зацените!

13.11.2008 в 21:55

ишет  Nanahara Shua-kun:

Решил похвастаться )
Дебютная работа.
Стул по-фраевски.

Смотреть.

@темы: Интересности, Книги, Наблюдения, Творчество, Фото

---

чиселки

хь бин довольна. Я закончила самый последний из обещанных здесь нумерологических обзоров, подчеркнула в своём списке последнее имя, и рада. Просто и незамысловато. Очень люблю доделывать, вообще.
Если есть ещё желающие, прошу в эту запись, но я заранее каюсь - начну не раньше будущей недели, на срочное сейчас не подписываюсь.

@темы: Тайнопись, Наблюдения, Позитив

---

[ Приветствую ] Райха

Очень рада, что ты решила прийти *улыбается* Твоя порция уюта сохранена в лучшем виде.

"Мечта Дракона"

фото wilhelmine

@темы: Позитив, ПЧ

---

настоящий лытдыбр

ивёт чёрт неплохо, не жалуется. Ходит в спортзал, повесть пишет, сделала вот набросок акриловый, так вторую неделю лежит, дожидается. Муза тем временем поселилась в словах, ну и пусть её, мы не спешим. Пытаюсь пока не цеплять людей острыми рогами. Трудно это, понимаете, потому что с честностью пришла оголтелая прямота, резкая и неожиданная, "как грабли в траве" (с). А люди - не всегда заслуживают резкости. Что толку - ранить?
Мягче можно быть.
Наверное, думать, говорить и делать правду придётся учиться всю жизнь, по крайней мере, тенденция на лицо. Ну, пусть. Опять же, не спешу. Делов хватает, а времени - на что хватит, на то спасибо. Что успею, то и будет, останется, когда я больше уже ничего не сделаю. Время - оно успокаивает. "Время шло, в чем, собственно, и состояла его основная работа" (с). В нём слышится некотрая музыка, только очень медленная. Всё-таки, быстро мы живём.
Да, а ещё чёрт фотографирует маниакально осенний лес. Выложу на днях, буду хвастаться.
И ещё чёрт не менее маниакально читает Пратчетта. Очередная волна, дёргаю по тому серию про ведьм. Ах, и шикарно мистер Терри про магию и прочее такое пишет. Знает.
П.С. Цитаты из него, уважаемого.

@темы: Наблюдения, Город

---

[ Приветствую ] Серебряный

рошу располагаться поудобнее, рада новым гостям)

приветственное

Шахматы? Как насчёт такой Королевы?

фото: 13thmurder

@темы: Позитив, ПЧ

---

лит-мобъ

еня заразила  Нелюдь:
Суть игры:
Желающие получают в комментах три названия несуществующих произведений. А потом тут же в комментах рассказывают, про что были бы эти произведения, если бы они их написали.
Затем (при желании) получившиеся анонсы публикуются уже в вашем дневнике. С информацией о флэшмобе.

названия от Нелюдя

названия от Нелюдя
«Мы, оглядываясь, видим…» - повесть, оформленная в виде путеводителя по некоему городу. Или даже повесть о том, как рядовому служащему поручили написать путеводитель, он назвал его именно так, пришёл на главную площадь, встал лицом к памятнику какого-нибудь великого деятеля, и решил начать путеводитель с этой фразы. Он оглядывается, видит что-то, мимо чего пройти не может. Всякий раз, как он пытается продолжить работу над путеводителем и оглядывается, он что-то такое замечает. После всего пережитого, в конце путеводителя он пишет: «И главный совет туристу: осматривая достопримечательности, не пытайтесь оглянуться».

Вторая монета ночи – рассказ о том, как старый вор поучает своего ученика. В частности, сообщает о традиции, в соответствии с которой нужно из украденного добра отсчитать две монеты, и вторую оставить на месте, не забирая, или выбросить где-нибудь на улице. Отправляясь на первое дело, а там и на следующие, ученик махает на обычай рукой и всё забирает себе. Но вскоре он находит своего учителя мёртвым – старик просто тихо умер, от старости. В память об учителе вор всё же начинает следовать традиции, а потом передаёт её и своим ученикам, грустно улыбаясь им вслед, будучи почти уверенным, что и они сначала не будут слушаться традиции. Довольно печальная история, на самом деле.

Медный хвост – большой кних, кних про старый-старый город в некоем ином мире. На главной площади города установлена статуя Змея-Искупателя (связано с древней легендой о принятии божественных ванн), и считается хорошей приметой подержаться за его медный, собственно, хвост. Герои истории, сначала совершенно отдельные люди, приходят к Змею со своими проблемами, а потом оказываются втянутыми в одну общую заварушку, насчёт каких-нибудь богов и тому подобной оккультной братии. История эта начинается с того, что мысли многих и многих поколений горожан и гостей осаждаются на магической реальности и через прикосновения к Змею выплёскиваются наружу, нарушая ткань мира. В конце истории Змей оживает, чтобы укусить себя за хвост, тем самым пресекая его (хвоста) дальнейшее общупывание.

названия от Эльри

названия от Эльри
"По облакам сходя на землю..." - рассказ о лётчиках начала прошлого века. Поршневые самолёты, много юмора, несколько чисто небесных баек, смешанных с пояснениями по технике полёта - доступно) Общей нитью бедт повествование какого-нибудь ветерана-испытателя.

Мое четвертое я - повесть о странном мире, где реинкарнации происходят некоторое время без умирания - жил себе человек, жил, потом одна личность сменяет другую. Меняется внешность и поведение, просто вдруг появляется новый человек. О странных и забавных казусах, о том, как эти существа поддерживают дружеские связи, о том, какие фокусы показывает память предыдущих личностей. Главный герой, находясь в четвётро фазе смены личности вынужден, как и все жители мира, приспосабливаться к жизни снова, основываясь на памяти элементарных вещей и новом мировосприятии.

Игра по исключениям из правил - авантюрные приключения. ГлавГерой пробует себя в самых разных играх, много выигрывает, мотается по свету, и, в конце концов, (поскольку он математик) изобретает такую игру, где, в зависимости от хода и ситуации меняются правила - по сути, игра правилами. Далее - события через двадцать лет: его игра стала чрезвычайно популярна в среде продвинутой молодёжи и интеллектуалов, игорные дома переквалифицировались на неё, и огребают деньги. И вот, один из игроков, авантюрный такой типчик, тоже мотается по свету и пытается играть так, чтобы попасть в ситуацию, не описанную правилами. В конце концов, ему это удаётся.

П.С. здесь же, в комментариях, можете сразу одаривать и меня)

@темы: Позитив, ПЧ

---

[ Приветствую ] Эльри

ада приветствовать старых знакомых! Добро пожаловать на Дайри и - в мою скромную келью *широко улыбается*

приветственное фото

автор: babyrose10

@темы: Позитив, ПЧ

---

[ Поздравляю ] .GaroUuu

т всей души желаю творческих успехов, душевного ветра и удачи в начинаниях!

чайный дракон в подарок)

@темы: Позитив, ПЧ

---

[ Приветствую ] de_Lioncourt

овые гости, новые лица. Прошу располагаться с уютом.
Что привело?

приветственный орк

@темы: ПЧ

---

удивительно

оследний текст был закончен в четверг, а я до сих пор хожу по миру и прячу улыбку (усов у меня нет, приходится прятать другими методами). Моя благодарность нескольким удивительным личностям, общение с которыми (иногда и одностороннее) меня научило тому, что я умею - она достаточно велика сама по себе. Но, когда я ловлю тот "небесный ветер", веющий мне в ответ (Elrie, спасибо, если читаешь еще и здесь ;)), вот тут слова заканчиваются по-настоящему.
Вообще, молчать стало приятно.
Вчерашний же поход на скалодром только добавил топлива в котёл, я нашла ещё одну область, где мало что понимаю, но очень хочу учиться. Тем более, есть ещё и полезность. И приятность есть.

@темы: Наблюдения, Позитив, Город

---

о времени

08.11.2008 в 10:52

Пишет  Серебряный:

Можно ли остановить время?
Не секрет, что культовый фильм "Матрица" снискал огромную популярность во многом благодаря своим спецэффектам, когда в кульминационные моменты все вокруг главного героя замирало и он уклонялся от летящих словно в замедленной съемке пуль. Эти эффектные моменты не только потрясли зрителей, но и дали ученым пищу для размышлений, пишет РБК.

Исследователи из медицинского колледжа Бэйлор в Техасе решили проверить, действительно ли в экстремальных ситуациях время для человека замедляется, и он воспринимает мир вокруг себя точно в замедленной съемке. Для того чтобы ответить на этот вопрос, руководитель исследования доцент нейробиологии, психиатрии и поведенческих наук Дэвид Иглман со своими коллегами набрал группу добровольцев, которые должны были пережить ужас сродни страху смерти. Испытуемых решили сбросить с высоты 50 м без страховки и спиной вперед. Конечно, экспериментаторы позаботились о безопасности — волонтеры падали на специальную сетку, которая исключала риск серьезных повреждений. Однако вряд ли можно усомниться, что испуг от подобного опыта у добровольцев был огромен. Кстати, в качестве подопытного кролика выступил и сам Дэвид Иглман, который позже признался, что ничего страшнее в жизни не испытывал.

Продолжение

После первого прыжка практически все испытуемые признались, что по их ощущениям падали они гораздо дольше реального времени полета. При этом каждый был уверен, что его прыжок в бездну длился на треть дольше падения остальных участников. "Действительно, в экстремальных ситуациях время искажается. Особенно это заметно, когда что-то происходит впервые, будь то прыжок с самолета или отказ парашюта, — рассказал скайдайвер, инструктор школы начинающего парашютиста Иван Самарин. — У некоторых при первом прыжке с парашютом время замедляется. Кажется, что медленно удаляешься от самолета, медленно раскрывается парашют. А для кого-то все пролетает как один миг — только шагнул из самолета и уже на земле".

Перед вторым прыжком ученые закрепили на запястьях участников "перцептивные хронометры" — приборы, напоминающие часы, которые показывают цифры, мелькающие с заданной скоростью. Если восприятие действительности в опасные моменты ускоряется, человек должен различать цифры, сменяющиеся в ускоренном режиме. Если же внутреннее время человека не изменилось, вместо цифр он увидит неразличимое свечение. Как показал второй заход, никто из испытуемых, как ни старался, цифры не увидел. Полученные данные позволили сделать ученым вывод, что на самом деле в экстремальных ситуациях человек воспринимает время, не как герои "Матрицы", а с точностью до наоборот. Ему кажется, что все вокруг него движется слишком быстро, а он все делает как в замедленной съемке. Это временное искажение происходит из-за того, что в пограничных ситуациях мы быстрее и больше усваиваем новую и в буквальном смысле жизненно важную информацию. "Человек, испытывающий слишком сильный стресс, впадает в своеобразный транс, — пояснила врач-психотерапевт Института психотерапии и клинической психологии Оксана Дерен. — В этом состоянии все системы организма начинают усиленно работать. Активизируется мышечная и нервная деятельность, открываются скрытые ресурсы. Человек мыслит гораздо быстрее. В обычной жизни для всех этих действий потребовалось бы больше времени. Именно поэтому кажется, что прошло много времени, тогда как пролетело всего несколько минут".

Оказывается, во время опасности активизируется участок мозга под названием амигдала, который накапливает все впечатления, возникающие в опасной для жизни ситуации. В результате воспоминания об ужасающих событиях отличаются глубиной и яркостью. А чем больше деталей и впечатлений о ситуации сохранено в памяти, тем более долгим кажется нам пережитый момент. Это свойство мозга прослеживается и в различиях восприятия мира взрослыми и детьми. Малышам один день кажется чуть ли не годом, потому как каждая прожитая минута наполнена новой информацией. А для взрослого человека окружающий мир в целом привычен, а значит, и впечатлений откладывается гораздо меньше. Именно из-за этого, чем старше мы становимся, тем быстрее летят дни. Поэтому, наполняя жизнь новыми яркими впечатлениями, человек как бы дробит время, замедляя его течение. Этот вывод подтвердился с помощью дополнительного, не такого рискованного эксперимента. Иглман демонстрировал испытуемым быстро сменяющиеся картинки "телефон — телефон — чашка — телефон" и просил оценить время пребывания на экране всех картинок. Несмотря на то что все изображения демонстрировались на протяжении одинакового количества времени, испытуемые заявили, что чашка держалась на экране дольше. Исследователи удостоверились, что новая, неожиданная информация растягивает наше субъективное время.

(с) topnews.ru/news_id_17462.html

@темы: Интересности, Наблюдения

---

Охх

ак это трудно оказалось - ни в чём не позволять врать самой себе...

"Терпеть не могу этого подлеца, но он хоть
честен. Прямой, как палка для битья"
(Терри Пратчетт, "К оружию! К оружию!")

И, ну откуда, ...!, у меня такое самомнение развилось? Предупреждали меня, что у тельцов вечно так: у меня, типа всё самое лучшее, и мозг самый большой, и пыль на шкафах, если и скапливается, что наиболее красивая... Откуда?!

@темы: Рога, Наблюдения

---

[ Творчество ] Справедливый дождь -3.

3. Находки

3. Находки
Снова наступило утро. Оно было сонным и медленным, словно бы рекомендуя жителям города ещё немного поспать, не тревожа тихий город. Глухо прогромыхала по камням телега торговца, затем ещё одна. Несмотря на незапланированное похолодание и небольшие, редкие осадки, Шаратх жил обычной жизнью.
Адисхи проснулась ближе к полудню, тщательно умылась, ёжась от холода, и присоединилась к Римре возле окна мастерской, укрыв плечи новой бежевой накидкой. Гадалка поднялась довольно давно, отыскала среди художничьего хлама мешочек с чаем, и безразмерную чашку на шесть персон. Воду грели вдвоём, прямо в чашке, старательно сплетая колдовской огонь: у Римры он был слабоват, а у Адисхи грозил взорвать глиняный сосуд. Попахивающий дымком чай пили, передавая друг другу кружку. Римра молчала, глядя в окно на расстилающийся город, Адисхи делала примерно то же, всматриваясь в улицы несколько скрупулёзнее. На башне мечети, раскинувшейся через квартал ниже по склону холма, появился лихой муэдзин и громким писклявым голосом принялся за работу. По улице прямо под окнами прошагал патруль утренней стражи. Сегодня пару вооружённых саблями стражников сопровождал маг в форменном плаще колдующих блюстителей порядка. Адисхи покачала головой: наверняка, власти подняли стражу на поиски причины странной непогоды. Интересно узнать, на какое расстояние простирается влияние трансформатора. Сегодняшнее утро казалось чуточку теплее, но тучи упорно висели над городом, сливаясь с тёмной гладью видневшегося за крышами моря. Значит ли это, что трансформатор ослабил влияние? Или всё ещё отключен? Мрахай спал, спрашивать было не у кого, а то пустое намерение, сопровождавшее работу трансформатора, Адисхи могла чуять только в квартале, где они искали вчера. Намерений в городе было огромное количество.
– Мне снилось, – начала Римра вдруг, с лёгким сомнением в голосе. Если гадалка запомнила хоть один из вещих снов, регулярно посещающих всех гадателей, это уже кое о чём говорило. – Я гадала какому-то низкорослому печальному человеку… на любовь…
Адисхи глухо угукнула, с удовольствием вцепившись в новую информацию.
– Это как-то связано с погодой и поисками Лассарга?
От Римры не укрылось, что Адисхи назвала поиски не «нашими», подчеркнув истинное положение вещей. Её немного расстраивали атроксы, поскольку они были предельно, просто до нехорошего честны и трезвомыслящи, а доброта, как явление бескорыстной помощи и поддержки, была им вообще не свойственна. Гадалка, напротив, была мягким и сострадательным человеком; но, как известно, противоположности притягиваются, и ученица-атрокс была гадалке симпатична, по крайней мере, её прямота вполне вписывалась в законы чести, что уже было хорошо с позиции Римры.
– Думаю, да, только не очень понимаю, как здесь переплетаются нити.
– В трактире, позавчера, когда ты вербализировала видения, упоминала про какую-то любовь, – осторожно сообщила Адисхи. Она совершенно не намеревалась вызывать у подруги приступ мигрени и напомнила исключительно для дальнейших размышлений.
Римра, тренированная на то, чтобы и не пытаться вспоминать свои откровения, улыбнулась, но совсем другому. Будущая злотворица умиляла её только в одном вопросе, зато умиляла сильно (только скажите, что вас умиляет атрокс, и вас будут бояться; и не говорите этого самому атроксу, на всякий случай; поэтому Римра умилялась молча). «Какая-то любовь», ну надо же. Гадалка часто имела дело с приворотами, наговорами и гаданиями именно в этой сфере, но здесь ей не требовался даже «гадательный набор №1», самый простой: её опытный взгляд видел, что вокруг Адисхи, далёкой от романтики, кружился некий поток, подобно тому, как домашний таракан кружится возле сладко пахнущего яда. Теперь – особенно.
– Мне кажется, Лассарг что-то недоговаривает, – заключила она. Адисхи кивнула, уточняя:
– Точнее сказать, он не договаривает всё. Но это разумно. Кроме того, что мы можем ему… – Адисхи замолчала, ощутив лёгкий поток воли.
– Продолжай, – предложил сонный голос откуда-то сбоку. Адисхи изумилась. Нет, не фразе, тут всё было ясно. Голос отчётливо улыбался, но его обладателя, в отличие от, например, Мрахая, не хотелось макать в море.

Завтрак решили перенести в другую таверну, подальше от дома – прошлое утро показало, что с ближайшей забегаловкой лучше не шутить, но Адисхи запомнила её, как атроксам свойственно запоминать все исключительно пакостные места. За завтраком молчали: Мрахай настраивался на продолжение поисков и старательно планировал ухаживания (например, когда выходили из дому, он открыл для Адисхи дверь); сама Адисхи думала обо всём и сразу, пытаясь воссоздать картину того, что творилось в городе, Римра испытывала смешанные чувства, но тоже готовилась к работе. Лассарг спокойно завтракал, предпочитая не ломать голову над разнообразными гипотетическими идеями. Молодые колдуны были ему симпатичны своими здравомыслием и понятливостью: в начале он был готов сколько угодно угрожать и настаивать (хотя не слишком любил эти скучные методы), но этого так и не потребовалось. В девчонке-атроксе он вообще чувствовал родственную душу, её прямота и прагматичность, как минимум, воодушевляли.

В район, где вчера и позавчера отчётливо «пахло» трансформатором, четверо искателей прибыли как раз к самой жаре. Воздух продолжал теплеть, погода, словно бы одумавшись, медленно возвращалась, но Мрахай был расстроен, хотя и не в погоде дело…Сегодня здесь пахло только хорошо знакомыми пряностями, кальянным табаком и старыми коврами – то есть, практически, городом и ничем выдающимся.
– Здесь ничего нет. Только инверсионный след и какие-то обрывки вчерашних эманаций.
Мечник уже привык к терминологии магов, он наслушался этих иностранных слов ещё на корабле, от пропавшего коллеги. Они не стали ему более понятны, но общий смысл улавливался без труда.
– Дайте, я, – предложила Римра. По пути сюда она свернула в лавку травника, долго копалась в иссохших метёлках с травами, вызывая интерес остальных членов отряда – на их непросвещённый взгляд, ни один из пучков ничем не отличался от прочих. Торговец только хитро щурился, словно бы он сам специально перепутал все травы, и ещё старательно смущал Римру ухмылками. Вторую девицу он сразу решил не трогать – однажды он попытался лихо обсчитать атрокса, и с тех пор предпочитал вежливую учтивость любому поведению, особенно своему обычному свободному обхождению с дамами. Более того, ещё не успев приметить медный знак атроксов на шее бойкой барышни, и заговорив было с нею, торговец поймал на себе очень спокойный взгляд убийцы.
Римра, заварив травы в ближайшей харчевне (иногда гостям Шаратха казалось, что город целиком состоит из харчевен и домов, с верху до низу снимаемых учениками-магами Универсума; местные знали, что на самом деле так оно и есть), выпила настой, заметно воспряла духом, и с энтузиазмом взялась за гадание, использовав один из выставленных на улицу столиков. Перед началом колдовства Лассарг лично попросил её по возможности не разбрасывать камни. Шишка сошла, но синяк на лбу ещё оставался, радуя зрителей задумчивой желтизной.
Римра ушла в гадание целиком, выбрав несколько более сложный метод. Ей по-настоящему хотелось помочь, кроме того, напряжённое ожидание просветлений в течение всего дня выматывало больше, чем разовый рывок в сверхъестественное. Она задумчиво перемещала камни по столешнице, пока остальные сидели в удобных стульях чуть поодаль и тихо переговаривались. Мрахай предлагал Адисхи чаю, та уверенно отказывалась, пытаясь выяснить у Лассарга подробности дела, поскольку совершенно недавно ощутила лёгкое веяние приметной пустой воли. Можно было бы просто идти на это ощущение, но страсть к пыткам, доставшаяся от основателя, была свойственна всем злотворцам.
– Если предмет связан с человеком, найти его будет проще, у человека есть намерение. У предметов оно бывает гораздо реже. Если бы я знала, что это за человек, его можно было вы выделить среди прочих, – тихо, но с нажимом поясняла Адисхи, опираясь о подлокотник стула убийцы. Лассарг внимательно слушал, Мрахай вздыхал. – Позавчера Римра вещала от имени какого-то несчастного, так что… – Адисхи многозначительно замолчала, выжидающе глядя убийце в глаза. Пока расчётливый ум Лассарга взвешивал «за» и «против», сам Лассарг изучал нос и брови колдуньи.
Тем временем Римра медленно встала из-за стола и с абсолютно ровным, умиротворённым лицом направилась куда-то вверх по петляющей узкой улочке, огибая сваленные кучами старые корзины. Адисхи живо поднялась, аккуратно собрала камешки, оставленные гадалкой на столе, и направилась следом за остальными, уже догнавшими Римру на повороте.

Около двадцати минут колдуны и убийца следовали за гадалкой. Та шла медленно, несколько неуверенно, напоминая малограмотного крестьянина, пытающегося разобрать длинное предложение в какой-нибудь умной книге. Район, куда вёл гадалку её медитативный транс, был похож на кварталы, где располагалась та мастерская рисовальщиков: разноцветная штукатурка домов, арки, лестницы, террасы с коврами. Здесь царила тишина, прохожие встречались редко и довольно быстро исчезали из виду, привычно реагируя на колдующую молодёжь и несколько смущаясь мечника. Мрахаю показалось, что все четверо попали в какое-то особенное измерение, где всё спит, город бесконечен, улицы петляют по кругу, и выбраться не удастся. Кажется – сосредоточившись, решил колдун – это и есть та самая «экспектационно-волевая лакуна». Фраза была хороша, Мрахай с уважением глянул на Адисхи.
Которая в этот момент являла собой пример накопления совершенной концентрации, густой настолько, что в ней застревали мухи. Колдунья явственно ощущала лакуну сама, и понимала, что приближается к её центру. Здесь пустое намерение становилось всё более злокозненным, то есть привычным. Неужели за этим стоит атрокс?
Когда намерение достигло высшей массы и оказалось уже до щекотного близко, Адисхи внезапно дёрнула на себя и вбок шедшего справа Лассарга. Усилие было настолько резким, что мечник встретился со стеной, вовремя подставив руки. На место, где он только что был, тяжко упал огромный горшок с давно увядшим цветком. Черепки и осколки горшка шрапнелью разлетелись в стороны, осыпав четверых искателей и наградив их парой-тройкой ушибов; обвисшее растение понуро склонилось на мостовую, торча из кучки земли.
– Там! Второй этаж! – Возвестила Римра, слепо глядя в верхние окна дома напротив и указуя в одно из них длинным перстом. – Комната номер пять! Семь мелок в сутки, еда за свой счёт, и никаких домашних животных! – Доложив всё в подробностях, Римра опять стала оседать на мостовую.
Мечник сориентировался мгновенно. Гадалка всё ещё медленно опускалась, а он уже взобрался на парапет второго этажа, предпочтя быстроту вежливости.
– Дис! – позвал он, и, подавая руку Адисхи, инструктировал Мрахая:
– Смотри за гадалкой и не стой под окнами!
Со смешанным чувством ответственности и ревности Мрахай поддержал Римру и начал отодвигать её подальше, помогая себе колдовством и крепким словом – одним, зато морским, услышанным в порту.

Однако участники поискового отряда не успели сделать ничего из намеченного убийцей. Из окна указанной Римрой комнаты послышались странные звуки борьбы. Порвав старые истлевшие занавески, из оконного проёма, просвистев над вовремя пригнувшимся Лассаргом, выпал внушительный старый стул – надрывно треснув, он приземлился на булыжную мостовую, подломив под себя две ножки. Лассарг было снова заглянул в окно комнаты, но оттуда донёсся отчаянный крик человека, решившего раз и навсегда с чем-то покончить, и мимо убийцы снова что-то пролетело. Лассарг с изумлением узнал в предмете очень старую деревянную зубную щётку. Меж тем, крики в комнате прекратились, и убийца, наконец, заглянул внутрь.
В то время как двое колдунов с разного оттенка удивлением глядели на щётку. Маленькая, почти неприметная, она лежала возле стены дома напротив, черенком попав в щель меж булыжников, и совершенно нестерпимо фонила магией.
Мрахай, едва увидев щётку, побледнел и вжался в стену.
Перед ним, застряв в щели, полной мелким уличным песком, лежал один из древнейших артефактов. И звал погодника.
Трансформатор (Адисхи точно знала, что это был он) сам по себе сейчас ничего не предпринимал – могучий амулет лежал себе на прохладных камнях, разглядывал колдунов и выжидал так злокозненно, что Адисхи готова была дать ему рекомендацию на вступление в атроксы. С особенным интересом он смотрел на Мрахая – всё верно, это же был погодный амулет, и он старался подчинить себе волю именно погодника. Мрахай выглядел не лучшим образом, и спустя полсекунды Адисхи приняла самое естественное для будущего атрокса решение: мешать в этой ситуации следовало трансформатору, это было сложнее. Но пока было не очень ясно, как это сделать, поэтому, колдунья ограничилась лёгким встряхиванием Мрахая.
– Что здесь? – поинтересовался Лассарг, решив, что на улице происходит что-то более важное, чем затихший человек на втором этаже дома. Двое магов совершенно определённо не могли смотреть в одну точку просто так. Он подошёл к Адисхи и аккуратно коснулся её плеча, стараясь не вызвать какой-нибудь неожиданной реакции.
– Это он, – сообщила колдунья задумчиво. Потом открыто улыбнулась убийце и широким жестом указала на щётку, – можешь забирать.
На фоне этого замечания гадалка в обмороке и бледный как манка погодник выглядели, прямо скажем, не слишком оптимистично. Криво ухмыляясь Адисхи в ответ, Лассарг уточнил:
– Он выключен или работает?
– Он выключен… Но почему-то работает, – глухо пояснил Мрахай.
– И как его… хм, отключить совсем?
– Не знаю, как его отключить, – ответил погодник. Он увидел в силовых полях артефакта такие тёмные бездны, что с трудом подбирал слова, в основном ориентируясь на уже сказанное. Три человека замерли посреди улочки, четвёртая участница компании вяло шевельнула ногой. Убийца раскурил трубку и теперь выглядел как человек, глубоко погружённый в думы. На самом деле он просто выжидал, когда маги сообразят что-нибудь путное. Трогать сомнительную старую щётку ему не хотелось вообще, тем более что он и понятия не имел, на что она способна. Оставалось надеяться, что юные колдуны что-нибудь придумают; передавать инициативу для убийцы обычно было не слишком приятно, но здесь он полностью полагался на магов, особенно, на Адисхи – её ум был очаровательно злодейским.
И мечник не просчитался. Кое-что прикинув, Адисхи повернулась к Мрахаю, привлекая его внимание, и как можно более будничным тоном (на случай, если артефакт способен слышать) поинтересовалась:
– Мрах, ты хорошо помнишь заклинание отменной группы до шестого стандарта? Мра-ах?
Погодник обернулся на Адисхи и постарался сосредоточиться.
– Д-да… Да, до шестого, отмены – да, – проморгавшись, ответил он, разглядывая лицо Адисхи, оказавшееся неожиданно близко. Кивнув и сказав «Тогда готовься», колдунья отошла подальше и подняла с мостовой тот самый стул с подломленными в балетном па ножками. Она действовала медленно, не спеша, пытаясь отслеживать странную волю артефакта и не вызывать в нём подозрений. Трансформатор, изобретённый каким-то древним психом, был, вне всякого сомнения, разумен. Следовательно, его можно напугать. А по пуганию у Адсихи были только превосходные оценки.
Передав стул Лассаргу, она попросила его отломать одну подкосившуюся ножку. Приняв у убийцы деревяшку, Адисхи, стараясь действовать аккуратно, вытолкнула щётку из щели и пододвинула на середину широкого потёртого булыжника подальше от стены. Пока Адисхи орудовала ножкой, она что-то приговаривала, но ни Мрахай, ни Лассарг не разобрали ни слова, только заботливые, мягкие интонации, которых от атрокса, пусть и будущего, никто не ожидал. Потом она медленно вернулась к убийце, всё ещё держащему стул, забрала у него искорёженный предмет мебели и, шепнув: «Лови меня», сделала то, чего от неё никто не ожидал уже совсем.
Замахнувшись сидением стула, плоским, жёстким и довольно тяжёлым, Адисхи издала громоподобный победный рёв Беркадийских пехотинцев и с разбегу ударила ребром сидения точно по крохотной щётке. Более парадоксального и экстравагантного поступка никто из присутствующих не видел ни до, ни после: колдунья охотилась со стулом на старую зубную щётку… Удар до щётки не дошёл, Адисхи отбросило мощнейшей вспышкой яркого света, но Мрахай не растерялся – как только артефакт использовал накопленную энергию, погодник проявил свой талант и вложил все душевные силы в обозначенное Адисхи заклинание. Взрывная волна и ещё одна вспышка взметнули успевшую просохнуть пыль и мелкий мусор, переулок как туманом заволокло.

Кашляя и отмахиваясь рукой от клубов пыли, другой рукой Лассарг аккуратно придерживал всклокоченную колдунью, тоже кашляющую и одновременно смеющуюся. Откуда-то из-за оседающего облака показалась макушка Мрахая: он стоял, опершись о стену и ошалело оглядывался по сторонам. Сбоку, у сложенных у запертой двери тюков, послышалась возня. Адисхи, кивнув мечнику, направилась туда и помогла подняться очнувшейся гадалке. Римра потирала виски и тоже подкашливала.
– А что тут было? – Спросила она, изумлённо осмотревшись. Ответом ей был смех убийцы:
– По-моему, это было самое геройское усмирение зубной щётки.

Спустя час, кое-как отчистив костюмы, компания направилась к очередному трактиру. Великий артефакт лежал в сумке убийцы, завёрнутый в чьи-то шаровары, стащенные с бельевой верёвки. Лассарг так и не поверил Адисхи, утверждавшей, что нет от спящего артефакта лучшей защиты, чем украденные у кого-нибудь штаны – мечник подозревал издёвку, но спорить не стал. А вдруг действительно? В любом случае, даже если колдунья издевалась, это было вполне справедливо – благодаря убийце, у молодых магов выдались неспокойные деньки.
На вопросы Римры о том, что именно было в той комнате номер пять, убийца уклончиво ответил, что к нему это не относится, а магам там делать нечего вообще.
На самом деле, там, в переулке, пока едва пришедшая в себя Римра, выпросив воды у явившегося на шум местного жителя, отпаивала ошалелого Мрахая, между Лассаргом и Адисхи произошёл короткий разговор.
– Оставь его в покое, – настоятельно говорила колдунья. Тщательно сопоставив факты с голосом кричавшего жителя пятой комнаты, припомнив этот голос по гаданию Римры, Адисхи вычислила, что в комнате уже который день скрывается некий несчастный. Он украл артефакт, и сам же пострадал от этого.
Убийца изумлённо поглядел на колдунью.
– Атрокс проявляет заботу?
Адисхи покачала головой.
– Здесь слишком сильная концентрация страданий, в мои обязанности входит её нормировать, знаешь ли. И потом, – Адисхи прищурилась, – тебе хочется снова разбудить трансформатор? Я думаю, он настроился на этого… как его, кстати, зовут?
Кое о чём поразмыслив, Лассарг обнаружил, что действительно готов пощадить вора. В конце концов, его задание в обязательном плане касалось только трансформатора.

В комнате номер пять медленно приходил в себя обессиленный вор. Порыв отчаяния, заставивший его побороть тяжкую одурь украденного артефакта, исчерпал последние силы. Человек утёр взмокший лоб ладонью, размазав по лицу землю, в которой непонятно как успел испачкаться. Он лежал на полу и разглядывал ровные балки вверху. Практичный и разумный организм старательно залечивал душевную рану, человек приходил в себя, с некоторой радостью осознавая, что больше не может вспомнить лицо той, из-за любви к которой он тут оказался. Кроме того, оценив, какого напряжения воли потребовала борьба с проклятым артефактом, человек ощутил вполне справедливую гордость.
Таким образом, мы в который раз удостоверились, что даже обычный человек может такого натворить… на голом энтузиазме.

– Когда у нас корабль?
Компания шла по светлеющим улицам, выворачивая к центру города и более приятным ресторанчикам. Народу было полно, только что миновали площадь возле мечети, наполненную богомольными горожанами. Богов на юге любили и уважали. Кроме того, почуяв возвращение привычной погоды, горожане оживились и вышли на прогулку. Проталкиваясь через внушительную толпу при ненавязчивой помощи убийцы, Адисхи подумала, что, может быть, надо было и подождать с усыплением трансформатора. И ответила на вопрос Лассарга:
– Если капитан снова не упьётся вдрызг, а корабль не даст очередную течь, то через пять дней, включая этот.
Мрачные подозрения Мрахая, шедшего немного позади всех, подтвердились. Эти двое ещё и уплывать будут вместе. С решимостью человека, уставшего от непосильного груза, погодник вздохнул, помянул то самое морское слово и уверенно вильнул в сторону, скоро скрывшись в толпе.
Его пропажу трое обнаружили на углу улицы, когда, выбравшись с самых людных мест, собрались у торговых рядов.
– А где Мрахай? – Через две минуты выразила общий вопрос Римра. Спустя ещё несколько секунд Лассарг, глядя вверх, на уходящие прочь тучи, поинтересовался:
– А здесь вообще погодники всегда пропадают?
Оценив удивлённые взгляды девушек, он пояснил:
– Я приехал сюда с погодником. В первый же день этот вполне толковый человек пропал при всяком отсутствии странных обстоятельств.

К началу ночи Римре в ходе гадания, разрушившего в мастерской один мольберт, удалось установить, что Мрахай как-то связан с медью, глиной, деревянными досками и водой. Адисхи и Лассарг, сидевшие возле самого дальнего окна, оставались не у дел: мечник давно махнул рукой на поиски мага не-магом, Адисхи не могла выделить его намерение, хотя, в обычном состоянии была способна ощущать любого из знакомых на приличном расстоянии. Единственное, что она могла сделать, это налить гадалке чаю, чтобы та успокоилась и смогла спокойно уснуть.
Так и не достигнув результата, они снова заночевали в мастерской.

В то время как Мрахай, помимо меди, глины, досок и воды, также мог бы быть уличён в касательстве к некоторым фруктам, ягодам, кое-каким культурным растениям и специфическим химическим веществам, получаемым из них.

Следующим утром поиски начали довольно рано. Выйдя из дому, направились в центр и далее пошли расходящейся спиралью. Не выспавшаяся Адисхи хмуро искала след погодника, рассеянно опираясь на руку Лассарга, Римра периодически творила малые гадания: на ветвях кипариса, мышином помёте, раздавленном телегой голубе, трещинах на штукатурке домов и отблесках солнца в резном орнаменте мечетей.
После довольно позднего обеда (солнце уже приближалось к закату) уставшая троица решила всё же обратиться к властям. В конечном итоге, скрываться больше было незачем, и об артефакте рассказывать было необязательно. Но в городе пропало два погодника, причём, один из них – приезжий. Более того, оставлять за спиной потерявшихся людей ни Адисхи, ни Лассарг не хотели, а корабль, меж тем, действительно отходил в назначенный срок – это они выяснили первым делом с самого утра. Поэтому, наскоро позавтракав, друзья и знакомые пропавших (в количестве трёх человек) направились в Парламентум. Туда приходили горожане с просьбами и жалобами, заявлениями о пропаже скота, людей и ценных предметов; там же был суд, в подвале располагались тюрьма, пыточная и небольшой отдел Атроксиата (рядом с пыточными, вторая дверь налево от зала дознавателей). То есть своего рода общественный центр. Адисхи там никогда не бывала, всё как-то недосуг, и теперь ей было интересно.
Однако по дороге к Парламентуму случилась небольшая заминка. Решив срезать путь, компания направилась через северный рынок, где именно с утра шла самая бойкая торговля. Представить себе рынок Шаратха в это время дня очень сложно – среднестатистическая фантазия не способна вместить в себя столько людей, коней, телег, тюков, корзин, лотков, быков, кошек и так далее. А ведь были ещё запахи, крики, толкотня и странная планировка. Кроме того, сыграл свою важную роль тот факт, что Адисхи была в городе не единственным атроксом – тут жили и работали несколько полноценных злотворцев. Иногда – как можно чаще – они ходили на рынок, особенно, перед каким-нибудь важным делом: здесь было сколько угодно раздражения. То кого-нибудь обокрали, то обсчитали, то обманули… В общем, Лассарга снова угораздило наступить на ногу – но если Адисхи была ученицей, то тот атрокс, на чьей сандалии появился свежий пыльный след, был официально дипломированным магом. И он имел право на немедленную компенсацию морального ущерба.
Теперь Лассарг вот уже минут пять сдержанно икал, вызывая улыбки девушек – одну сочувственную и одну каверзную, профессионально оценивающую качество икоты. Последнее забавляло убийцу, но сама икота достаточно сильно раздражала, даже не смотря на спокойствие характера. Поэтому, когда за поворотом троица увидела вынесенные на мостовую столики на тонких металлических ножках, убийца ненадолго скрылся внутри трактира, с единственной целью: выпить стакан холодной воды медленными глотками. Наведённая икота обычно отступала, как и обычная.
Не проведя в заведении и полминуты, убийца вернулся. Дело в том, что он столкнулся с упомянутой уже особенностью мира, и оказался целиком в одной из тех концентрированных луж случайностей и совпадений, о которых говорилось выше. Даже икота прошла. Тронув Адисхи за руку, убийца, усмехаясь, сообщил, что Парламентум откладывается. Римра была несколько встревожена этим сообщением, а Адисхи уже начала понимать, что может быть общего у меди, глины, деревянных досок и воды, с одной стороны, и Мрахая, с другой. Кружки, столы и выпивка. Но всё оказалось ещё несколько оригинальнее.
– Они там оба, я имею ввиду, вместе. Дис, найди им, что ли, извозчика, – предложил ухмыляющийся Лассарг. – Мне ещё одного из них домой доставлять, лучше пусть проспятся. Я за ними погляжу пока.
Адисхи, удивлённо качая головой, начала искать среди уличной толчеи подходящее намерение, и вскоре они с Римрой вышли на более-менее свободную площадь, где, возле высоких серых складов, стояли в ожидании две обшарпанные повозки, а хозяева курили трубочки неподалёку.
– Бедняга Мрахай, – рассуждала Римра, пока девушки переходили площадь поперёк. Гадалка прекрасно понимала, что, да, романтика и атрокс – это именно шелка и кактус, и пострадает именно шёлк, когда как кактус, несколько удивившись, будет жить дальше. Но и Мрахая она понимала, он был моложе всех в компании, и ему не особенно везло с девушками. Скажем прямо, даже слепому порой больше везёт в картах. С Адисхи ему не повезло вовсе, и Римра надеялась, что он заречётся иметь какие-нибудь виды на юных злотвориц. Всё-таки, для тонко устроенного (почти шёлкового, в некотором смысле) погодника маги-агрессоры были чем-то более опасным, чем даже помянутые кактусы. Зато вот Лассарг больше напоминал мелкозернистую, но твёрдую наждачку. Римра пожала плечами: хоть здесь всё хорошо.

В тот тяжкий вечер Мрахай, едва свернув в сторону, быстро нашёл нужное заведение – не слишком шумное, не особо пустое, и приемлемое по ценам – самое то, что нужно, чтобы слегка так напиться с горя. Самым главным плюсом трактира было то, что он работал круглосуточно, и, забывшись на столе в задумчивой печали, можно было не беспокоиться, что тебя вынесут на улицу к ночи и тем самым сдадут на поруки ночным ворам и бродягам.
Погодник решительно прошествовал к стойке и решил начать с относительно лёгких напитков, заказав сразу пять порций чего-то в меру хмельного. Здесь же, на соседнем табурете он обнаружил – ого! – своего коллегу, только постарше: на его кулоне лазурит был оправлен в серебро с золотыми прожилками и висел на крепкой цепочке. Старший погодник выглядел так, словно провёл здесь уже порядочно времени, занимаясь примерно тем же, что сейчас браво начал ученик. Обладатель серебряного знака придирчиво оценил выбор младшего коллеги и грустно поинтересовался:
– Что ж ты, брат, на-ик!-дираться-то решил?
Во всех мирах, где существует вообще такое понятие, как мужская солидарность, то есть, везде, где есть мужчины (надо сказать, они много где есть), во всех таких мирах любой, оказавшись на месте Мрахая, сделал бы то же самое. А именно: выпил бы залпом первую кружку, поразмыслил над эффектом, выпил половину следующей, и честно признался бы старшему сотоварищу примерно в таких выражениях:
– Никак не могу понять, чего ей надо.
Концентрированная лужа случайных совпадений, видимо разлитая в этом заведении, как мы уже знаем, объединила Мрахая с погодником, сопровождавшим Лассарга. Но и это ещё не всё: эта лужа до краёв была заполнена глубоким взаимопониманием. Коллега представился Мрахаю редким на юге именем Безарх, и, пристально уставившись куда-то за левое ухо собеседника, печально вздохнул и ответил:
– Нам, брат, вообще их не понять!
Дело в том, что господин Безарх приезжал в Шаратх далеко не впервые. В последний раз, когда он побывал в городе, его роман с кузиной одного пекаря феерически вышел на финишную прямую, и теперь Безарх приехал ещё и с романтическими целями: наконец предложить даме руку и сердце. Он сам был уже в годах, да и кузина пекаря была немолода, но в ней было что-то такое, весёлое и домашнее, в общем, степенный погодник был вполне влюблён. Однако сразу по прибытию в порт Безарху открылась ужасная правда. Едва ступив на твёрдую почву, погодник увидел свою пышечку в объятьях какого-то бравого капитана. Это сразу повергло Безарха в пучину переживаний, несовместимых с работой, для которой его сюда направили. Теперь несчастный отвергнутый постепенно приходил в себя, смиряясь с разочарованием при помощи паров спиртного. Пары пропитали его насквозь, но мажий дар так и не вытравили. Поэтому, после проникновенного обмена мнениями, примерно в районе полуночи, Безарх вышел, наконец, на профессиональные темы.
– А не замечал ли ты чего странного в последние дни, юный коллега?
К этому моменту Мрахай уже до глубины души и сердца уважал своего старшего товарища, трижды пересказал ему собственные беды, и тоже был готов обсудить сугубо специальные вопросы.
Ко времени появления в зале трактира Лассарга, погодники как раз пришли к выводу, что, раз всё так удачно сложилось, можно позволить себе расслабиться и добавить, тем более что деньги имелись у обоих. Хотя менее опытный в делах залечивания сердечных ран Мрахай уже начинал испытывать некоторые угрызения совести. Во-первых, он точно знал, что за него волнуется Римра. Гадалка была ему как старшая сестра. Кроме того, сквозь тягучую муть он вообразил, в каком жалком виде его обнаружит Адисхи. Это было чисто по-приятельски стыдно. Ещё вчера под ночь он окончательно расстался с мыслью ухаживать за ней, а когда Безарх узнал, что избранницей Мрахая является атрокс, погодник смеялся минуты три, до слёз и подвываний.
– Нельзя с ними, брат, нам, таким – ну никак, с этими вот! Учись! Молодо – зелено, какие твои годы, и вылетит – не поймаешь, – заключил Безарх.

Пока дамы ходили за телегой, Лассарг пробрался к заливающим горе погодникам. Мрахай глядел угрюмо, но, кажется, лиц бить не собирался. А вот Безарх весьма обрадовался встрече с наёмником, даже протрезвел немного.
– Увези меня отсюда, мой убийственный друг, – поприветствовав Лассарга, провозгласил он. Голос Безарха, низкий и раскатистый, соответствовал его комплекции.
Лассарг и Безарх ещё кое-что обсудили шёпотом, после чего Мрахая сморил неожиданный сон.
Более опытный и понимающий, Безарх знал, как стыдно бывает показаться на глаза своим приятелям, и милостиво усыпил нового знакомого перед погрузкой на шаткую телегу, в которой самого Безарха едва не стошнило по дороге. Правда, спустя день выяснится, что хмельной маг несколько переборщил с заклинанием: Мрахай проснулся точно утром того дня, когда «Весёлый Гнолль», наконец, собрался уходить к Ин-Сахре. Правда, сон подействовал терапевтически, погодника мучило только суровое похмелье и совершенно ничего более, даже когда Безарх, Адисхи и несший её вещи Лассарг погрузились на борт «Весёлого Гнолля». Мрахай смог помахать им на прощанье, борясь только с тошнотой.

И последнее. Нужно ли и говорить, что, едва телега, гружёная хмельными погодниками и их знакомыми завернула за угол, к питейному заведению на ватных, плохо гнущихся ногах подошёл наконец пришедший в себя виновник всех вышеописанных событий? Он уже не ощущал себя вором или отверженным любовником. Приближалась светлая полоса его жизни, он чувствовал себя просто очень голодным человеком, а это, знаете ли, весьма неплохое начало.

@темы: проза, Творчество, Город

---

[ Творчество ] Справедливый дождь -2.

2. Поиски

2. Поиски
Выбранное Римрой заведение отличалось каким-то разудалым уютом – здесь горело множество ламп и свечей, пол был устлан потёртыми циновками, в зале толкалась куча в разной степени промокшего народу, играл какой-то небольшой оркестрик и сновали разносчики. Римра сразу приметила столик в углу у окна, и потащила слегка растерявшихся приятелей туда. Адисхи всегда с уважением относилась к дару подруги ориентироваться в шуме и гаме людской суеты, видеть хитросплетения тонких нитей разных событий и случаев, и даже иногда ткать их. У самой Адисхи куда лучше получалось их резать, ну, или хотя бы немного подрезать, и ждать, как и когда они оборвутся сами. И, как правило, самое интересное начиналось как раз после этого.
Приятели разместились за столом, сделали заказ (кувшин кисловатого фруктового сока, овощи в горшочках, и две тарелки нежно любимой Мрахаем кукурузы) и увлеклись беседой, главной темой которой стала неожиданная смена погоды.
– Интересно, может ли вообще обычный погодник такое устроить? – Продолжала допытываться Адисхи.
– Я вижу, тут что-то странное, – будничным тоном заметила Римра. Обычно, для своих клиентов она использовала куда более весомый и таинственный голос, но для коллег-колдующих его не применяла. В среде колдунов было принято говорить таинственно о росте цен на хлеб или способах изготовления ковров – они знали об этом куда меньше, чем о нитях случайностей, нераспылённых скоплениях зла или миграциях туч на небе, это было обычным. – Тянется острая тонкая нить… Или даже толстая.
Адисхи аккуратно улыбнулась – кажется, семидневное ожидание отплытия не будет скучным. Теперь главное – не спугнуть удачу.
– Может, и правда, это крутой маг, – с неохотой признал Мрахай, увлечённо погрузившийся в обгрызание кукурузного початка. При этом он ещё и продолжал улыбаться Адисхи. – В любом случае, крутит давлением, как хочет… – На минуту Мрахай перестал существовать, в его жизни наступил важный момент последнего укуса, когда нужно, не отрываясь, доесть оставшиеся зернышки и осмотреть початок на предмет самых последних. Потом он добавил: – Что мы-то гадаем? Римра, у тебя ж экзамен послезавтра? Разомнись! Скажи нам, откуда этот дождь и чем он вызван.
Римра отстранённо улыбнулась, сразу начав погружаться в своё рабочее состояние. Вот именно этот момент не нравился Адисхи в процессе гадания. Это их состояние мало чем отличалось от сна с открытыми глазами, когда можно подойти к тебе вплотную, досчитать до десяти, безнаказанно схватить за нос, а потом досчитать до десяти ещё раз и спокойно уйти – гадателю ещё надо «проснуться». По здравом размышлении ученицы-атрокса, гадателям полагались телохранители, ведь, ты всегда в опасности, когда знаешь что-то, а гадатель, теоретически, может знать вообще всё. Одно хорошо: у гадателей всегда была на редкость паршивая память именно на свои гадания. Видимо, это защитная функция разума, не желавшего держать в себе обрывочные видения и голоса – и это можно понять, иначе гадатели вымерли бы, измученные ночными кошмарами.

Наёмник получил, наконец, свою отбивную, щедро хлебнул вина и взялся за нож, усилием воли изгнав из головы все мысли о провале задания и прочих неприятностях. За оставшиеся до отплытия дни – уже почти шесть – он ещё успеет как следует всё обдумать, и возможно, даже предпринять… Стоп. Еще глоток вина, и всё к бесам в котёл. Отбивная оказалась, кстати, вполне приличной.

Римра тем временем вытащила из-за пояса свой кошель с «малым гадательным набором №7», в который входила горстка камешков типа речной гальки или гравия, каким посыпают дороги на окраинах. Адисхи знала, что сами по себе камешки мало что значат, вот только чтобы собрать рабочую горсть, надо знать обстоятельства. Римра благоговейно вытащила из кошеля пять камешков, раскинула их на лоснящейся столешнице. Мрахай резко приподнял свою тарелку, когда камешек подкатился опасно близко – если бы он столкнулся с чем-то, пришлось начинать сначала. Римра поглядела на Мрахая, как на обречённого, и дело было не в театральных эффектах, просто гадалка уже работала, и все её мысли вылезали на лицо так же беспрепятственно, как лисы из нор.
– На тебе знак, на тебя посмотрят, – глухо сказала она Мрахаю, и тот затравленно кашлянул.
Гадалка перемешала камешки и снова воззрилась на них.
– Кто-то вздыхает… – Сообщила Римра, а потом запричитала не своим голосом. – Холодно, холодно, как она могла так со мной… Зачем, зачем он украл, собака?! Жжётся. Догнать паршивца, найти, вернуть! Ты должен за всем проследить. Вот же олух! Холодно… – Римра вошла в свою любимую манеру сообщать разными голосами непонятные реплики, подслушанные её гадательским ухом там, где происходило что-то связанное с предметом гадания. Это могло случиться год назад или даже два, или же происходило прямо сейчас, но всегда имело непосредственное отношение к предмету. Кто это сказал, понять тоже было нельзя, имён гадатель не знал никогда. Зато точно копировал интонации. –Ты украл её, а я украду вот это! Пусть всегда будет холодно! Как странно жжётся. – Римра явно входила в какое-то очень глубокое состояние, и Адисхи, имевшая лишь базовые представления о стандартах гадателей, поняла, что Римра того гляди их превысит. Но останавливать гадалку было ещё рано, Адисхи ощущала, что вот сейчас и будет самое важное. Римра схватила один из камешков, крепко зажала его в ладони, и, буднично пробасив: – Мне срочно нужно на Ин-Сахру, вы понимаете? – резко размахнулась и закинула камешек куда-то в зал. Единовременно с этим Адисхи отвесила подруге подзатыльник, возвращая её из мира обрывочных слов, чужих воспоминаний и видений в мир овощей в горшочках и кислого сока. Отдышавшись, Римра залпом выпила свой сок, тут же поймала разносчика за фартук и потребовала вина и, пожалуй, кальян. Заодно разносчик поинтересовался у собравшихся, не желают и они чего-нибудь ещё, но Адисхи не обратила на него внимания – вся она была сконцентрирована, чтобы правильно отреагировать на то, что увидела в центре зала.
Камешек, пущенный с магической точностью (инверсионный астральный след мог бы разглядеть даже ученик-первогодка), нашёл свою цель, и теперь опешившая жертва колдовского броска осматривала зал трактира суровым взглядом, прижав руку ко лбу. Адисхи понимала всю важность попадания, поскольку знала, что обычная меткость Римры никогда бы не позволила ей просто так попасть с этого расстояния даже в большую тренировочную мишень. Значит, жертва элемента «малого гадательного набора №7» явно имела касательство к этому делу. И, придирчиво изучив подстреленного камнем, Адисхи поняла последние слова в гадании Римры – растирая свежую шишку, в трёх столах от колдунов сидел давешний мечник в белом халате. Именно его тон во фразе «Мне срочно нужно на Ин-Сахру» и показался юной колдунье знакомым – вполне вероятно, эти самые слова мечник произносил сегодня на причале, пока капитан Набыжар обливался потом. Значит, мечник был недоволен ровно тем же, что занимало и саму Адисхи – задержкой корабля. По крайней мере, такое предположение напрашивалось само собой, а Адисхи всегда впускала в свою голову то, что туда напрашивалось – так его можно было спокойно обдумать. Любопытство юницы заострилось до таких пределов, что она сама рисковала порезаться. И колдунья, отвернувшись, изо всех сил старалась больше не смотреть на столик мечника, чтобы не вызвать подозрений. Он и так понимал, откуда примерно прилетел камень, и мог бы вычислить компанию юных колдующих.
– Ди-ис! – протяжный голос Мрахая вернул Адисхи от её мыслей во всё тот же мир овощей в горшочках. Римра щедро разлила вино по медным кружкам, и приятели глухо чокнулись, празднуя удачное возвращение Римры из её рабочего состояния. Она, как всегда, ничего уже не помнила, но потирала затылок и с уважительным восторгом поглядывала на Адисхи. Та тоже улыбалась, довольная тем, что правильно выбрала время для удара. В нужный момент и подзатыльник становится судьбоносным, как Ышансир всегда говорил (ну, вернее, часто… время от времени, когда его ученики, наконец, отлавливали мастера, и он утруждал себя наставлениями).
Отпивая вино, Адисхи прокручивала в голове всё, что сказала Римра. Обсуждать это было бесполезно – от попытки вспомнить что-то из своих прозрений у гадателей начинается мигрень, а Мрахай вообще был здесь без толку, поскольку распутывание загадок не входило в его интересы. Он насладился самим гаданием, порадовался за успех Римры, и этого было более чем достаточно, с учётом того, что он не интересовался тем, куда улетел камень и не привлёк ненужного внимания. Правда, он снова начал улыбаться, но сейчас Адисхи была не против – её улыбка была вполне конкурентоспособна. В целом, убедившись, что запомнила всё в точности, Адисхи переключилась на общение с приятелями и временно расслабилась.
Разговор снова перешёл на погоду: обычно эта тема и так достаточно популярна, но теперь она занимала всех как никогда. Мрахай, оказавшись под взглядами двух юных особ, разглагольствовал по полной, понимая, что он и только он знал сейчас достаточно много, чтобы этим пользоваться. Адисхи, хотя усиленно думала о своём, пыталась слушать внимательно. Однако, когда Мрахай внезапно замер, а потом упавшим голосом отчётливо произнёс:
– Да они же включили фазовый климатический трансформатор! – Адисхи наконец удалось переключить внимание на юного колдуна. Практически всё её внимание напрыгнуло и вцепилось. Именно поэтому его не хватило на другой существенный момент картины мира.

Существует масса миров, в которых случайности переплетаются по вполне понятным законам, и перестают быть случайностями: если день прошёл без совпадений, вот это уже странно. Есть такие миры, в которых остаётся только догадываться, какая связь может быть между бабочкой в Сингапуре и торнадо в Северной Каролине (в одном из каких миров жил некий Э. Лоренц). Однако, Адисхи с приятелями, овощи в горшочках, трактир и все прочие окружающие их вещи находились в таком мире, где совпадения всё-таки достаточно редки, но зато способны концентрироваться в определенных местах, как дождевая вода в лужах. Именно в соответствии с этим свойством, фразу Мрахая услышал некто, очень интересующийся фазовыми климатическими трансформаторами (по крайней мере, знавший, что они бывают). Для этого кого-то слова юного колдуна оказались крайне важными, и он тоже решил, что очень увлекательно проведёт некоторое ближайшее время. Не замедляя шага, этот кто-то миновал столик колдунствующей молодёжи и вышел из трактира. Дождь прекратился, что было на руку.

– Что включили?
– Кто включил?
Эти два вопроса прозвучали одновременно, вернув Мрахая к действительности, которая в этот момент отступила, и погодника засасывало в какую-то из полостей иррационального. Он оглядел колдуний, посмотрел на свою тарелку и кое-как выбрался из этой полости. Пробно улыбнулся Адисхи.
– Есть несколько очень старых штуковин, фазовые климатические трансформаторы, очень древние, их изобрёл величайший климатомаг. Они используются для управления погодой на дне «чаши»*, и они очень мощные. Каждый погодник ощущает их включение… А всё дело в том, что тот, кто их изобрёл, очень скоро после этого помер, и потом их изучали, и оказалось, что они плохо влияют на погодников, и их просто запретили включать, – Мрахай выговорился и вздохнул. Если то, что ему рассказали, и что он теперь пересказал барышням, правда, его ждут неприятности. «Плохо влияют» означало «надолго снижают или выключают способности», а Мрахай сам должен был скоро сдавать экзамены на вступление в Универсум. Одно радовало – у экзаменаторов при случае проблемы будут примерно те же.
Римра, как наиболее сочувствующая из всех в компании, решительно высказалась:
– Значит, надо найти его и отключить!
Адисхи решила, что Римра читала очень много тех модных книжек, в которых пишут про героев и магов, спасающих мир, или просто оказалась слишком добра, что было малопонятно для будущего атрокса. Она уточнила:
– Зачем же его включать, если он так опасен?
– О, ну, это удобная вещь, она настраивает погоду ровно так, как нужно обладателю, – пояснил Мрахай. – Правда, есть какие-то побочные завихрения, вроде засасывания ума или распыления неконструктивного безумия, я уже не помню. Но штука действует только на того, кто ей управляет, – добавил он, скорее для себя, чтобы успокоиться. Включение трансформатора даром не прошло, ученика-погодника слегка колотило. Заказали ещё вина, и только после новой чашки и нескольких затяжек кальяна Мрахай смог улыбнуться Адисхи достаточно отчётливо.
В любом случае, вскоре молодые люди решили покинуть трактир, поскольку, время было уже позднее, да и впечатлений набралось в избытке, а каждый колдун знает, что впечатления лучше всего переживать и осмысливать, лёжа в тёплой кровати. Поэтому юные студиозусы расплатились и снялись со стульев. По дороге к выходу Мрахай неуверенно поддерживал Адисхи за локоть, она так и не поняла – то ли он опасался споткнуться и упасть, поскольку вино и табак всегда имели над ним такой особенный эффект нестабильности; то ли он полагал, что Адисхи сама склонна совершить какую-нибудь оплошность, и галантный кавалер готов был поддержать даму. Привлекательная идея макнуть погодника в море снова замаячила в голове Адисхи, но была с позором изгнана оттуда более интересными мыслями.
В частности, оказавшись на пороге трактира, Адисхи поняла, что попала в поле чьего-то характерно меркантильного умысла.
Возможно, атроксы были никудышными телекинетами. Им почти не поддавалась магия стихий. Они вообще ничего не смыслили в зельях, плохо умели пользоваться снами, были полными нулями в некромантии и минус единицами в знахарстве. Кроме того, атроксы не знали заклинаний призыва, наговоров на удачу и денежных узелков. Но умение ощутить чужую волю – то, в чём они преуспевали на все сто процентов, и это было только первой ступенью обучения, после которой ставки продолжали расти. Данное конкретное чувство, завладевшее вниманием Адисхи, содержало в себе живейший интерес, толику раздражения, и целые моря и океаны спокойной уверенности – и это притом, что ученице-атроксу явно что-то сильно мешало ощущать всю гамму. Если бы у Адисхи была способность концентрировать ощущения и закупоривать их в бутылки, для этого самого момента она выбрала бы самую большую.
Она честно предупредила приятелей на сей счёт (на счёт ощущения, а не бутылки), почти уверенная в том, что чужая воля была направлена на кого-то из них троих. Было решено двигаться в сторону уменьшения мощности поля, если вы понимаете, о чём это. Колдуны-ученики прошли совсем немного, отойдя от трактира и свернув на соседнюю улицу. В этот момент Римра что-то неясно пробормотала, а в следующий чужая воля, почти выпустив их из виду, вдруг усилилась, нагнала троицу и заговорила уже до боли знакомым баритоном:
– У меня есть к вам предложение, от которого я не советую отказываться.**
Адисхи мгновенно обернулась – бойцовские навыки были в ней воспитаны ещё в первые годы обучения, лично старым Ышансиром (событие большой редкости, на самом деле). Поначалу на голове юной колдуньи можно было найти до дюжины шишек, полученных от его стремительной палки. Этап был пройден, когда Адисхи научилась не только заранее уворачиваться, но и успевать ударить Ышансира в ответ. Первую ответную шишку они отпраздновали в таверне так хорошо, что на следующий день Адисхи не пропустила ни одного удара посоха, даже при том, что старый Ышансир с подпития регулярно промахивался. В общем, слова «не советую отказываться» мечник в белом халате – да, это был именно он – произносил, с интересом разглядывая лицо замершей прямо напротив Адисхи. Девушка особенной красотой черт не отличалась, зато отличалась их живостью. Сейчас они живо сложились в нечто, похожее на «Неужто?».
Сама Адисхи молчала, с не меньшим интересом воззрившись на мечника. В темноте она видела скверно, но на улице как раз бегал от лампы к лампе фонарщик, и она, наконец, смогла разглядеть лицо мужчины, которого видела уже четырежды за сутки. Лицо довольно резкое, с чётко очерченным подбородком и тем самым носом, который Адисхи заприметила ещё вчера. Кожа смуглая, глаза тёмные, внимательные, брови тонкие, одна изогнута в немом интересе. Если бы Адисхи уделяла меньше времени заклинаниям повреждений третьего стандарта, и больше – чтению романов, скорее всего, щёк девушки коснулся бы румянец: мечника вполне можно было бы назвать привлекательным, а вечерние сумерки романтичными. Однако романтика и атрокс – это почти как шелка и кактус, поэтому румянец решил ни к чему здесь не прикасаться. С другой стороны, внимание Адисхи вполне польстило бы любому мужчине исключительно своей концентрацией (но никак не благосклонностью, которой в нём и не пахло). Мечник едва договорил своё «-аться», а Адисхи уже знала, что у него к ним вполне себе важное дело. Кроме того, она разгадала загадку относительно открыто носимого меча. Мир, где человек обозначает род своих занятий специальным символом, помещённым на цепочку, согласитесь, очень удобен: меньше шансов гадать, о чём поговорить со встречным прохожим, если его сфера интересов обозначена явно и читаема без экивоков. Мечник был убийцей, о чём говорила минималистическая рукоять сабли без клинка – считалось, что такой знак даёт понять: эта сабля фигурально находится по самую гарду в… «заказе». Убийцам, получившим такой знак, дозволялось очень многое – их ценили почти на вес платины. Именно столько обычно стоили и их услуги.
Убийца тоже не терял времени, поэтому, едва осмотрев лицо колдуньи, он мирно, но требовательно произнёс:
– Ну-ка, скажи: «это была моя нога!»
Вместо ответа Адисхи рассмеялась, невольно шевельнув мыском туфли. Атроксы всегда славились своим отличным чувством юмора, а особенно тем его свойством, которое позволяло злотворцам смеяться тогда, когда шутку мало кто мог оценить, из-за особенно глубокого вдоха перед этой самой шуткой. Мрахай и Римра замерли от неожиданности сразу после первой реплики мечника (Римра замерла чуть менее ошарашенно, но более напуганно), а Адисхи просто смеялась. Убийца позволил себе тонкую ухмылку с прищуром, потом посерьезнел и перевёл взгляд немного в сторону.
– Ты погодник, так? – Вопрос был задан с непередаваемой интонацией, дающей понять: «Или ты погодник, или ты покойник». Мрахай, на которого глядел теперь мечник, это понял, поэтому поспешил кивнуть. – Мне нужно найти этот бесов трансформатор, о котором ты сказал. Ты это можешь? – В тоне мечника стало чуть меньше от второго «или», но каменная настойчивость осталась на месте.
В голове Мрахая, не привыкшего к таким ситуациям, начался более-менее точный подсчёт. Он, конечно, ощущал трансформатор и очень хотел видеть его выключенным и подальше от себя, лично Мрахая. С другой стороны, сабельная рукоять на тонкой цепочке не укрылась и от юного погодника, и Мрахай понимал, что, ответив «да», он подвергнет риску свою жизнь, к которой испытывал очень тёплые чувства. Чаши весов установили стрелку ровно посередине, и замерли бы, не брось Мрахай случайный взгляд на Адихси. В голове Мрахая что-то щёлкнуло, и его неокрепшая мужская психика резко рванула вниз одну из чаш – едва только Мрахай понял, что колдунья смотрит на мечника, не отрываясь. Неокрепшая мужская психика требовала, бес побери, геройства.
– Да.
– Отлично. Приступим.
Мрахай распахнул глаза в немом изумлении, он почему-то не ожидал геройства так скоро. Римра всё ещё не предпринимала никаких действий, кроме качественного замирания. Адисхи размышляла. Она привыкла делать это быстро, но сейчас ей не хватало знаний.
– А, почему, собственно, он должен вмешиваться в это дело?
– Ты имеешь что-то против? – Искренне поинтересовался мечник.
– Возможно.
– И что же? – Мужчина с интересом склонился над Адисхи (его рост позволял ему доминировать над колдуньей примерно на двенадцать сантиметров); у Мрахая тем временем, наконец, возникло то странное чувство, которое возникает у многих, когда при них обсуждают их же самих.
– Несправедливо заставлять людей делать вещи, которых они не хотят делать, – неожиданно (даже для себя) вставила Римра, слегка выйдя из ступора. Странное чувство Мрахая обрело больший объём. Однако в голосе Римры слышалась уверенность.
Критически осмотрев колдунствующую компанию, мечник вздохнул.
– Мне нужно найти трансформатор, вы способны мне в этом помочь – ты, точнее говоря, – добавил мечник, глядя на Мрахая. Адисхи вдохнула воздуха для вопроса, но мечник опередил её: – Нет, к другим погодникам мне обращаться не интересно.
Адисхи, привыкнув всегда отвечать на пакости жизни, даже если они направлены не лично на неё, возразила:
– А если он не согласится?
– Он уже согласился.
– А если я передумаю? – Встрял Мрахай. Ощутив поддержку Адисхи, он непомерно воспрянул духом. В конце концов, у него были далеко идущие планы касаемо этой девушки и ближайших шести дней.
– А я не намерен спорить, и буду настаивать, – возразил убийца.
Адисхи улыбнулась. Ышансир упоминал как-то раз, что с опытом у атрокса появляется особая въедливость в характере. Иными словами, он становится упрям, как осёл, а затем как два осла, и так далее. Адисхи не была склонна поддерживать Мрахая или спасать его (в конечном итоге, он сам сказал своё коронное «да», и даже Адисхи, не будучи гадалкой, понимала, что нити судьбы приняли особое положение сразу после согласия погодника), просто её толкали вперёд принципы атроксов, первый из которых гласил: «Мешай!»***.
– А я буду настаивать на обратном, – пробно и с нажимом произнесла Адисхи.
Мечник снова осмотрел на неё, на этот раз более придирчиво. Качнул головой.
– Ваши щиты седьмого стандарта, – произнёс он наконец. Адисхи понимающе кивнула: Атроксиат поддерживал некоторых убийц на их поприще, снабжая мастеров острого клинка особо каверзной защитой. Конечно, защитой не от атроксов, но Адисхи явно не хватит умения достаточно быстро снять хотя бы часть общих щитов – мечник приставит ей нож к горлу гарантированно быстрее.
– Возражения отменяются, – признала она. Мрахай сник. Ему трудно было проявлять инициативу в присутствии превосходящих сил мечника, и он только рассчитывал на то, что его не оставят с этим мужиком один на один. Понимая всю глубину ситуации, он набрал в грудь воздуха (а в сердце смелости) и сказал:
– Только леди будут меня сопровождать.
Римра решительно кивнула – Адисхи сильно подозревала, что те самые загадочные героические книжки или не менее загадочная доброта гадалки выступили в полном согласии с условием Мрахая. Сама ученица-атрокс тоже была не против «сопровождать» Мрахая, но по другим причинам: она продолжала ощущать готовящуюся пакость, и не могла её упустить, поэтому кивнула также. Но дала себе зарок макнуть-таки Мрахая в море, как-нибудь потом – потому что он снова начал ей улыбаться.
– Да сколько угодно, – подвёл итог мечник. – Итак. В какую сторону?
Мрахай, вздохнув, медленно двинулся в один из переулков. «Сопровождающие» погодника леди и мечник двинулись следом.

Тем временем, в нескольких кварталах от места встречи убийцы и колдунов бедный вор уже не находил себе места. Умом-то он понимал, что что-то случилось, но классифицировать свои ощущения не мог. Был бы он поэтом, написал бы что-нибудь в духе:

И мутно мерцая мне бликом теней,
Ужасную силу копил
Предмет. Словно душу он с жадностью пил,
И жилы тянул от костей.

Но поэтом несчастный не был. А жаль, неплохая поэма вышла бы, только очень мрачная, и без точки в конце, потому что, артефакт только вошёл во вкус. Создав вокруг себя приличный энергетический вакуум, он нашёл источник сил в страданиях вора. В ответ артефакт готов был исполнить любое желание нового владельца. Теперь вместо вора плакали небеса.

– Где мы? Я заблудилась…
– Откуда я знаю? Я просто иду, а вы?
– Ты наступила мне на ногу. Это месть?
– Здесь темно. А что, щиты седьмого стандарта не защищают?
– Раньше не требовалось. Куда ты завёл нас, погодник-герой?
– Куда вы велели, туда и завёл.
Любому, кто оказался бы на этой узкой улочке в столь поздний час, стало бы понятно, что где-то в кромешной темноте (фонарщик и не собирался сюда наведываться) заблудилось примерно четыре человека. Хвала богам, что никто там так и не оказался – вряд ли он получил бы удовольствие от встречи с тремя колдунами и одним убийцей, каждый из которых был крайне недоволен сложившимися обстоятельствами. Будем честны, этот кто-то не получил вообще никакого удовольствия, и в принципе ничего лучше пары ругательных слов и мстительного магического поноса на сутки, просто из вредности.
– В конечном итоге, я устал. Всему есть свой предел, – Мрахай, довольно плохо ориентирующийся в темноте (и шедший только на ощущениях), однако, чувствовал себя в ней увереннее, может быть, потому, что почти ничего не видел, и убийцы в том числе. Это странным образом уменьшало превосходство последнего над погодником. Ночь была темнее обычного, звёзды скрывались за плотными облаками. Серьёзный дождь давно перестал, оставив мелкую морось, кроме того, стало весьма прохладно. Булыжники мостовой мутно поблёскивали, немного света давали окна домов, но лампы одна за другой гасли – Шаратх засыпал.
– Давайте сюда завтра вернёмся. Мрах, ты же сможешь? – Римра тоже очень устала, давали о себе знать последствия отменно проведённого гадания. Кроме того, она старалась соблюдать распорядок дня всех гадателей и именно в это время должна была видеть четвёртый вещий сон. Мрахай пробурчал что-то похожее на «угу, конечно», хотя, он был, наверное, в худшей форме, поскольку, приближался к трансформатору, а это не поднимало ни настроения, ни способностей.
– Ладно. Выходим. – Мечник признал бессмысленность этих мучений, и развернулся в обратную сторону. Из всех четверых только он в точности помнил дорогу назад. Адисхи, едва различая светлый силуэт, нащупала в темноте локоть Римры и сумку Мрахая, и с усилием потянула эти вещи на себя, чтобы, если и потеряться тут окончательно – то хоть в компании. Мрахай мужественно крепился и старательно делал вид, что чувствует себя неплохо и готов на подвиг. В том числе, галантно предложить Адисхи руку для опоры, что и было почти подвигом, с учётом того, что от Адисхи можно было ждать любой ответной реакции. Впрочем, Адисхи была сейчас не против, она действительно скверно видела в темноте, и ориентировалась больше на маячившую впереди решимость мечника. Кроме того, она старалась получше изучить странное чувство пустоты, которое сопровождало их всю дорогу от трактира. Теперь Адисхи припомнила, что и на днях несколько раз ловила это еле заметное ощущение, но тогда не стала его запоминать. Придерживая рукав Римры и размышляя, Адисхи уверенно двигалась вперёд, когда вдруг гадалка резко остановилась и замерла так крепко, что Адисхи от неожиданности пришлось рвануть руку Мрахая на себя, чтобы не упустить погодника, и не растерять приятелей.
– Я просто её любил… – Призналась Римра с отчётливой печалью, и повалилась в обморок. В этот самый момент с неба грянул раскатистый гром, и начался сильнейший ливень.

На пороге квартирки Адисхи четверо явились мокрыми и окончательно уставшими. Сразу было решено устроиться не в узкой комнате, которую, собственно, и снимала ученица, а в художеской мастерской – ночью там всё равно никого не было, а о следующем дне особо никто не думал. Вывести гадалку из обморока не удалось – не приходя в себя, она уснула так крепко, что мечнику пришлось нести её на руках всю дорогу. Адисхи, прикинув все «за» и «против», смастерила небольшое заклинание, уменьшающее вес спящей Римры, но это заклинание пришлось держать постоянно, поскольку оно было глубоко противно атроксовой природе – оно помогало. Мрахай, ликуя, тащил Адисхи на локте, но был бледен до такой степени, что та стала лучше различать его в темноте. Как входили в дом, развешивали промокшую верхнюю одежду и устраивались на ночь, никто особенно не помнил.

Мрахай проснулся ближе к полудню. Обыкновенно погодники поднимались с рассветом, если перед этим не занимались всю ночь устроением погоды на день грядущий (по специальному заказу, с пяти до восьми, в первый день месяца скидка). Мрахай помнил крепко, что прошедшим вечером устроением погоды не занимался, но астральное тело болело так, словно бы он грузил мешки телекинетическим способом. Разлепив один глаз он уставился в угол меж высоким потолком и стеной, и начал припоминать вчерашние события, но приглушённые голоса где-то сбоку мешали сосредоточиться. Мрахай нехотя повернул голову, и проснулся сразу и так резко, что едва не заработал вывих верхних век. У широко раскрытого окна на высоком художеском табурете восседал обнажённый по пояс мечник, а подоконник занимала Адисхи. Убийца курил длинную тонкую трубку, старательно сдувая дымок на улицу, и о чём-то рассказывал будущей злотворнице, та внимательно слушала и кивала. Мрахай ощутил мощнейший укол ревности, который заставил погодника резко сесть и открыть рот (хотя, спроси его, что он собирался сказать, и ничего связного он не ответил бы). В этот момент открылась дверь, и в мастерскую, потирая глаза, вошла Римра.
– Что вчера было? – Поинтересовалась она, улыбаясь присутствующим с видом человека, давно сбросившего с себя груз проблем и излишних знаний. Вот эта черта всегда нравилась Адисхи в гадателях – это были исключительно лёгкие люди.
– Много чего, – пожав плечами, ответила Адисхи. – В частности, – колдунья, опершись о подставленную руку мечника, спрыгнула с подоконника, – у нас назревают проблемы. Мрах, как себя чувствуешь?
Положа руку на сердце или любой другой важный орган, Мрахай мог бы честно признаться, что чувствует себя отвратительно во многих смыслах. В данный момент он был зол, поскольку свято верил, что, если бы не появление этого дурацкого мужика с мечом, рано или поздно он бы произвёл на Адисхи нужное впечатление – он даже был вполне готов поехать с ней на Ин-Сахру (отложив экзамены), к празднику, и уже почти собрал сумку. Впрочем, решение разобрать багаж Мрахай принимать не торопился, в конце концов, семь дней, про которые вчера говорила Адисхи, были достаточно большим сроком – может, всё ещё изменится.
– Так себе, – подвёл итог погодник, хмуро глядя куда-то вдаль. Он наполнился решимостью как можно быстрее разобраться с назревшими неприятностями и как следует приступить к ухаживаниям. Поэтому, он поднялся, тщательно сложил свою лежанку – пара одеял, о которых никто не мог бы наверняка сказать, откуда они взялись – и пошёл умываться во двор. Адисхи философски пожала плечами ему вслед: такого сильного и странного намерения она ещё не встречала.
Когда квартирный хозяин, наконец, заявился в мастерскую на предмет выяснить, что значат все эти голоса, он решил, что будет брать с квартирантки втридорога. Нет, в два раза дешевле… Или так же..? В любом случае, он не станет спорить – из всех присутствующих в комнате только убийца сидел лицом к двери, что позволило хозяину разглядеть его профессиональный знак. Смятение, вызванное опасением за свою жизнь в случае, если начать спорить, росло в квартирном владельце – гости не должны бы находиться в мастерской. С другой стороны, все мольберты и табуреты были аккуратно сдвинуты, ничего не пострадало… Выговаривать будущему атроксу, чтобы та не водила в мастерскую всяких там наёмников – это было равно самоубийству. Даже тот момент, что замок мастерской был взломан весьма специфически, решено было не замечать: в конце концов, вместо старого механизма, сгнившего в пыль, можно будет врезать новый запор. Хозяин на всякий случай пожелал собравшимся доброго дня и скрылся.
– Мне совершенно не на руку, чтобы местные официальные власти нашли трансформатор первыми, – продолжил убийца, приветливо ухмыльнувшись напряжённой спине квартирного хозяина. – Так что я вас потороплю.
– Мы поторопимся, – уверенно кивнул Мрахай, успевший умыться и более-менее прийти в себя. Во-первых, да, стремление удалить трансформатор из своей жизни всё увеличивалось, а во-вторых, он мечтал поскорее избавиться от присутствия мечника. Римра ободряюще тронула погодника за плечо и уверила, что будет участвовать, Адисхи тоже кивнула:
– Я с вами.
– Для чего? Я не против, мне интересно, – заметил мечник. От погодника не укрылось, что он спрашивает это именно у Адисхи.
– Ты мало общался с атроксами, Лассарг. Я не смогла помешать тебе. Значит, я буду мешать тому, кому мешаешь ты, – Адисхи пожала плечами, убийца миролюбиво кивнул в ответ. Мрахай мрачно вздохнул – значит, они и познакомиться успели. Он никогда не понимал принципов атроксов, которые большую часть времени проводили, нанимаясь на такие задания, о которых не рекомендовалось вспоминать к ночи или к обеду. При этом не на все из предложенных, чего Мрахай не понимал уже совсем.
На деле всё было довольно просто: у атроксов не было понимания категорий «хорошего» и «плохого» в обычном смысле. В первую из них попадало всё, что оказывалось интересным, красивым, сложным и так далее. Во второй обычно скопом оказывались те вещи, которые мешали атроксам мешать. У Адисхи там иногда оказывался Мрахай, но сейчас он был определённо хорошим, благодаря его специализации она могла помешать чему-то довольно увлекательному. Поэтому она улыбалась погоднику без злого умысла, что внесло в его разум некоторое смятение пополам с робкой радостью.

Опустим несколько деталей этого позднего утра, и, пока четверо заговорщиков собираются, ищут развешенную вне всякого порядка верхнюю одежду и пытаются поесть в случайной забегаловке (рискуют, на самом деле), кое-что поясним.
То, что убийца Лассарг поведал компании колдунов, вполне можно вместить в одну небольшую фразу: поиски погодного трансформатора были его заказом, он должен был выполнить его тихо и быстро. Адисхи догадывалась, что этим дело не ограничивается: хотя щиты седьмого стандарта мешали ей видеть намерения убийцы насквозь, она припомнила тот факт, что Лассарг вчера торопил капитана, а сегодня увлечённо занимался поисками. Более того, она с трудом представляла, как убийца собирался искать трансформатор, не будучи магом. Конечно, его активность была связана с тем, что он услышал, проходя мимо столика юных колдунов – он рассказал это Адисхи поутру, сразу после того, как отсмеялся, выяснив, кто именно наградил его шишкой на лбу, сегодня принявшей нежно-фиалковый оттенок. Да и то, что вчера наговорила в рабочем состоянии Римра, намекало на многое. А также на многое намекала утренняя погода, намекала бесстыдно и прозрачно. Впервые за многие годы над Шаратхом шёл снег. Нужно было действовать быстро, поскольку, официальные представители мажеской братии наверняка начали собственное расследование, но пока у четверых энтузиастов была некоторая фора, заключавшаяся во вчерашней разведке и очень хорошей памяти Лассарга.
Компания воспользовалась оной хорошей памятью и оказалась ровно в том месте, в котором побывала вчера. Потом прошла немного дальше (и ближе к трансофрматору). А потом…
– Всё.
– Что?
– Ну, всё… В смысле, дальше я не знаю, куда идти. – Мрахай стоял у стены дома, и выглядел опечаленным. Мимо прошли два торговца, ускорившие шаг, когда заметили в толкающейся посреди проулка компании убийцу и атрокса. Теперь тут висел терпкий запах местных специй. – Здесь слишком сильное остаточное поле, фонит и ничего не разобрать.
– Насколько близко мы можем быть к трансформатору?
– Всё, что угодно, от метра до пятисот, – прикинул Мрахай. Он был расстроен тем, что не может сказать точнее, но усилившееся поле трансформатора крепко мешало что-либо осознавать. Адисхи подняла вверх указательный палец, чем привлекла внимание приунывшей компании.
– Тут есть… хмм… – Она достала свою черновую тетрадку, облизнула карандаш и кое-что записала на память. – Словом, как бы отсутствие поля желаний. Некая экспектационно-волевая лакуна.
Все трое, не отрываясь, глядели на юную злотворицу, стараясь заглянуть ей в мысли и увидеть там ускользающий смысл. Адисхи молчала, обдумывая и – не без того – наслаждаясь эффектом. Основным источником сил атрокса служило накопленное раздражение окружающих.
– О многомудрейшая, – с косой улыбкой обратился к колдунье мечник и мягко попросил, – не тяни жилы.
– Ладно, – ответила Адисхи, внезапно обнаружив в себе мизерный запас кокетства, и тут же выдав его мечнику, от греха подальше.
Двигаясь осторожно и придерживаясь выбранного направления, Адисхи повела отряд куда-то за угол невысокого красного дома, расцвеченного охряными потёками и белёсыми пятнами облупившейся краски. Остановилась. Прошла ещё пару шагов. Задумалась и прищурилась. Отошла немного вбок. Решительно шагнула дальше. Напряжение росло, Лассарг предупредительно обнажил меч, Мрахай оглядывался вокруг, а Римра, сжав губы, готова была ловить прозрения голыми руками прямо из сырого воздуха. За дверью одного из близстоящих домов послышался шорох, Мрахай подпрыгнул. Опять тишина. Вдалеке неразличимо гомонил рынок. Ещё три шага. Тишина.
– Теперь и у меня всё, – неожиданно заключила Адисхи, несколько смутив замершую в боевых позах компанию. – Просто закончилось, перестало.

Вечер подуставшие искатели трансформатора проводили в случайно обнаруженном «Каресе и товарищах». В зале трактира сегодня было куда более людно, чем вчера. У окон гомонила компания подвыпивших торговцев, в углу сидели ремесленники с широченными плечами и ладонями, два сдвинутых стола в середине занимали низкорослые местные, не то возчики, не то наёмные разнорабочие. У входа чинно сидела семья какого-то купца, состоящая из него самого, двух его жён, двух же тёщ, полдюжины детишек и трёх страшного вида личных охранителей.
– Трансформатор выключился почти сразу, – медленно размышлял вслух Мрахай. Римра рассеянно слушала его, вздыхая. Она так напряглась во время прогулок по городу, что сейчас не была способна предсказать даже скорое падение на пол чашки Лассарга – не смотря на то, что чашку упорно сдвигал к краю стола Мрахай. Он делал это незаметно для себя, но подсознание не обманешь. Сделав ещё одно тайно-мстительное движение, он продолжил, – почти сразу после того, как ты перестала ощущать это… эту… лакуну, да, я помню. – Он ещё немного подвинулся. Адисхи увлечённо смотрела на чашку, но Мрахай, смотрящий на Адисхи, ничего не замечал. Римра отстранённо изучала состав компота, Лассарг старался сдержать смех. – Значит, ты права, и эти вещи связаны. – Ещё один успешный манёвр. Чашка была близка к своей трагической гибели как никогда, ещё немного, и Адисхи смогла бы ощутить её намерение остаться в мире целой и в чём-то красивой посуды, хотя, обычно, предметы ничего такого не испытывали. – Но я всё равно не понимаю... – Последний рывок. Чашка накренилась, начиная неудержимый спуск к состоянию хаоса и осколков. Но была подхвачена на полпути быстрым движением своего хозяина. Адисхи насладилась потоком раздражения и лёгкой вины Мрахая, её улыбку перехватил Лассарг, сидевший напротив. Из всей компании он был самым бодрым, поскольку почти весь день просто гулял и ничего не делал. Именно так ему описывал задание наниматель. Гулять и что-то делать должен был пропавший невесть куда коллега. И всё же, поиски как-то продвигались даже с учётом пропажи, и это поднимало убийце настроение.
В конце концов, закончив вялый ужин (Мрахай испытывал смешанные чувства на всём его протяжении), компания отправилась на ночёвку, заглянув по дороге на рынок на предмет тёплых халатов и накидок – как показал истекший день, они были необходимы; особенно за идею ратовал Лассарг, великодушно одолживший свой халат наиболее замёрзшей Адисхи, оставшись буквально в одних шароварах. Убийца также решил, что ночевать все будут там же и вместе, на случай, если ощущение или озарение посетит кого-нибудь прямо среди ночи. Адисхи, как и остальные колдуны, прекрасно понимала, что Лассарг просто делает своё дело, но при этом он настолько мягко и ненавязчиво вмешивал в это дело случайно встреченных колдунов, что будущая злотворница не могла не насладиться зрелищем. Она даже не пыталась больше мешать ему, просто по той причине, что сейчас и он целиком и полностью попадал в условную категорию хорошего. Правда, колдунья с некоторым удивлением заметила, что Мрахай и убийца были различно хорошими даже в рамках одной категории.

Исстрадавшись за день, вор с разбитым сердцем упал в глубокий обморок примерно за четыре часа до заката и очнулся поздно ночью. Сил не было никаких. Он лежал на кушетке и размышлял, очень медленно и тягуче. Конечно, вселенная была достаточно несправедливым местом. Но и у неё были представления о милости. Впрочем, вселенной было всё равно, но за дело взялись защитные силы организма. Поэтому страдания вора плавно приобретали приглушённый, сероватый оттенок. Да, лицо возлюбленной всё ещё приносило некоторую боль, но достаточно тупую и уже терпимую.
В эту ночь трансформатор так и не смог снова включиться. Бедный район, в котором поселился несчастный человек, обходили стороной даже ученики Универсума, в вечном поиске квартир рыскавшие почти везде; здесь не было и запаха колдовских сил, так, едва заметный естественный фон города, которым трансформатор брезговал. Поэтому, артефакт с разочарованием сжал силовые поля в комок и стал с надеждой ждать нового приступа мук у своего хозяина. Пока можно было просто выпускать из себя отработавшую магию. Именно в ней заключался неприятный эффект, вследствие которого создатель артефакта незаметно скончался в один из тёмных вечеров несколько сот лет назад. Он был мощным магом с более чем тысячей разношёрстных щитов, и испарения магии пробивали их в течение многих лет. Забывшийся тяжким сном человек был всего лишь человеком.
_____________________________
* Имеются ввиду верхние слои атмосферы.
** Эта фраза обладает, вообще говоря, большой популярностью среди самых разных слоёв общества, имеющих хоть какое-то касательство к насильственным действиям над людьми. Возможно, это своеобразный остров информации, мигрирующий по мирам в поисках очередной заварушки.
*** Этот же принцип был пятым в списке принципов Мастеров-Кулинаров, что говорит о вселенской мудрости, наполняющей человека вне зависимости от профессии и того, что и кому он мешает

@темы: проза, Творчество, Город

---

[ Творчество ] Справедливый дождь -1.

ак я и собиралась, представляю вашему вниманию упорядоченный текст повести, в трёх частях.
Я очень благодарна пяти оригинальным существам, несомненно, многому меня научившим (хотя, некоторые даже ни разу меня не видели) - это один близкий друг, три писателя и ещё фотограф, про которого я писала во вступительном посте.
Начнём, пожалуй.

1. Пропажи

1. Пропажи
Весна подходила к концу, постепенно уступая лету его извечную прерогативу напекать людям головы и заставлять южные города замирать от зноя на весь день. Свежие ветры всё ещё несли с моря запах прохлады, соли и протухшей рыбы, но готовились успокоиться, дабы дать волю летнему ветру с песков, ленивому и жаркому. Однако, нельзя сказать, чтобы южные острова как-то особенно готовились к сезону жары и частых бурь: рынки кишели торговцами, покупателями, ворами, матросами, стражниками. К середине дня вся эта толпа начинала потеть, но даже пот на юге пах особенно: пряностями, местным кальянным табаком и слегка – старым ковром. Первое было понятно, последнее – необъяснимо.
Ин-Сахра, как и соседние острова, славилась, в первую очередь, своими нравами. Например, здесь нашла себе место Южная Школа Атроксиата, академиум для магов со специфическими наклонностями (которые другими колдунами признаются, как изуверские). Или, скажем, Вольничьи Рынки, где каждый мог предложить себя в качестве работника и слуги по собственной чистосердечной инициативе. Кроме того, на Ин-Сахре исторически сложились весьма особенные представления о справедливости, которыми всегда знамениты южные страны в любом из Миров. Скорее всего, дело в климате – изнывая от жары, и не такое придумать можно.
Возмездие, на самом деле, редко бывает действительно справедливым. Взять хотя бы распространённый в этих местах обычай зверского характера: отрезать руку вору, пойманному на месте совершения кражи. В чём здесь справедливость – разве вор крал чью-то руку? Едва ли, обыкновенно, они занимаются более прибыльными кражами. Было бы полностью справедливо попробовать заявиться к нему также незаметно и что-нибудь украсть, возможно, что-то более ценное, чтобы покрыть представительские расходы и моральных ущерб. Но нет, ему рубят руку. Бедняга.
В нашем случае, справедливостью не пахло также. Дело вот в чём: как часто бывает, более обеспеченный и респектабельный конкурент увёл девушку у менее обеспеченного и респектабельного. Такое случается сплошь и рядом, и мы не будем судить ни любого из конкурентов, ни девушку. В конечном итоге, если девушка красивая, а мужчина богат – обыкновенно это считается неплохим сочетанием. Моралистов и поборников чести просят пройти в соседнюю комнату для дискуссии. Дело в другом: проигравший соперник не нашёл ничего лучше, как увести у более удачливого кавалера одну ценную вещь. Мол, ты у меня девушку, а я у тебя вот эту древнюю дорогущую штуку. Казалось бы, более понятный и естественный подход, чем в случае с рукой вора. Беда в том, что несчастного угораздило украсть нечто, с чем он совершенно не умел справляться. В то время как респектабельный конкурент с девушкой справиться смог, и они прожили вполне себе неплохую жизнь, за исключением тех моментов, когда девушка начинала жаловаться, что муженёк относится к ней как-то очень меркантильно. Но вот это как раз вполне справедливо.
Что же касается того, кто украл ценную вещь – честное слово, лучше бы его поймали на месте и отрубили руку. Но давайте не будем о справедливости в масштабах случайности: ему всё-таки удалось украсть вещицу и бежать на соседний остров незамеченным. Разумеется, за ним была послана погоня: редко кто из владельцев сокровищ может упустить из виду исчезновение части их богатств. Все драконы одинаковы, даже те, кто совершенно неотличим от человека, и уверен в том, что он именно человек. Драконы также вполне мстительны. Поэтому, за одним вором было послано целых два человека. Тем более, что некоторыми качествами они вполне могли сойти за трёх. Ну, может, за двух с половиной.
Законы случайностей распорядились так, как они обычно и делали в этом Мире – похититель вещицы и его преследователи даже ехали на одном корабле. Он привёз их в Шаратх, крупный порт соседнего острова. Тот факт, что похитителя не разглядели сразу, мог бы долго вызывать недоумение всех участников странного случая. Но часть из них в первые дни ещё и не подозревала, что будет чему-либо удивляться.
Взять, к примеру, одну молодую колдунью.


День у юной Адисхи не задался. С утра. Сдав ключ от комнаты хозяину дома (почти ритуал, дверь всё равно не запиралась без крепкого словца и помощи щепок и стульев), она, скользя по узким улочкам и проталкиваясь через толпы народу на площадях, преодолела полгорода и заявилась в порт, чтобы как раз успеть на корабль до Ин-Сахры.
Но нет, нет и нет. То есть, да; корабль стоял у причала – хотя бы. Но отходить и не собирался. Капитан, найденный с помощью матросов в расколотой бочке у сходен, сказал примерно следующее: "От-плы-ватие от-кла-дуется". Капитан! Адисхи засомневалась, что корабль вообще когда-нибудь отойдет, а если это и случится – то, может, лучше и стоял бы себе спокойно?
Куда девать багаж (сумка с книгами, одна, но большая) и куда деваться самой, Адисхи не представляла. Возвращаться в тот дом, откуда она съехала – нет уж, истекшей недели хватило с избытком. Сосед храпел ночи напролёт, а стенки были очень тонкие, папирусные.
У Адисхи было довольно приятелей в городе (некоторые из них были приятелями уже довольно долго, так что даже метили в законные друзья), но часть их жила с огромными семьями, как это приято на юге, а часть тоже снимали комнаты, поскольку в центре города располагался Универсум Колдунатис. Это был один из самых оригинальных академиумов колдунов в этой части света. Наиболее оригинальным было то, что своих общежитий в академиуме не было, и ученики расселялись по городу, как крысы в портовом складе – вроде бы, сидели смирно, но покою не было никакого. Некоторые из тех, кого Адисхи помнила по ранним годам обучения, были бы и рады разделить с ней своё жильё, но и у них за стильными стенками кто-то храпел, да и места было немного. Приходилось искать самой. Впрочем, улочки старого Шаратха всегда ей нравились, узкие, мощёные потемневшим булыжником, с жёлтой и рыжей штукатуркой домов, с уютными подворотнями, в которых могло таиться сколько угодно удивительных вещей.
По дороге к центру города, где на рынке можно было бы разузнать о жилье внаём, Адисхи натёрла ногу. Умение контролировать себя, первое необходимое для будущего колдуна-атрокса , заставило Адисхи постоять в переулке и, опираясь о тёплый шершавый камень, восстановить дыхание и душевное равновесие. Когда мир перестал быть маленькой серой точкой, а кулаки удалось разжать, Адисхи огляделась и заметила вывеску такого-то трактира – умело нарисованный жареный кабанчик возлежал на обширном блюде в окружении овощей и зелени. Надпись гласила: "Карес и товарищи". Адисхи задумалась: если Каресом звали кабана, то какие из этих огурцов и томатов – его товарищи? Впрочем, не важно. Решительно поправив на плече увесистую сумку, она обогнула угол дома, выходившего на более оживлённую улицу, и шагнула в трактир. Зал был затемнён, народу было не так чтобы много, но ближние к выходу столики были заняты все, и Адисхи направилась вглубь зала.

И вот, пробираясь между тесно поставленными столиками, нагруженная сумкой и нацеленная на удобное местечко в углу, Адисхи уже явственно видела тарелку с рагу и какой-нибудь сок... Больше всего хотелось скорее присесть на стул и размять уставшие ноги, сняв туфли и…
Высокая фигура в белом появилась неожиданно, надвинулась из глубины зала и, почти разминувшись с Адисхи по дороге к выходу, наступила ученице-атроксу на ногу столь отчётливо, что Адисхи коротко рыкнула. Обидчик прошёл мимо так, словно бы отпечаток подошвы на туфле девушки принадлежал не его сапогу.
Кроме того, пострадала та самая нога, натёртая по дороге из порта. Адисхи не могла не поведать об этом как можно громче:
– Эй, куда? Это была моя нога!
– Мои извинения, – буркнула фигура баритоном, едва обернувшись; Адисхи только заметила нос с горбинкой и суровый подбородок. Потом мужчина продолжил свой путь и вышел вон из таверны. Адсихи со знанием дела оценила меч, висевший на поясе обидчика, и, наконец, уселась на стул. Стало гораздо лучше.


Меж тем, отчаянный вор и отвергнутый любовник, с большим трудом найдя себе дешёвое пристанище, принялся изводиться муками. К тому дню, когда в совершенно другой части Шаратха юной колдунье наступил на ногу высокий тип в белом, вор просидел взаперти уже три дня. Он слишком мало ел (это совсем не трудно, если у вас кончился запас провизии, а на улицу выходить вы опасаетесь), слишком мало двигался (это тоже легко – комната, которую сдавали за сущие мелки , была почти подсобкой; верней, ею она и была). Кроме того, он и чувствовал себя преотвратно. Разумеется, примерно половину этой преотвратности составляла возвышенная и болезненная романтическая тоска. Ещё пятая часть приходилась на страх погони – этот тип вообще впервые что-то украл, в запале страсти и гнева он действовал очень смело, но теперь начал задумываться о возмездии. Да-да, том самом, которое наверняка окажется несправедливым. Ещё некоторая часть расстройств заключалась в том, что человек сильно страдал от голода, а по ночам ещё и мёрз. Последние доли преотвратности приходились на благоговейный мистический ужас, и эти доли возрастали так тихо и незаметно, что могли бы давать уроки юным ворам. Увы, данный конкретный вор был вором лишь по воле случая и отчаянных страданий, а вовсе не потому, что имел тягу к краже. Тягу он в данный момент имел, скорее, к вкусному обеду и бутылочке самогона.
По закону всеобщего перераспределения, всё это в двойном размере досталось капитану разудалого судна «Весёлый Гнолль», и теперь мореплаватель уютно и приятно проводил время в разбитой бочке на причале.

Итак, отплытие откладывается. Интересно было бы узнать, на сколько, но капитан уже захрапел, когда Адисхи собралась было задать этот вопрос, а матросы только разводили руками (Адисхи и не придиралась – жест этот был самым пристойным из всего, что они могли сообщить ей по сути проблемы). Придётся пройтись в порт и завтра. Хорошо, что ещё весна – на улицах более-менее прохладно, это потом, через пару месяцев, горячее солнце будет гонять горожан из тени в тень, от кипариса к кипарису – и так до цели короткими перебежками. Но к этому времени Адисхи рассчитывала быть уже дома, а на Ин-Сахре летом несколько уютнее. Рядом с западной оконечностью острова, вальяжно сверкая чешуёй волн, несёт холодные воды течение Змееокого Фвая. Девушка вздохнула, и поковыряла лопаточкой рагу. Задержка больше чем на десять дней будет означать, что она не успеет к празднику Странных Даров – можно сказать, это был единственный день, когда она могла встретить своего учителя. Старик Ышансир был настолько зловреден и талантлив, как атрокс, что ученики вынуждены были ездить за ним по всему свету, лишь бы получить вожделенную грамоту о завершении всех испытаний. Собственно, поиск и поимка учителя для следующих инструкций или завершения ученичества и были самым главным испытанием, на фоне этого все текущие проверки и тесты можно было сравнить с послеобеденной прогулкой. Таким образом, Ышансир считался лучшим в своём деле наставничества: ученикам предстояло измерить свою устремлённость, и проявить недюжинную злую волю, чтобы хоть чему-то у него научиться. Главной отдушиной студиозусов был праздник Странных Даров – старик обожал свой традиционный фокус и дарил всем присутствующим самое оригинальное, что у него было: самого себя. В итоге, жители и гости столицы Ин-Сахры в день праздника делились как бы на две неравные части: первые, в большинстве, изо всех сил старались избежать встречи с главным магом-злопыхателем, вторые – были его учениками, и выбора у них уже не было.
Адисхи вздохнула ещё раз. Она должна была получить свою грамоту как раз в этом году, её последнее успешное приключение поставило жирную точку в конце абзаца ученичества. Однако, с этой дурацкой задержкой, точка грозила превратиться в многоточие ожидания будущего года. Или даже запятую, если Адисхи решит ловить мастера в его вечных разъездах. В расстройстве Адисхи, перевернув лопатку, ловко катапультировала неугодный кусочек мяса прочь с тарелки. Кусочек, паче чаяния, ни в кого не угодил, а попал в поле зрения местной кошки, чем обрадовал последнюю несказанно. Адисхи ещё больше разозлилась.
Впрочем, день закончился чуть лучше, чем начался: ученице удалось найти приличное жильё на ближайшие пару дней, хозяин даже согласился принять плату всего за одну ночь, но придержать комнату на следующий день, если затруднения съёмщицы продолжатся. Кроме того, за стенкой этой комнаты никто не храпел, там помещались мастерские рисовальщиков. И ещё: дом располагался на склоне холма, и Адисхи могла приблизительно проследить сегодняшний маршрут, глядя на пестроту плоских крыш, завешенные разноцветными коврами террасы и устремлённые вверх башенки мечетей. Ещё одним удачным совпадением было то, что она встретила по дороге к новому обиталищу свою старинную подругу, гадалку Римру, выяснила, что та свободна в ближайшие пол-луны, и девушки решили встретиться завтра, чтобы прогуляться и развеяться беседой.

Можно с уверенностью сказать, что эта удача досталась Адисхи от того несчастного вора, хотя сначала могло показаться, что и ему повезло. Это касалось существенной отсрочки его поимки, но никак не объема страданий. Повторимся, ему самому было бы гораздо лучше, если бы его поймали ещё на Ин-Сахре, и даже сам он признал бы это спустя какие-то пять-семь дней.
Отсрочка же касалась другого занимательного случая. Погоня, посланная за вором рачительным хозяином реликвии, потерпела неудачу в самом начале своего пребывания в Шаратхе. Даже, можно сказать, понесла потери. Знаете, все эти переплетающиеся улочки, то струящиеся вниз, к порту, то взбегающие на холм; все эти трактирчики и забегаловки, которые обнаруживаешь по выставленным на мостовые столикам и запаху спиртного различного качества; разнообразные подворотни, проулки и мостики… В общем, заблудиться легко, скажем так, гораздо легче, чем сделать заказ в любом из этих трактирчиков. Особенно если вдруг задаться целью: заблудиться как можно скорее. Как и где потерялась ровно половина отряда преследователей, вторая половина и понятия не имела. Это случилось тем самым утром, примерно, когда капитан «Весёлого Гнолля» как раз приканчивал вторую бутыль самогона. Все попытки поисков пропавшего коллеги ни к чему не привели, и второй преследователь был вполне рассержен. Кроме как ехать обратно на Ин-Сахру, ничего больше в голову не приходило, ведь только пропавший сотоварищ мог найти украденную вещицу: он был магом, а предмет был магическим, что увеличивало шансы успеха примерно на порядок. Всё-таки, Шаратх – крупный город, и выражение об иголке в стоге сена не было преувеличением – скорее, речь шла о двух стогах. Или даже о трёх.
Увы, единственным кораблём, отходящим на Ин-Сахру в ближайшее время, был «Весёлый Гнолль».

Утро следующего дня застало Адисхи в раздумьях. Вернее, собственно утро прошло мимо девушки, привыкшей просыпаться в районе полудня, но – раз проснулся, значит, сейчас утро. Адисхи хмуро поглядела на своё персональное утро, повозилась под одеялом и принялась размышлять. Без грамоты полноценного атрокса наниматься на работу было запрещено, а все испытания, прописанные ученику на девять лет вперёд, Адисхи уже прошла, о чём имелись записи в её личной тетрадке, а также заверенные стражей показания свидетелей, рапорта самих стражников и расписки о выплате компенсаций морального и физического ущерба. То есть, кроме прогулок с приятелями, делать было официально нечего. За девять лет обучения у Ышансира как-то отвыкаешь от отдыха, даже не смотря на то, что преподаватель присутствует в твоей жизни по большей части номинально. Адисхи вздохнула, затем решительно поднялась с кровати и отправилась умываться. В любом случае, нужно попасть в порт, чтобы узнать планы капитана поподробнее (даже если для этого придётся размозжить в щепки старую бочку и полпричала заодно) и выяснить, не будет ли в ближайшее время других судов до Ин-Сахры. Правда, учеников-атроксов на кораблях не сильно жаловали – все каверзы, которые устраивали юные злотворцы, официально считались чем-то средним между заданием на дом и работой над ошибками. С другой стороны, пираты, например, соглашались терпеть многое, вплоть до астрального исчезновения нескольких бутылок рома, лишь бы юный атрокс-недоучка помог им при абордаже. Неофициально, без наёма. Скажем, для души и общего развития. Ученики редко отказывались от такого веселья – в следующей, более официальной части карьеры, такие выкрутасы уже будут подпадать под юрисдикцию Мирного Атроксиата, шуток не понимающего вообще (надо заметить, что, если бы не сдерживающий орган в самой группе магов-агрессоров, их бы уже давно причислили к разношёрстной компании магических паразитов и объявили вне закона; а так у них всегда был сдерживающий фактор – что может быть страшнее более опытного коллеги-атрокса, когда ты прекрасно знаешь, что он способен абсолютно на любые зверства?).
Наскоро перекусив и поболтав о пустяках с ещё одним знакомым, Адисхи, отказавшись от компании оного приятеля, направилась в порт. Признаться, у неё была идея захватить приставучего товарища с собой, и ненароком макнуть в море с пирса – этот кошмарный тип ей здорово надоел. Здесь, в Шаратхе, среди дальних знакомцев, с которыми она сошлась ещё в Мажьем Стане, начальной академии для колдунствующих оболтусов, скрывалась пара-тройка довольно странных и весьма навязчивых типов. Они были не слишком упрямы, из-за специфики выбранного Адисхи пути, но почти все считали своим долгом иногда возникать в её жизни, чтобы пропустить стаканчик-другой, послушать байки, и так далее, и тому подобное (эти «далее» и «подобное» иногда изрядно озадачивали колдунью своими намёками). Данный же конкретный приятель, Мрахай Жбышра, выделялся из общей массы тем, что отчаянно старался понравиться Адисхи. Зачем ему это было нужно, ученица понятия не имела, но поделать ничего не могла. Вне официальных дуэлей, состязаний и игрищ ученикам запрещалось затевать свары вне Атроксиата. Друг с другом зловредным колдунам дозволялось препираться до драки с применением злодейств вплоть до пятого стандарта. Однако, ведь существовала масса воздействий, балансирующих на грани. Старый как мир несчастный случай – и его исход можно классифицировать как не поддающийся порицанию. Однако, Адисхи в последний момент передумала, и попросила Мрахая навестить гадалку Римру, чтобы договориться с ней о совместном вечернем променаде по городу – отвязаться от общества кавалера едва ли удалось бы без применения заклинаний, так что, необходимо спешно разбавлять компанию. Тем более, что вечер в Шаратхе сулил многие развлечения для почти полноценного атрокса. Все эти подворотни, звуки шагов в темноте и блеск кинжалов грабителей… Такой простор для применения самой изощрённой самозащиты.
Поглазев на красоты рынка (пирожки, бусы, книги, сапог – почему-то один, соленья, потом снова пирожки, ткани, кальяны, рыба, халаты, ковры, опять пирожки), Адисхи незаметно добралась до порта. Приближалось самое жаркое дневное время, прохожих становилось меньше, Адисхи поспешила прикрыть свои тёмные волосы длинным белым шарфом из газовой ткани. Кривая улочка, петляя меж покрашенных разноцветной краской домов, выходила к морю. На тягучих волнах цвета кобальта танцевали солнечные блики, бурые камни набережной блестели от брызг – прилив заканчивался и волна утихала, подгнившие балки причалов были полностью скрыты водой. Кричали чайки и грузчики. Адисхи поднялась по истёртым белёсым ступеням к ограде чьего-то сада и осмотрела залив пристальным взглядом полководца, собравшегося не то захватить полмира, не то отвоевать мелкое княжество. С возвышения залив был виден как на ладони, мешало только здание склада чуть левее. У длинных причалов стояло несколько судов со спущенными парусами, похожих на усталых путников. Два широких парусника Адисхи приметила ещё вчера, они шли в Судон, это было совершенно не по пути. Низкопалубные одномачтовые фраххи пассажиров не брали. Из всех судов, только потемневший узкий парусник, стоящий на якоре в заливе, был новым здесь – судя по суете в той части порта, куда приходили лодки с этого парусника, он прибыл совсем недавно. Нужно будет найти матросов (лучше старпома, они знают больше слов, понятных для жителей суши) с этого судна, и узнать, не сможет ли парусник подвезти Адисхи до Ин-Сахры. Потом, напрягая зрение, Адисхи углядела знакомую грузную фигуру капитана «Весёлого Гнолля» (сегодня он покинул свою бочку и стоял на ногах, что уже вселяло надежду) и направилась вниз. Здесь было людно, много торговцев и перекупщиков, много бравой матросни с редкими вкраплениями не менее бравых городских стражников, девушек лёгкого, очень лёгкого и невообразимо лёгкого поведения, управляющих, курьеров и так далее. Только знак Атроксиата на шее позволял Адисхи пробираться через это людское месиво, почти не страдая: протянутые руки матросов, весёлые завывания торгашей и злобный скулёж нищих останавливались и успокаивались, натыкаясь на начищенный медный треугольник с изображением двух скрещенных пытательных крюков (первый официальный атрокс был королевским дознавателем до того, как открыл в себе колдовской талант и основал новую группу магов).
Когда Адисхи вырулила с берега на причалы, она заметила, что капитан уже занят разговором с каким-то рослым человеком. Приближаясь к беседующим, Адисхи всё больше заинтересовывалась: человек, глухим баритоном угрюмо распекающий капитана, казался знакомым. Потом Адисхи припомнила вчерашнего мечника в белом халате и тяжёлых сапогах, глянула на свою отчищенную туфлю, и присмотрелась к собеседнику капитана, остановившись в нескольких шагах от мужчин.
Владелец густого сурового баритона стоял к Адисхи спиной, но даже эта спина являла собой образчик уравновешенности. Судя по интонациям, обладатель белого халата был крайне недоволен капитаном, однако держался спокойно и не утруждался резкими жестами. Капитан меж тем тихонько обливался потом. Адисхи улыбнулась – среди атроксов считалось особым искусством довести противника до белого каления, так и не применив магии. Другие колдуны, ощутив на себе такое воздействие вне категорий, возмущённо обзывали атроксов недомагами.
Наконец, мечник завершил свою речь, получил в ответ нервный кивок моряка и направился к берегу, миновав Адисхи. Она успела только разглядеть тот самый горбатый нос – а потом в глазах заплясало отражённое водой солнце. Проводив мечника взглядом, Адисхи задумчиво прикинула, кем он может быть – за некоторым исключением, горожанам и гостям запрещалось открыто носить оружие, поскольку на юге люди вообще очень любили пустить его в ход. Потом глянула на капитана, и снова улыбнулась, ещё шире, и поправила свой знак, чтобы тот не скрывался в складках шарфа.
– Господин Набыжар?
Моряк глянул на Адисхи, невольно опустил взгляд чуть ниже лица девушки, но так и не добрался до разглядывания её прелестей, уткнувшись взором в пару крюков на медном треугольнике. Полноправным атроксам выдавали серебряные знаки, но капитану и медного более чем хватило. Едва переведя дух после беседы с мечником, Набыжар вынужден был начать нервничать снова. Он тоже был осведомлён о несчастных случаях вообще и о неподдающихся порицанию в частности.
– Семь дней, госпожа…ээыы…
– Адисхи Мальра, – сжалившись, подсказала девушка. Кажется, поток вредноносности, обрушившийся на похмельного капитана, готов был превысить критическую отметку, и смыть несчастного в пучины глубоких переживаний и, как следствие, запоя. Что значило бы неудачу для Адисхи, поэтому стоило поберечь моряка.
– Да, госпожа Мальра, не больше, значит, семи дней… У нас… эээхх… обнаружилась, бес х-щщ..!, течь, – отвечал капитан. Он изо всех сил старался говорить исключительно сухопутными словами. Морские не были предназначены для девушек, особенно, для обладательниц медных треугольников на цепочках.
– А вот этот… м… франир, – Адисхи, наконец, удалось вспомнить именование парусника. Она указывала в центр пролива, на корабль, стоящий на якоре. От него только что отплыла ещё одна лодка. Капитан нервно глянул на указанный франир и с подозрением обернулся к Адисхи («Бесовская девка знает названия судов!»), изо всех сил стараясь это подозрение скрыть. – Вот он, может быть, тоже на Ин-Сахру идёт?
– Н-нет, – ссутулившись, ответил Набыжар. Он был бы рад приплатить тамошнему капитану за то, чтобы тот отвёз колдунью – да, хоть на край света. Но франир собирался идти на север, обойдя соседний крупный остров совсем с другой стороны. Адисхи Набыжару поверила, она скорее засомневалась бы, если б тот с жаром принялся убеждать её в том, что – да-да, идёт, идёт, госпожа. Покивав вконец расстроенному капитану, Адисхи покинула причалы, а затем и порт. До вечера оставалось часа три-четыре, за это время можно перекусить и поглазеть на книжные лавки.
Однако, по пути к месту встречи со своими приятелями, Адисхи заметила одну странность. Шаратх находился в таком месте, что климат здесь был вполне предсказуем – горы охраняли от ветра, спокойное море небольшим заливом мягко касалось города, не впуская шторма, да и солнце круглый год. В самом начале весны и осенью проходили дожди, более или менее обильные (местные любили говорить «малые и совсем малые», поскольку почти сразу за городом начиналась пустыня, жадная до осадков), остальное время – жара, иногда бури и всегда прохладные ночи. А вот теперь, когда уже полная луна минула со времени дождей, небо вдруг неожиданно заволокли тучи. Это было крайне необычно.

Когда долго сидишь в помещении, и заняться, кроме активных страданий, особенно нечем, начинаешь ловить себя на том, что вертишь в руках всякую всячину. Так, несчастный обладатель разбитого сердца принялся перебирать пальцами небольшую вещицу, которая более совестливому человеку жгла бы руки. Впрочем, она и жгла, но вполне буквально, и, кажется, всё сильнее. Именно её он украл, и уже успел осознать – это совершенно несправедливая замена. Больше похожая на подвох.
И тут случилось то, что показалось бы логичным любому колдуну, прошедшему минимальный курс по волшебным безделушкам примерно третьего стандарта, не выше. Кстати, как вы думаете, почему девичьи слёзы имеют разнообразные терапевтические эффекты? Вы считаете, фокус в естественных солях или гомеопатических дозах? Всё дело в нагнетении душевных и сердечных импульсов, которые будоражат магическую реальность так же, как способны взбудоражить любого мужчину, видящего эти слёзы. Для этого девице, как мы понимаем, даже не нужно быть ведьмой, достаточно страдать от души. Вор, держащий древний артефакт в руках, не был ни девицей, ни даже хоть сколько-нибудь колдуном, но страдал настолько искренне, что и этого оказалось достаточно. Артефакт, спавший несколько сотен лет, очнулся, сделал потягушечки всеми астральными линиями, и принялся за дело, для которого был создан.
Как мы знаем, вещи, сперва долго спавшие, а затем неожиданно проснувшиеся, не предвещают ничего хорошего – это отлично известно на примере драконов и вулканов.

Адисхи была так заинтересована неожиданным наплывом облачности, что даже вдруг испытала иррациональное желание поскорее увидеть Мрахая: именно он мог хоть что-то знать о резкой перемене погоды, как будущий климатомаг. Чувство любопытства у Адисхи всегда было настолько острым, что им можно было бы чистить картошку.
Сразу после того, как Адисхи вспомнила о Мрахае, он вывернул из-за угла. Адисхи призадумалась над тем, так ли уж сильно она хотела его видеть – он уже улыбался так, как умел, похоже, только он.
– Римра будет через час, мы договорились у ворот Бравого Хащя, – отрапортовал Мрахай, улыбаясь всё радостнее. Он тоже был ещё учеником, и почему-то ужасно гордился выбранной специальностью. Вот и теперь его короткий халат был демонстративно расстёгнут чуть ли не до пупа, открывая всем заинтересованным тощую грудь Мрахая с поблёскивающим лазуритом на шнурке – знаком мага погоды. – Пока есть предложение пройти к Арке Безумцев, там сейчас будут огнепоклонники со своими фокусами.
– Что с «чашей» сегодня? – Спросила Адисхи, согласно кивая и указывая на небо. Погодники считали небо своим рабочим местом (хотя многие из них боялись высоты, и эта статистика всегда забавляла Адисхи), и называли его «чашей», в которой они, якобы, мешают ветры, тучи и прочие небесные явления, как стряпуха помешивает суп в кастрюле. При этом, предполагалось, что «чаша» погодников перевёрнута, чтобы тем было лучше дотягиваться до работы. Именно этим Адисхи философски объясняла периодические осадки.
– Кто-то балуется, – пожал плечами Мрахай. Он никогда не отличался подозрительностью и не придавал значения всяким непонятным штуковинам, пока они не оказываются достаточно близко, чтобы лишить тебя важной части тела или жизни. Грабители несколько раз уходили от него ни с чем, поскольку он просто игнорировал их извечный вопрос о выборе кошелька или жизни. Мрахай всегда предпочитал жизнь – ему некогда было разбираться с кошельками, он был занят жизнью по самые уши. Которые у него были конопатыми.
Адисхи такого подхода не разделяла. До подробностей зная, на что способна сама, она никогда не отказывала миру в шансе быть способным на что-то аналогичное. Поэтому, любое странное обстоятельство вызывало у неё строго практический интерес, выражающийся словами «А не затевается ли тут какая-то пакость?». И это вовсе не излишняя обеспокоенность или пугливость – если пакость действительно затевалась, необходимо было использовать возможность, и поучаствовать в ней. Так учил её Ышансир.
– Видимо, сильный погодник, – предположила Адисхи вслух, желая подбодрить Мрахая и поймать его на тщеславии, – раз уж так быстро смог тучи собрать. Это была святая правда, погода портилась просто-таки изумительно быстро. Солнце мелькнуло на изразцах и резьбе ближайшего минарета, и скрылось окончательно; подул ветер – он нёс с собой тепло прогретых солнцем камней, но резкостью своей намекал, что это тепло – ненадолго, не стоит и обольщаться.
– Да ладно, сильный, – Мрахай, попавшись на удочку, махнул рукой. – Поди, откопал простой накопитель, и радуется.
Последний аргумент заинтересовал Адисхи, погодные накопители встречались достаточно редко. Чувство готовящейся пакости приятно холодило затылок, ученица поправила съехавший шарф – теперь уже для тепла. Мрахай придирчиво поглядел на тучи (удостоверившись, что его спутница оценивающе смотрит на него самого), и что-то такое пробурчал. Ветер приутих, зато резко усилилась влажность – стало ощутимо душно. Мрахай с подозрением оглянулся, проговорил что-то типа «ненормированные вектора в водной сфере», и увлёкся построением какого-то более мощного заклинания. Адисхи смотрела на него вполглаза – было понятно, что Мрахай к готовящейся пакости непричастен, но по его реакциям можно судить о настоящем источнике странной непогоды. Переборов природное отсутствие кокетства, Адисхи как можно мягче и улыбчивей поинтересовалась у Мрахая, что он делает. Выяснилось, что кто-то вносит изменения в атмосферное давление, а лично он, Мрахай, это давление нормирует по векторам; но Адисхи с таким же успехом объяснила бы ему про распространение ненаправленного потока комплексного гнева средней плотности. Когда Мрахай величественно разложил ситуацию на пальцах, Адисхи постаралась запомнить каждую деталь. В итоге получалось, что изменить влажность воздуха и создать облачность и осадки можно, меняя давление воздуха. Потом Адисхи узнала, что воздух тоже давит на землю, что было для неё настоящим открытием. Но как воздух может давить сильнее или слабее, она так и не поняла. Тем временем пошёл мелкий освежающий дождик, и Адисхи представила себе, что это тяжёлый воздух выжимает из туч капли. Мрахай, важно кивая, сказал, что так оно и есть, и принялся улыбаться в своей излюбленной манере, когда ты просто не можешь улыбнуться в ответ, поскольку рекорд улыбания уже превышен собеседником. Адисхи, впрочем, умела улыбаться ещё шире, и гораздо тоньше – под руководством старика Ышансира она достигла вершин в том искусстве, когда улыбка используется для убийства.
Естественно, огнепоклонники, было собравшиеся под Аркой Безумцев, фокусы свои показывать не стали, извинились и исчезли с площади в мгновенье ока, словно растаяв под дождём. Потемневший от влаги воздух наполнился свежестью, горожане снимали с террас ковры, ушлые торговцы вновь достали из закромов зонты и непромокаемые плащи, взвинтив цены вдвое «за внесезонность». До ворот Бравого Хащя Адисхи и Мрахай кое-как добежали, прячась под навесы лавок. Под тяжёлой аркой ворот обнаружилась Римра, и все трое так же бегом направились в ближайший трактир. Адисхи изучила город плохо, и целиком полагалась на чутье высокой худощавой гадалки. Та знала город, как свои гадательные камни, несмотря на то, что жила здесь гораздо меньше, чем, например, Мрахай – всего год. Но куда там, погодник был так сильно сосредоточен на жизни, что всякие мелочи вроде адресов трактиров, его не интересовали.

В равной степени они не интересовали оставшуюся часть преследователей страдающего вора. Эта часть отряда, в лице довольно известного на Ин-Сахре наёмника, перед дождём предприняла последний рывок в поисках исчезнувшего коллеги, в результате которого стало совершенно ясно, что магов искать гораздо труднее, чем обычных людей. Тот факт, что сами маги были талантливы в поисках всего магического, а простые люди – в поисках немагического (как правило, деньги, выпивка и, примерно в сорока процентах, женщины), говорил, что обычный мир надёжно отделён от мира колдовства, колдунов и их талисманов. На данный момент, наёмник предпочёл бы полное отсутствие последнего, но здоровая практичность позволила ему смириться с имеющимся положением дел. Наёмник с подозрением поглядел на собирающиеся тучи и, не найдя ничего лучше, немедленно свернул в ближайшее заведение, с намерением съесть хоть что-нибудь впервые за этот день. Сразу за его спиной на светлые мостовые Шаратха, прибивая песочную пыль, начали падать первые тонкие капли дождя.

@темы: проза, Творчество, Город

---

[ Творчество ] щасье

оё щасье велико. Я закончила довольно увлекательную работу над последней повестью, и готова её публиковать. Пока - по ссылке на СИ, ибо в ней 111 Кб. Чуть опосля я разобью это действо на три части и вывешу здесь и на ЖЖ полным текстом.
*расплывается совершенно довольной кляксой*

upd. от 7.11.08
Совсем забыла. Помимо прочих, благодарности объявляются Девиант-юзеру digitalarts65, его волшебные работы меня здорово вдохновляли:

запись создана: 06.11.2008 в 23:15

@музыка: треки к Beyond Divinity

@настроение: полный cheerful

@темы: Интересности, Позитив, Творчество, Город

---

[ Приветствую ] Черный*

удовольствием приветствую творческого человека, прошу проходить и располагаться со всем комфортом.

как коллега коллеге

... для приветствия и вдохновения:

HiDDeN FaCeS by ~isissss

@темы: Позитив, ПЧ, Фото

---

..!

04.11.2008 в 21:51

Пишет  natak:

очень правильный стих)))

04.11.2008 в 21:46

Пишет  Морской ящер:

01.09.2008 в 18:45

Пишет  Кошка-феникс:

@темы: Компожуть, Позитив, Город

---

опять

пять всё не слава богу. Опять скидывать кожу и переворачивать страницу... Опять весь мир выглядит странно, и не знаешь, каким боком к нему подходить. Толи скукожиться и выждать, то ли рвануть вперед, стиснув зубы, толи просто бежать, не особенно заботясь о направлении, бежать и размахивать хвостом, чисто для задору. Последний вариант предпочтительнее, ибо сулит то, что я прятала по закромам как-то неоправданно долго. Проклятые резиновые лепёшки скалодрома выпучили всё, как есть. Оужас. Даже буквы смотрят на меня с экрана более чем вопросительно. А как они буду глядеть на меня завтра, со страницы кода - ведь, помимо прочего, они там ещё и иностранцы - ?
И самое удивительное - я уже заблудилась, и не знаю (почти, почти, и глаза зажмурить), как правильно. Как нужно, собственно, мне. Откуда и куда всё это?

P.S. На сладкое: поговорим о диетах и здоровом питании. Привычка есть в 22 спасает от привычки есть в 23.

---

ещё более актуально

@темы: Интересности, Позитив, ПЧ