, как во время прибоя плеск волн в порту заглушает ругань матросов своей мягкой музыкой, как утоптанные узкие улочки пригородов теряются в зелени садов. Мриббах вздохнул – отпущенные минуты спокойствия заканчивались, и атрокс в который раз наказал себе непременно задержаться в Шаратхе после того, как нынешняя работа будет окончена. Увы, и сам Мриббах прекрасно понимал, что его тренированная злая воля и чувство долга перед Мирным Атроксиатом не дадут ему такого шанса.
Последняя секунда отдыха был на исходе. Мхейл бросил взгляд на поворот улочки и Площадь Безумцев. Вид ему на миг заслонил молодой храмовый служитель, размашисто прошедший мимо чайханы. Мриббах отвлечённо изучил прохожего, отметив тяжёлую сумку и широкий шрам на скуле, затем в очередной раз вздохнул, отставил пустую чашку, и вновь принялся за работу, расправив свои магические поля и концентрируя волю.
Буквально через несколько мгновений Мриббах с удивлением обнаружил, что одна из примечательных нитей событийности пролегла непосредственно мимо чайханы. Это не был след амл-Хараеза лично, но его оставил некто, определённо связанный с колдуном-паразитом. Атрокс решительно покинул заведение и направился через Площадь в попытке выяснить, что всё это означает.
Закат застал Наишту за работой. Большая часть подготовительных чертежей была сделана несколько дней назад, но оставалось ещё самое трудное – подобно труду мастера, собирающего карету из деталей, заранее подготовленных кузнецом и дереворезчиком. Однако, положение было особенным – условно говоря, Наишта выступала в роли дереворезчика, которому как раз и доверили сборку кареты. До сих пор она никогда не занималась работой такого масштаба, а ведь она готовила только часть обоснования, пусть и опорную. Словом, насыщенный день и напряжённая работа сделали своё дело. Спустя час после того, как солнце мягко опустилось за дальние холмы, Наишта уснула прямо за столом, уткнувшись носом в важную формулу.
Вихрь случайностей и совпадений набирал обороты. Прошло не так уж много времени с тех пор, как Наишта заснула, когда, сдвинутая её локтем, со стола упала коробка с чертёжными принадлежностями. Сама теоретик лишь вздохнула во сне, но мимо зала как раз в этот момент проходил тревожный патруль, введённый в академиуме после вчерашнего события в мечети. Патруль тут же оправдал своё название, встревожившись сверх всякой меры. Состоящий из стражника и дежурного ученика академиума, отряд опешил и замер. Стражник впал в уверенность, что им с напарником довелось наткнуться на прячущегося в Универсуме безумца. Маг, в свою очередь, был склонен списать звук на остаточную ману, хоть и позабыл, что зал занимала теоретик, и ни о какой мане речи идти не могло. Тем не менее, коротко обсудив ситуацию (кивок головой, испуганный взгляд, ещё один кивок), отряд браво ворвался в зал, разбудив Наишту.
Когда испуганные крики тревожного отряда, выдаваемые за боевой клич Брекады, стихли, а пришедшая в себя Наишта, наконец, смогла перестать смеяться, решено было тихо разойтись, не докладывая никому о досадном инциденте. Наишта не впервые засыпала в академиуме, у неё даже стоял в углу зала диван, на тот случай, если она очнётся поздно ночью, и идти домой уже не захочет. Но, раз уж её разбудили, да и время ещё не позднее, можно отправиться к себе и хорошенько выспаться.
Сейхал достиг указанного адреса, когда небо начало темнеть, а край солнечного диска уже почти скрылся за горизонтом. Становилось весьма свежо, как и всегда к ночи, с моря потянуло прохладой. Уличный гомон остался позади, дом теоретика располагался в довольно тихом квартале, на склоне холма. Осмотревшись, дабы убедиться, что за ним никто не следит, вор коротко остановил взгляд на открывающемся пейзаже. Кривые улочки сбегали вниз, теряясь за углами домов и террас, украшенных коврами и растениями в кадках, в резных окнах тут и там горели разноцветные лампады.
Вор ещё задержался в подворотне у дома, чтобы сменить светлые одеяния богослужителя на рабочий комплект, состоящий из просторной рубахи и удобных шаровар в тёмных тонах, а также чёрного платка и узких сапог с тонкой подошвой. Поверх рубахи был укреплён чёрный же пояс с ножами, которые Сейхал придирчиво отобрал в палатке оружейника, удостоверившись, что каждый из клинков способен без вмешательства владельца перерезать ножны, будучи неверно в них уложен.
Подойдя к дому, Сейхал ещё раз внимательно осмотрелся, и двинулся было к крыльцу, как вдруг из-под его ноги выскользнуло нечто явно живое, и с весьма громким писком припустило вниз по улице. Вор схватился за сердце и привалился к стене дома. Из всех людских слабостей и страхов, доступных в мире на момент рождения Сейхала, ему досталась крысобоязнь. Крысы встречались в Шаратхе, как ни странно, достаточно редко, однако, Сейхалу хватило и этой, он потратил около семи минут на попытки успокоиться. Кое-как переведя дыхание, вор прислушался.
Дом был погружен в темноту и молчание: либо теоретик ещё не вернулся из Универсума, либо уже мирно почивал. Полагаясь на последний вариант, Сейхал взял себя в руки и как можно тише приступил к взлому замка, напрягая свой невеликий мажеский дар в поисках ловушек. Покончив с замком, вор затем аккуратно запер его за собой, дабы не вызывать подозрений, если хозяин дома ещё не явился.
Обескураженный Мриббах, не обращая внимания на сгущающиеся сумерки, в который раз вернулся на небольшой перекрёсток, каких в этом районе города была масса. По-видимому, существовало нечто, всё это время мешавшее атроксу двигаться по следу, и Мриббах постепенно терял терпение. Он замер посреди перекрёстка, размышляя над тем, что уже обошёл быстрым шагом два из четырёх представленных направлений (не считая той стороны, откуда нить привела его сюда), и не обнаружил продолжения следа. Нервно дёргая себя за бороду, Мриббах обдумывал и отбрасывал один за другим разные варианты, как вдруг на пересечение улиц выбежала крыса. Атрокс и грызун посмотрели друг на друга. Затем зверь продолжил свой путь, убираясь подальше от улиц, где ему наступают на хвост и где шатаются разные колдуны, а Мриббах направился туда, откуда выбежала крыса, руководствуясь чистым наитием.
Совершенно неожиданно искомый след обнаружился на пороге одного из домов. Дверь дома была заперта, но след явно вёл внутрь. Для начала Мриббах решил обойти дом вокруг и внимательно всё осмотреть, стараясь не вызвать никаких подозрений.
Наишта, позёвывая, медленно шла домой. За её пазухой мирно устроилась кипа бумаг, заполненных судьбоносными чертежами, а в голове, к огромному счастью обладательницы, не было ни единой мысли. Как и прохожих на улицах – Наишта как раз миновала оживлённые даже сейчас площади, и уже приближалась к своему району. Обычно, если она возвращалась домой так поздно, её с некоторой вероятностью выходил встречать какой-нибудь грабитель, хотя, подавляющая часть их уже знала, что нападать на невысокую хрупкую девушку нет смысла. От обилия щитов даже заговорённые кинжалы гнулись, будучи поднесёнными к Наиште с угрозой, также не действовали и покупные оглушающие заклинания (как правило, отлетая в лоб нападающего). Сегодня же Наишту окружало дополнительное бледноватое сияние, уже с виду вполне опасное. Девушка вполне смирилась с ним, заметив, что с заката оно медленно, но верно шло на убыль: она надеялась, что к утру оно рассеется совсем.
Оказавшись на пороге собственного дома, Наишта потратила некоторое время на поиски ключей в небольшом, казалось бы, поясном кошеле. Потом довольно долго искала в прихожей лампаду, поскольку в полной темноте сияние только сбивало, мельтеша перед глазами. Махнув на поиски светильника, девушка на ощупь направилась в свой кабинет (он же спальня), с единственной целью: раздеться, умыться перед сном и уютно уместиться на кровати.
В кабинете светильник стоял сразу возле входа, поэтому Наишта сразу же приступила к его зажиганию.
Сейхал уже битый час дожидался теоретика, так и эдак прикидывая, что он будет делать, когда дождётся. Заказчик предупреждал, что «клиент» защищён несколькими мощными заклинаниями, поэтому, вору пришлось потратить около трёх четвертей выданных в аванс денег, дабы приобрести редкую, а потому дорогую вещь – угнетатель. Устроенный по принципу тех самых наручей, от которых у Сейхала до сих пор оставались неплохие синяки, предмет ослаблял все магические поползновения, поглощая их в себя. Действие угнетателя было весьма кратковременным, в эти пару секунд Сейхал рассчитывал надёжно и практично оглушить теоретика ударом по голове.
Когда в прихожей дома, шурша по коврам, появился хозяин, Сейхал, аккуратно выглядывая с лестницы, заметил две интересные детали. Во-первых, вокруг «клиента» вращалось внушительное поле щитов, сияющее от переизбытка маны, а во-вторых, «клиент» был девушкой, причём вор мог бы поклясться, что где-то уже видел подсвеченное сиянием лицо. Впрочем, последнее мало его смущало – если он не справится со своим делом в течение трёх дней, атрокс выдаст Сейхала властям, и девушки интересовали вора в самую последнюю очередь, поскольку риск был уже очень велик. Одними руками при повторном аресте уж точно не отделаешься, придётся платить головой.
Пока Сейхал готовился к нападению, теоретик проследовала в соседнюю комнату, что-то недовольно бурча. Шанс был прекрасен, «клиент» услужливо подставил спину, и Сейхал, заняв позицию, не замедлил начать действовать. Он сухо щёлкнул рычажком угнетателя и замахнулся рукоятью ножа.
- Най, а правда, что вы вчера в мечети Хазрима видели того безумца? – Вопрошал студиозус с любопытством, которое лучше было бы применить на занятиях. Наишта строго поглядела на любопытного первогодку, и, не сдержавшись, улыбнулась.
- Во-первых, он всё-таки почтенный Хазрим, а во-вторых, тебе зачем?
- Но Най, ведь интересно же! Ты в курсе, он ведь ещё и маг. Говорят, это был дикий кочевник-шаман, чуть ли не сын бесей, так ведь врут, наверное..?
- Конечно, врут, - отмахнулась Наишта, отмечая, что беглеца с кочевниками мог связывать разве только запах. Напустив в голос таинственности, она добавила драматически, - это был совершенно безумный джинн, он ворвался в храм и чуть не убил нас всех! Только ав-шааль, он ведь, ты в курсе, с Беркады, так вот, он нас всех защищал от ужасающей неистовости этого… м, джинна, пока не подоспела стража!
- Но На-ай! – Ловить магов, даже будущих, на такой простой фокус, конечно, было бесполезно, но Наишта любила подшучивать над студиозусами, по крайней мере, теперь этот любознательный оболтус не знает, что ему и думать.
- Библиотека вон в ту сторону, - приветливо улыбаясь, указала Наишта, оставляя за собой последнее слово. Студиозус обиженно показал теоретику язык и, сделав вид, что не заметил угрожающе поднятого пальца, свернул в боковой коридор.
Процедура наложения нового щита, скучная, медленная, длилась и длилась. Сперва Наишта просто ожидала своей очереди в коридоре перед кабинетом хана, Устанавливающего Порядок (за глаза этого, относительно молодого волшебника именовали Порядочным хамом, не потому, что он был склонен распускать язык, а просто уж больно занудно изъяснялся и отправлял свои обязанности). Потом теоретик долго выслушивала от самого Порядочного вводную лекцию по технике безопасности (совершенно бестолковую для Наишты, за неимением мажьего дара – но порядок есть порядок, да), а затем и терпеливо принимала возлагаемый на неё щит, воображая, что это никогда не закончится, и страдая от справедливой скуки.
Скука вора, меж тем, прекратилась. Мектеб опустел довольно быстро, едва только помощник ав-шааля сообщил ученикам об окончании занятий. Радостные детишки шустро выбежали вон, бедняки постарше чинно вышли следом, учитель покинул мектеб последним, притворив дверь в главный зал. Сейхал остался один, и начал воплощение своего нового плана, щедро, хоть и бестолково, приправленного формулами сложения и вычитания, почерпнутыми из урока.
План оказался достаточно прост, но, как надеялся Сейхал, был сообразен сложившимся обстоятельствам. А обстоятельства были более чем интересные.
Ровно сутки назад, аккурат после очередной смены караула (Сейхалу почти удалось разглядеть того громко вопящего стражника), из коридора послышались шаги, и дверь камеры пришла в движение. Надсадное кряхтение двух тюремщиков увенчалось успехом, засов был отодвинут, и стражи, заглянув в камеру, теперь лицезрели суровое, нахмуренное лицо вора. Преступника переполняли две тесно связанные мысли: первая, о так и не удавшемся побеге, и вторая, о том, как ему будет не хватать его руки, или обеих. Сейхал был уверен, что срок его заключения истёк, и пришло время суда.
Первым, что сделали стражи, после того, как синхронно сглотнули слюну, были естественные меры предосторожности. Та самая деталь, из-за которой так страдал вор, заключалась в наличии у него некоторого магического дара, небольшого, но проявившегося от рождения, что считалось относительной редкостью. И дар, конечно, был некоторым подспорьем в его воровской жизни. Поэтому, естественные меры предосторожности заключались в укреплении на предплечьях Сейхала тяжёлых медных наручей, шириной от запястья и почти до локтя, и сильно угнетающих любые магические способности заключённого. Эти удобные вещи были изобретены совершенно недавно одним прозорливым атроксом, и теперь вводились повсеместно, заменяя собой отряд забойных магов, вызываемый для охраны и сопровождения колдующих преступников.
После этого Сейхал был выдворен из камеры и препровождён в небольшую комнату, оснащённую простой деревянной мебелью, в виде стола и пары стульев, прикрученных к полу во избежание эксцессов. Один из стульев уже занимал рослый, могучего сложения человек в тёмно-зелёном одеянии со скрывающим лицо капюшоном. На второй стул довольно бесцеремонно усадили вора, на фоне посетителя довольно тощего. Сейхал догадался, что разговор будет содержательным, а отрубание рук, похоже, откладывается. Стражи покинули комнату, притворив тяжёлую дверь, но рослый незнакомец продолжал молчать ещё примерно в течение семи минут. Всё это время Сейхал тщательно изучал комнату, а особенно одно из окон, решётка на котором, казалось, была более ржавой и шаткой.
- Не успеешь, - наконец, произнёс человек густым скрипучим басом. Тон его был будничным, а Сейхал, наконец, уделивший должное внимание посетителю, увидел на его груди серебряный треугольник с двумя крюками. Интересно, зачем атроксу понадобился вор?
Ещё немного помолчав, чтобы дать вору возможность начать нервничать, атрокс продолжил беседу:
- Вот что, Сейхал и-Башшаль и-Нуаретт, - промолвил он, поясняя, что ознакомлен с подноготной Сейхала. Вор понимающе кивнул, не имея ни малейшего желания выслушивать прочие факты своего прошлого и настоящего. Наверняка атрокс выписал данные из тюремного хранилища. Сейхала больше интересовали не факты, а возможности.
И оные возможности были Сейхалу предоставлены.
Теперь он медленно спускался по лестнице с карниза, стараясь не издавать ни звука.
Итак, приближается полдень, следовательно, утренняя служба миновала, и мечеть должна пустовать. Прислушавшись к происходящему в главном зале, Сейхал убедился в этом: он услышал только голоса выходящих из храма учеников. Если Сейхал верно помнил со вчерашнего вечера расположение дверей и прочего, прямо напротив выхода мектеба, через пару колонн и чуть левее располагалась дверь молелен, а главное крыльцо храма с выходом на площадь перед мечетью – направо, вдоль колоннады. На эту же площадь выходят ворота академиума, и на них сейчас наверняка усилена охрана. Сейхал подгонял себя мыслью о том, что в любой момент в академиуме могут начать какое-нибудь гадание по его, Сейхала, душу; но и спешить он не мог. Полдень означал и перерыв в занятиях (по крайней мере, в родном городе вора, Баздре, все учебные заведения работали именно по такому распорядку), следовательно, у ворот крутится довольно много магов – а Сейхал не был склонен недооценивать даже недоучек. Даже если им не хватает опыта, энтузиазм и беспокойство порой раскрывают в людях удивительные таланты, вроде быстрого использования казалось бы плохо заученных заклинаний или ловкого метания различных предметов в движущуюся мишень. Стало быть, либо нужно выбрать ход через молельни, либо очень быстро проскочить с главного крыльца в сторону от площади – кажется, там были и боковые ступени, с площади не очень заметные. Вор вздохнул и решительно взялся за ручку двери, пропустив мимо ушей некоторый лёгкий шорох.
Вихри случайностей пришли в движение несколько раньше. На самом деле, они осуществили своё действие одиннадцать минут назад, заставив помощника ав-шааля забыть на учительском столе свою тетрадь, а теперь событийность лишь немного подправила ход вещей, напомнив учителю о предмете. Вор и храмовый служитель взялись за дверь единовременно.
Вокруг Наишты кружился лёгкий сияющий кокон, здорово мешающий сосредоточиться на том, что она чертила на плакате в данный момент. Хан, Устанавливающий Порядок, обещал теоретику, что сияние развеется через несколько секунд, но прошло уже около получаса с начала занятия, а неприятное мельтешение и не думало ослабевать. Наставник Наишты, знаменитый северный колдун Герациус Фрегель, предпринял пробную попытку снять мельтешащий кокон, но потерял в схватке с упорствующей силой нескольких щитов и рукав мантии. Несмотря на то, что магические учения большей своей частью происходили с северо-западных континентов, в данном случае, они пришли в противоречие с исконно южным упрямством реальности. Наишта смирилась и, стараясь обращать на кружение меньше внимания, сосредоточилась на схеме, которую изображала на плакате, помогая Фрегелю. Она ассистировала наставнику с большим удовольствием, при этом своеобразно возвращая долги, поскольку Фрегель сумел углядеть сквозь упрямство и некоторую замкнутость Наишты то, что теперь ставило её на одну планку с магами-дипломантами: острый ум и внимание к деталям. Фрегель передавал ученице всё, что знал по теории сам, и знакомил с каждым, кто мог бы дополнить знания девушки. Теперь он приезжал на юг с лекциями достаточно редко, и Наишта была особенно рада воздать наставнику должное и поучаствовать в его работе. Она бы назвала это, скорее, благодарностью, а не возвращением долгов.
Чувство долга, на самом деле, здорово поддерживало экономику и политику Островов. В первую очередь с ним были знакомы торговцы, трактирщики и воры, имеющие дело с непосредственным перераспределением благ среди населения, при участии доброй воли, или без неё. Кто, кому, за что и до какого дня должен – вот основа тех знаний, благодаря которым можно выжить в суровом мире, полном сабель, ножей, бутылочек с ядом и прочих неучтённых опасностей. Несомненно, лучше и отчётливей это чувство проступает у тех, кто должен – их чувство долга очень сильно, и они, конечно же, стремятся отдать долг поскорее, дабы не почувствовать нож у горла, когда срок платежа пройдёт. До этого, конечно, лучше не дотягивать. Разумеется, некоторые (довольно многие, кстати) считают, что от долга можно уйти, но попробуйте спросить об этом у тех, кому должны, и красноречивая улыбка всё объяснит вам. Мир на самом деле жесток, хотя в нём и имеются те, кто говорит о чувстве долга, как о качестве благородном; они, как правило, просто предупреждают ту массу неприятностей, которая последует за неуплату. Что, впрочем, не мешает им быть действительно вполне благородными людьми.
Один из таких людей сейчас как раз получил возможность символически отдать один из своих долгов. Радости этого человека не было предела.
- О наимудрейший! – Поспешил он обратиться к угловатой фигуре, обнаруженной там же, где и вчера – на камне в тени кипариса (на самом деле, приближался вечер, и тень уже лежала у ног фигуры, как старый преданный удав).
Атрокс, как раз старавшийся сосредоточиться на своей задаче, сразу узнал голос давешнего купца. Как бишь его звали… Альхей? Мриббах обернулся, дабы лицезреть купца, облачённого сегодня в синий халат с вышивкой, и при телохранителе, хмуром, как обычно. Следовало признать, что Мриббах был не слишком рад видеть купца, поскольку именно сейчас, кажется, смог найти в хитросплетениях намерений одну важную ниточку, кое-что говорящую об искомом маге-паразите. Если бы только Мриббаху удалось проследить, что же именно собирается делать в Шаратхе амл-Хараез, всё стало бы гораздо проще. В этой странной нити пульсировало нечто очень мощное, хотя и не понятное до конца. Сейчас атрокс старательно отслеживал изменения, почти готовый определить даже и место в городе, где амл-Хараез творил свои странные действия. Но явившийся совершенно не вовремя купец непоправимо нарушил концентрацию атрокса.
Изо всех сил сдерживая рвущееся наружу гневное воздействие четвёртого стандарта, атрокс отстранённо выслушивал многословные благодарности купца. Все дела Альхея осуществились именно так, как и должны были. Тем же днём купец нашёл некоего ученика-атрокса, и тот прекрасно справился с работой, за что получил от щедрот купца хорошее вознаграждение. Правда, Альхею пришлось покрыть ещё представительские расходы, а именно компенсацию ущерба, причинённого атроксом во время работы семи зданиям в бедных кварталах Шаратха. И тем не менее, даже общая сумма оказалась меньше той, которую просил в качестве дани вымогатель, а эффект от стараний ученика настолько впечатлил коллег того вымогателя, что купец рассчитывал прожить три-четыре месяца в полном спокойствии, свободный от дальнейших узурпаций. Мриббах же предстал в речах Альхея мудрейшим героем, давшим купцу бесценный совет, без которого… и так далее, и тому подобное.
- Поэтому, - провозгласил купец (Мриббах позволил себе лёгкую надежду на то, что речи Альхея скоро закончатся), - если я могу быть чем-то полезным господину атроксу, я стану полезным в любом, э-э, разумном качестве.
Подобный поворот полностью удовлетворил атрокса, и тот согласился иметь купца в виду, если начнёт испытывать необходимость в какой-нибудь услуге. После завершающих слов Альхей, не смея отрывать от дел мага-злотворца, раскланялся, а Мриббах вернулся к прерванным поискам, заранее, впрочем, зная, что они не завершатся успехом – странная нить была потеряна. То, что предпринимал паразит, прекратилось – чем бы оно ни было. Не видя причин сдерживаться, атрокс поднялся с камня и с удовольствием направил в него накопленный гнев. Старый валун внезапно понял, что способен осознавать себя, как мыслящее существо, сперва крайне удивился, а затем принялся раздумывать о своём странном, полном драмы, бытии. Мриббах двинулся вниз с холма, припоминая, что где-то возле Площади Безумцев была относительно неплохая чайхана. Закат приближался, а Мриббах, весь день охотившийся на намёки, магические тени и намерения, до сих пор ничего не ел.
Те люди, которые много сотен лет назад начали заселять Ильвалим, самый крупный из Островов, называли себя хашмалями, что означало «внимательный», «хитрый» или «проворный». Учитывая тот факт, что в первые же годы хашмали полностью вытеснили с Ильвалима некие северные племена, жившие тут уже какое-то время, хитрости и внимания захватчикам было не занимать. Внимание требовалось в те далёкие времена, в основном, чтобы во время приметить засаду северян, а проворство – чтобы сделать засаду на эту засаду, что хашмалям удавалось почти всегда. Затем, уже когда северяне были изгнаны прочь, хашмали, поддерживая свои таланты к выслеживанию, принялись наблюдать за живой природой. Они первыми на Островах создали календарь, приметили, что брага лучше гонится из неких кислых ягод, первыми же изобрели и закон, вовремя обнаружив, что все материальные блага (в то время, преимущественно неровные глиняные миски, грубые ткани и недоеденные припасы) странными образом перераспределяются между самыми хитрыми из соплеменников, путём кражи и… кражи.
Конечно, со временем природа преподносила хашмалям всё меньше сюрпризов – пожалуй, самым запоминающимся из них стал визит на Ильвалим соседей, хварихов с Ин-Сахры, оказавшихся существенно менее хитрыми, но значительно лучше вооружёнными. Однако, в целом, внимательность и хитрость хашмалей, концентрируясь на торговле и политике, разросшихся благодаря дружбе с соседними островами, стала постепенно притупляться. Затем на Острова стало приходить больше кораблей с иностранцами, да и хашмали с хварихами перемешались весьма основательно. Внимательность и хитрость лихих хашмалей плавно распределилась по островам, и порой кое-где её не хватало.
В данном случае, её не хватило помощнику ав-шааля Хазрима. Служитель мечети во время вспомнил, что его тетрадь осталась в зале мектеба, а на её форзаце была записана одна важная деталь бытия служителя, поэтому он поспешил обратно в мектеб. И, ухватившись за ручку двери, дабы решительно толкнуть её и войти, служитель не уделил должного внимания тому, что дверь сперва странно сопротивлялась его решимости. Далёкие предки служителя, в соответствии с верованиями наблюдавшие за своими детьми и внуками, сочувственно вздохнули, а служитель, оказавшись в мектебе, получил точно рассчитанный удар по основанию шеи.
Утащив бесчувственное тело учителя в дальний угол мектеба, Сейхал принялся стаскивать халат и шаровары со своей случайной жертвы. Во-первых, видом и ароматом одежды вора можно было бы распугивать мирных жителей, а во-вторых, облачение храмового служителя поможет Сейхалу избежать самых разных подозрений, как в мечети, так и на улице. Конечно, лучше было бы сперва помыться, Сейхал мечтал об этом уже десятые сутки, но – позже.
Выглянув в главный зал мечети, Сейхал убедился, что в его сторону пока никто не смотрит. Семенящей походкой он со всей возможной уверенностью направился через зал к двери молелен. Оказавшиеся там богомольцы не обратили на него ровным счётом никакого внимания, погружённые в беседы с богами (заключавшиеся в многочисленных благодарностях и увещеваниях о мести врагам). Тихо скрипнув внешней дверью, Сейхал оказался на свободе. Полдень едва миновал, улицами полностью владела жара, лишь магическим усилием не проникавшая в мечеть, но Сейхал вдыхал раскалённый воздух с улыбкой. Свернув вправо, подальше от площади перед мечетью, вор направился в сторону центра города, двигаясь настолько быстро, насколько это было возможно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Впереди был довольно занимательный день, и Сейхалу предстояло сделать очень многое. Чтобы, в конечном итоге, отдать долг тому атроксу в зелёном.
На самом деле всё было довольно просто. Атрокс предложил Сейхалу шанс обрести свободу в обмен на услуги вора. Такого рода сделки были вполне привычны для Островов, и многие тюремщики жили тем, что организовывали побеги заключённых за умеренную плату, поступающую от заинтересованных лиц. Конечно, ни у кого не должно возникнуть ни малейших сомнений в том, что побег был случайностью, и тюремщики за годы своей деятельности накопили немалый опыт в разрешении такого рода вопросов. В данном случае понадобилось только усыпить бдительность парочки стражей и добавить в ежедневный суп охранников пару щепоток туда-сюда-травы. В итоге, больше всего усилий потребовалось, чтобы помочь узнику открыть дверь. Тюремщик заработал себе мозоли и сломал один казённый лом. Дав беглецу несколько часов форы, тюремщик, окончательно смывая с себя подозрения, снарядил погоню, достаточно весёлую из-за воздействия туда-сюда-травы.
От вора требовалось немногое, зато случай был уникален. Обладая своеобразными талантами мага, Сейхал должен был проникнуть в дом одного дипломанта Универсума и забрать некие таинственные бумаги. Сперва вор максимально аккуратно пояснил заказчику, что любой маг, даже простой ученик, уделает Сейхала в два счёта, поскольку специально учился этому в академиуме. Однако, атрокс успокоил Сейхала: магический дар дипломанта был примерно таким же, как у простого ковра или кувшина, то есть, нулевым. Это оставляло вору надежду покинуть дом не частями и не в виде какого-нибудь замысловатого предмета или животного. Далее Сейхал задал вполне здравый вопрос: какие именно бумаги интересуют заказчика. Рослый атрокс изрёк глубоким басом единственное слово, поставившее Сейхала в тупик: «Все».
Монет, выделенных заказчиком, Сейхалу оказалось достаточно, чтобы купить нужное для работы снаряжение и несколько магических предметов, дважды вымыться в общественной купальне и наконец, нормально поесть. То, что предлагалось в качестве еды в тюрьме, больше подходило на роль стройматериала или клея. Сейхал убедился в это в первый же день, со злости запустив тарелкой в дверь: «обед» оказался как раз между железным листом и деревянным диском, когда те встретились, и приклеил второе к первому намертво – тарелка и бледные потёки до сих пор украшали парадный вход в камеру, Сейхал был в этом уверен.
В число купленных магических безделушек входила одна забавная вещица, которой вор уже не раз пользовался прежде. Изначально этот предмет был придуман одним колдуном, бывшим по совместительству неверным мужем. Дабы жена-гадательница не могла проследить, где пропадает её любвеобильный муженёк, колдун изобрёл заклинание, сбивающее поисковые импульсы со следа. В дальнейшем такие штуки стали продавать повсеместно, вмещая заклинание в небольшие деревянные таблички на шнурках, способные нарушать качество поисковых гаданий и даже несколько запутывать астральный след владельца. Правда, в среде неверных супругов эти вещи распространения так и не получили: во время использования этого заклинания странным образом улетучивалась большая часть, скажем так, мужских сил, что делало измену ещё менее вероятной. Однако, воры, мало интересующиеся временными потерями означенных сил, обнаружили в амулетах большое подспорье в процессе убегания от погони, если оная сопровождалась поисковыми усилиями гадателей; торговля амулетами расширилась, и ушла в подполье. Амулет действовал двое суток, и Сейхал, немедленно высвободивший заклинание, рассчитывал за это время успеть забрать нужные заказчику бумаги, передать их ему, и покинуть Ильвалим на любом подвернувшемся корабле, или же уйти с караваном вглубь острова, к соседним городам. Тем более, что, по словам нанимателя, Сейхалу даже не нужно было нести бумаги в какое-то определённое место – атрокс пообещал сам найти вора по завершении дела, а как у него это получится, Сейхалу было наплевать.
День медленно близился к закату, жара уходила, и вор, сочтя себя подготовленным к делу, подхватил вещи и поправил одеяние богослужителя, с которым пока решил не расставаться. Поднявшись с лавки, на которой вор дал себе волю несколько передохнуть от дневной суеты, Сейхал направился по адресу, указанному заказчиком. Атрокс не говорил, в каком распорядке обладатель важных бумаг бывает дома, но, если он действительно работает в Универсуме, следовательно, к ночи наверняка является домой вздремнуть. Единственное, что Сейхалу сообщили наверняка: теоретик носит бумаги с собой, поэтому, вору предстояло дождаться «клиента».
Дорога к дому теоретика шла от центра города вниз, в сторону порта. В данный момент Сейхал выходил из узкой улицы на Площадь Безумцев, и как раз начинал подвергаться стойкому запаху испорченных фиников.
Наслаждаясь поздним обедом в чайхане, Мриббах позволил себе на несколько минут позабыть о работе и просто расслабиться. Он сидел возле украшенного затейливой резьбой окна заведения, и наблюдал узкую, мощёную жёлтым булыжником улочку. Не так уж часто Мриббах бывал в Шаратхе, но мог бы признаться, что считает город весьма уютным. К сожалению, мало кому приходило в голову спрашивать у многоопытного, а потому крайне опасного атрокса о подобных вещах, а ведь Мхейл Мриббах мог бы многое рассказать. Как садящееся солнце высвечивает верхушки шатров и минареты мечетей, как во время прибоя плеск волн в порту заглушает ругань матросов своей мягкой музыкой, как утоптанные узкие улочки пригородов теряются в зелени садов. Мриббах вздохнул – отпущенные минуты спокойствия заканчивались, и атрокс в который раз наказал себе непременно задержаться в Шаратхе после того, как нынешняя работа будет окончена. Увы, и сам Мриббах прекрасно понимал, что его тренированная злая воля и чувство долга перед Мирным Атроксиатом не дадут ему такого шанса.
Последняя секунда отдыха был на исходе. Мхейл бросил взгляд на поворот улочки и Площадь Безумцев. Вид ему на миг заслонил молодой храмовый служитель, размашисто прошедший мимо чайханы. Мриббах отвлечённо изучил прохожего, отметив тяжёлую сумку и широкий шрам на скуле, затем в очередной раз вздохнул, отставил пустую чашку, и вновь принялся за работу, расправив свои магические поля и концентрируя волю.
Буквально через несколько мгновений Мриббах с удивлением обнаружил, что одна из примечательных нитей событийности пролегла непосредственно мимо чайханы. Это не был след амл-Хараеза лично, но его оставил некто, определённо связанный с колдуном-паразитом. Атрокс решительно покинул заведение и направился через Площадь в попытке выяснить, что всё это означает.
Закат застал Наишту за работой. Большая часть подготовительных чертежей была сделана несколько дней назад, но оставалось ещё самое трудное – подобно труду мастера, собирающего карету из деталей, заранее подготовленных кузнецом и дереворезчиком. Однако, положение было особенным – условно говоря, Наишта выступала в роли дереворезчика, которому как раз и доверили сборку кареты. До сих пор она никогда не занималась работой такого масштаба, а ведь она готовила только часть обоснования, пусть и опорную. Словом, насыщенный день и напряжённая работа сделали своё дело. Спустя час после того, как солнце мягко опустилось за дальние холмы, Наишта уснула прямо за столом, уткнувшись носом в важную формулу.
Вихрь случайностей и совпадений набирал обороты. Прошло не так уж много времени с тех пор, как Наишта заснула, когда, сдвинутая её локтем, со стола упала коробка с чертёжными принадлежностями. Сама теоретик лишь вздохнула во сне, но мимо зала как раз в этот момент проходил тревожный патруль, введённый в академиуме после вчерашнего события в мечети. Патруль тут же оправдал своё название, встревожившись сверх всякой меры. Состоящий из стражника и дежурного ученика академиума, отряд опешил и замер. Стражник впал в уверенность, что им с напарником довелось наткнуться на прячущегося в Универсуме безумца. Маг, в свою очередь, был склонен списать звук на остаточную ману, хоть и позабыл, что зал занимала теоретик, и ни о какой мане речи идти не могло. Тем не менее, коротко обсудив ситуацию (кивок головой, испуганный взгляд, ещё один кивок), отряд браво ворвался в зал, разбудив Наишту.
Когда испуганные крики тревожного отряда, выдаваемые за боевой клич Брекады, стихли, а пришедшая в себя Наишта, наконец, смогла перестать смеяться, решено было тихо разойтись, не докладывая никому о досадном инциденте. Наишта не впервые засыпала в академиуме, у неё даже стоял в углу зала диван, на тот случай, если она очнётся поздно ночью, и идти домой уже не захочет. Но, раз уж её разбудили, да и время ещё не позднее, можно отправиться к себе и хорошенько выспаться.
Сейхал достиг указанного адреса, когда небо начало темнеть, а край солнечного диска уже почти скрылся за горизонтом. Становилось весьма свежо, как и всегда к ночи, с моря потянуло прохладой. Уличный гомон остался позади, дом теоретика располагался в довольно тихом квартале, на склоне холма. Осмотревшись, дабы убедиться, что за ним никто не следит, вор коротко остановил взгляд на открывающемся пейзаже. Кривые улочки сбегали вниз, теряясь за углами домов и террас, украшенных коврами и растениями в кадках, в резных окнах тут и там горели разноцветные лампады.
Вор ещё задержался в подворотне у дома, чтобы сменить светлые одеяния богослужителя на рабочий комплект, состоящий из просторной рубахи и удобных шаровар в тёмных тонах, а также чёрного платка и узких сапог с тонкой подошвой. Поверх рубахи был укреплён чёрный же пояс с ножами, которые Сейхал придирчиво отобрал в палатке оружейника, удостоверившись, что каждый из клинков способен без вмешательства владельца перерезать ножны, будучи неверно в них уложен.
Подойдя к дому, Сейхал ещё раз внимательно осмотрелся, и двинулся было к крыльцу, как вдруг из-под его ноги выскользнуло нечто явно живое, и с весьма громким писком припустило вниз по улице. Вор схватился за сердце и привалился к стене дома. Из всех людских слабостей и страхов, доступных в мире на момент рождения Сейхала, ему досталась крысобоязнь. Крысы встречались в Шаратхе, как ни странно, достаточно редко, однако, Сейхалу хватило и этой, он потратил около семи минут на попытки успокоиться. Кое-как переведя дыхание, вор прислушался.
Дом был погружен в темноту и молчание: либо теоретик ещё не вернулся из Универсума, либо уже мирно почивал. Полагаясь на последний вариант, Сейхал взял себя в руки и как можно тише приступил к взлому замка, напрягая свой невеликий мажеский дар в поисках ловушек. Покончив с замком, вор затем аккуратно запер его за собой, дабы не вызывать подозрений, если хозяин дома ещё не явился.
Обескураженный Мриббах, не обращая внимания на сгущающиеся сумерки, в который раз вернулся на небольшой перекрёсток, каких в этом районе города была масса. По-видимому, существовало нечто, всё это время мешавшее атроксу двигаться по следу, и Мриббах постепенно терял терпение. Он замер посреди перекрёстка, размышляя над тем, что уже обошёл быстрым шагом два из четырёх представленных направлений (не считая той стороны, откуда нить привела его сюда), и не обнаружил продолжения следа. Нервно дёргая себя за бороду, Мриббах обдумывал и отбрасывал один за другим разные варианты, как вдруг на пересечение улиц выбежала крыса. Атрокс и грызун посмотрели друг на друга. Затем зверь продолжил свой путь, убираясь подальше от улиц, где ему наступают на хвост и где шатаются разные колдуны, а Мриббах направился туда, откуда выбежала крыса, руководствуясь чистым наитием.
Совершенно неожиданно искомый след обнаружился на пороге одного из домов. Дверь дома была заперта, но след явно вёл внутрь. Для начала Мриббах решил обойти дом вокруг и внимательно всё осмотреть, стараясь не вызвать никаких подозрений.
Наишта, позёвывая, медленно шла домой. За её пазухой мирно устроилась кипа бумаг, заполненных судьбоносными чертежами, а в голове, к огромному счастью обладательницы, не было ни единой мысли. Как и прохожих на улицах – Наишта как раз миновала оживлённые даже сейчас площади, и уже приближалась к своему району. Обычно, если она возвращалась домой так поздно, её с некоторой вероятностью выходил встречать какой-нибудь грабитель, хотя, подавляющая часть их уже знала, что нападать на невысокую хрупкую девушку нет смысла. От обилия щитов даже заговорённые кинжалы гнулись, будучи поднесёнными к Наиште с угрозой, также не действовали и покупные оглушающие заклинания (как правило, отлетая в лоб нападающего). Сегодня же Наишту окружало дополнительное бледноватое сияние, уже с виду вполне опасное. Девушка вполне смирилась с ним, заметив, что с заката оно медленно, но верно шло на убыль: она надеялась, что к утру оно рассеется совсем.
Оказавшись на пороге собственного дома, Наишта потратила некоторое время на поиски ключей в небольшом, казалось бы, поясном кошеле. Потом довольно долго искала в прихожей лампаду, поскольку в полной темноте сияние только сбивало, мельтеша перед глазами. Махнув на поиски светильника, девушка на ощупь направилась в свой кабинет (он же спальня), с единственной целью: раздеться, умыться перед сном и уютно уместиться на кровати.
В кабинете светильник стоял сразу возле входа, поэтому Наишта сразу же приступила к его зажиганию.
Сейхал уже битый час дожидался теоретика, так и эдак прикидывая, что он будет делать, когда дождётся. Заказчик предупреждал, что «клиент» защищён несколькими мощными заклинаниями, поэтому, вору пришлось потратить около трёх четвертей выданных в аванс денег, дабы приобрести редкую, а потому дорогую вещь – угнетатель. Устроенный по принципу тех самых наручей, от которых у Сейхала до сих пор оставались неплохие синяки, предмет ослаблял все магические поползновения, поглощая их в себя. Действие угнетателя было весьма кратковременным, в эти пару секунд Сейхал рассчитывал надёжно и практично оглушить теоретика ударом по голове.
Когда в прихожей дома, шурша по коврам, появился хозяин, Сейхал, аккуратно выглядывая с лестницы, заметил две интересные детали. Во-первых, вокруг «клиента» вращалось внушительное поле щитов, сияющее от переизбытка маны, а во-вторых, «клиент» был девушкой, причём вор мог бы поклясться, что где-то уже видел подсвеченное сиянием лицо. Впрочем, последнее мало его смущало – если он не справится со своим делом в течение трёх дней, атрокс выдаст Сейхала властям, и девушки интересовали вора в самую последнюю очередь, поскольку риск был уже очень велик. Одними руками при повторном аресте уж точно не отделаешься, придётся платить головой.
Пока Сейхал готовился к нападению, теоретик проследовала в соседнюю комнату, что-то недовольно бурча. Шанс был прекрасен, «клиент» услужливо подставил спину, и Сейхал, заняв позицию, не замедлил начать действовать. Он сухо щёлкнул рычажком угнетателя и замахнулся рукоятью ножа.
@темы: проза, Позитив, Творчество