A drawer & a honest art-thief.
Внимание. Я немного отредактировала концовку второй главы (выделено оффтопом в последней ее части), рекомендую ознакомиться сначала с ней (тут), ну а потом...
можем идти дальшеГлава 3. Вечер, дождь, встречи
Через полчаса или около того небо заметно светлеет, в облаках тут и там появляются разрывы, обнажая невероятный цвет неба: какая-то мелководная морская волна, замешанная на дремучей лесной плесени, светлеющий к горизонту «серый аспид». Раскачиваясь на тряской телеге в такт встречных ухаб, я с интересом разглядываю небо и явственно проглядывающее через облачное кружево светило. Два светила. Картина захватывающая и ошеломляющая: холодный свет бóльшего из солнц бликует в облаках причудливым перламутром. Яично-рыжее, как желток в глазунье, другое светило щедро золотит высокие перистые облака. А двойные тени на земле удивительно сочетают в себе теплые зеленоватые и холодные синие тона.
Зрелищ я получаю сполна, пора бы озаботиться хлебом. Я перебираюсь по полупустой телеге ближе к вознице и интересуюсь:
- Еда у вас есть какая-нибудь?
- Я тут одно. – Сурово отвечает мне возница. Хм, по виду, мужик, как мужик, и, нате вам – одно. Впрочем, кто знает, как тут у них все это устроено.
- Я извиняюсь, не хотела грубить, - от души признаюсь я, и нескромно продолжаю, - так вот, поесть бы чего-нибудь.
- Показывай диво, прыга, будет поесть, - отвечает мне сей оригинальный тип, вдруг совершенно по-детски улыбнувшись.
Кое-как разъяснив, что за «диво» он хотел бы видеть, припоминаю, какие фокусы успела разучить за студенческие годы. В голову приходит только один, для него мне нужна монета поровнее. Все они, как назло, какие-то кривые, со щербатыми, погнутыми краями, но отыскать среди них приличный экземпляр все же удается. Я показываю монету возчику, хлопаю в ладоши и развожу руки в стороны – мои ладони девственно пусты, монетка с трудом держится незримо под ладонью, зажатая ребром меж пальцев. Затем я «достаю» монету из-за уха потрясенного возницы. Неверно подрагивающими руками мне выдают серую краюху, зачерствевшую еще, наверное, до начала времен, и я удаляюсь с ней в конец телеги. С умилением и опаской наблюдаю, как возчик ощупывает свои уши в поисках новых финансовых поступлений, и перепрятывает собственный кошелек. Пробую булку, кое-как отколов от нее кусочек. Жить можно, главное, чтобы живот принял.
Некоторое время мы едем мирно и спокойно. Возница ищет что-то в своих ушах (как бы умом не тронулся, бедолага), а я обозреваю окрестности. Одна сторона дороги снова отгорожена стеной густой посадки непривычно высоких деревьев и густых неопознанных кустов, а другая – поля, переливчатые, как медленные волны: кажется, местность становится все более холмистой.
Телега едет медленно, что позволяет новой напасти догнать нас почти без труда: из кустов выбегает здоровенный детина в своеобразной рясе, потрепанной и мешковатой. Борода нового приключения представляет собой невообразимый хаос смолисто-черных клоков и спутанных прядей, череп лыс, а мощная безволосая смуглая ручища уже хватает меня за приветливо свешенную с телеги ногу. Детина бесцеремонно сдергивает меня с насиженного места. Какой там нож, какая самооборона? Я с трудом успеваю подставить руки, смягчая удар о твердую езженую землю. Детина и не думает отпускать мою лодыжку, волоком таща за собой без видимых усилий, а я стараюсь удержать сумку и кричу на пределе сил:
- Стой, псих!! Пусти!
Мне вдруг приходит в голову, что сие есть служитель местной, наконец прознавшей обо мне инквизиции. Становится нехорошо. С трудом оборачиваюсь на поспешно удаляющуюся телегу: видать, вознице моя доплата за проезд не так уж нужна. А жаль…
- Я поймал! – Возвещает мой похититель визгливым голосом, сворачивая в кусты. – Поймал! Еще одно!
Жесткие ветки кустарника хлещут меня по лицу, когда я пытаюсь приподнять голову и оценить обстановку. Продолжая угрожающе орать непонятно на кого, проклятый бородач тащит меня все дальше в заросли пролеска. Внезапно разозлившись – что за день?! – я со всей своей силой пинаю похитителя в спину свободной ногой, и тот ослабляет хватку. Я выдергиваю плененную ногу, но даже подняться толком не успеваю, как детина выкрикивает какие-то путаные слова, и меня поднимает в воздух неведомая сила.
Не-ет, это не инквизиция, это какой-то полоумный колдун! Рот мне никто не затыкал, посему, продолжаю оглашать лесок воплями, добавляя бедлама в общую картину. Бородатый колдун носится вокруг, радостно возвещая о своей неслыханной удаче, кроме того, поднимается свистящий ветер.
- Теперь я всем покажу! – Обещает безумец, грозя внушительным немытым кулаком. – Крти-ис-брегар-крти-бре!!
Сволочь, наверняка заклинание сказал: меня начинает вращать против часовой стрелки, а поскольку взлетела я не высоко, кусты задевают макушку и пятки. Колдун, вне себя от счастья, пускается в пляс. Весь этот сюрреализм заканчивается также неожиданно, как и начинался. Маг прислушивается к чему-то, злобно скалясь; указующий перст его направлен на меня, колдун шипяще бросает «кус-си!», а затем визгливо кричит еще что-то и – исчезает. Сила, державшая меня в воздухе, тоже пропадает, и я, охнув, метко падаю в какой-то куст. Заросли слева от меня шумно раздвигаются, и на место действия выбегает некий тонкий мужик. «Эльф!», с изумлением отмечаю я, завидев у него длинные острые уши. Следом за ним из кустов является еще двое таких же эльфов, но он удерживает их раскинутыми руками, словно бы защищая грудью – от меня!
С превеликим трудом, кряхтя и охая, я вылезаю из цепких кустов, проверяю, все ли у меня цело. Адреналин туманит голову, потому соображаю я с трудом. Эльфы стоят, как фарфоровые, и мне остается только немо уставиться на них. Так вот вы какие, Толкин вас побери!
- Он исчезнуть изволил, или убежать. Т-так? – Опасливо спрашивает у меня первый эльф. Голос у него раскатисто-басовит, совершенно не по-эльфийски.
- Исчезнуть, да, - отвечаю, потирая ушибленный, в ссадинах бок. Куртка не спасла, вывернувшись за спиной наружу, и я пропахала часть пути в одной майке, прорвав ее в нескольких местах.
Из-за плеча первого другой эльф невероятно высоким голосом произносит что-то очень быстрое и дробное, и вся троица, не меняя поз, исчезает в клубах зеленоватого дыма. Я остаюсь одна. Вопрос «в какую сторону теперь дорога?» поднимается в голове набатом все еще часто стучащего сердца. С трудом определив направление по проложенному моей спиной в траве следу, кое-как выбираюсь на дорогу – тут же мимо на дикой скорости проносится всадник, испугав меня до полусмерти: вслед ему летят три непечатных слова.
Боги! Куда я попала?! Разбойники, убийцы, маги сумасшедшие… Что же будет дальше? Да еще и булку потеряла… Хорошо еще, что Прироги уже не так далеко, за полчаса я добираюсь до них. Поселок оказывается очень похожим на Русть, только побольше, и домики тут все покрыты зеленой черепицей, вместо простой соломы. Центральная площадь устроена под базар, но под вечер торговля уже почти закончилась.
Где искать знавца, я не знаю, а прохожие, к которым я суюсь с расспросами, немеют и отходят подальше. Только двое более-менее внятно объясняют, что не в курсе по моему вопросу, но и в их взглядах отражается какая-то нехорошая тень не то тревоги, не то брезгливости. Что я, прокаженная, что ли? Так я и стою на площади, оглядываясь кругом и не зная, как бы поступить дальше. Внезапно где-то в проулке неподалеку кого-то окликают: «Эй, ты, знавец!», и я уже подхватываюсь бежать туда, как чья-то тяжелая рука ложится на мое плечо. Делается сильно не по себе.
- Прыга, не уходи.
Я оборачиваюсь и застываю. В Русти меня встречали не так серьезно. Невысокого пухлого мужичка сопровождают тощий тип в капюшоне (маг?) и огромный, бугристый мордоворот той же знакомой темно-бирюзовой породы. Именно его тяжелая ладонь нехотя поднимается с моего плеча, когда я разворачиваюсь на голос.
- Место Прирóгов тщательно охраняется от всяческих напастей, - нараспев сообщает мне пузатый господин, чья богатая одежда наводит на мысль о бургомистрах и тому подобных градоправителях. Соображаю, что эти двое – его свита, проникаюсь уважением, и давящим чувством, что ждать ничего хорошего не стоит. – Тебе предстоит выйти вон и не возвращаться, пока пакость не покинет тебя, ибо…
- Ты не будешь много говорить сегодня, - вдруг прерывает его сумрачный обладатель капюшона.
Ну а мне ничего не остается:
- Я уйду, так. – Повторяю я не раз услышанное за день слово. – Только, скажите… В какую сторону Рóги?
- А мы будем тебя провожать, прыга, - обещает мне пузатый, и я под эскортом покидаю поселение. Солнышки закатываются за горизонт, темнеет, небо начинают затягивать тучи. Меня провожают до ворот и останавливаются, проверяя, что я ухожу все дальше, от «тщательно охраняемого» поселения. Спустя полчаса начинает накрапывать дождь, и я прикрываюсь печально обвисшим зонтом.
День измотал меня. Мост, бандиты, покойники, телега, этот сумасшедший со своей левитацией, теперь еще это вот. Почему, черт их там побери, меня выгнали прочь из поселения? Какая такая пакость должна меня покинуть? И еще туча вопросов в придачу. Где-то надо заночевать, желательно, в безопасности, но – откуда ж мне знать, где ее найти, эту безопасность? Не зная ответа, плетусь под дождем еще примерно час, медленно засыпая прямо на ходу.
В конце концов, примечаю чуть подальше в поле несколько неубранных стогов. Наплевав на все воображаемые опасности, ворошу стог, укрепляю на его вершине зонт, и забираюсь в ароматную, какую-то успокаивающую соломенную темень. Не смотря на то, что поначалу в голову лезут мысли и образы прошедшего дня, я таки засыпаю – тяжелым, густым, каким-то душным сном, без сновидений и мыслей. Пожалуй, оно и к лучшему.
Утро встречает меня чрезвычайной свежестью, рваными облаками, зеленоватым туманом, больной головой и замерзшими пятками, к которым за ночь пробралась-таки дождливая сырость. Подумав о своей сказочной удаче (за ночь со мной не стряслось ничего из ряда вон выходящего, я, как минимум, жива), нехотя вылезаю из соломы, и тут же пускаюсь вокруг стога вприпрыжку, поскольку прохладный воздух тут же охватывает расслабленное сном тело. Поле, словно большое блюдце, наполнено туманом, каким-то зеленоватым и мерцающим. Небо, густого, удивительного аспидно-серого цвета еще сохраняет синюю ночную даль на западе, а на востоке уже светает – там как будто бы мелководье морское, нежные переливы зелени, серого и перламутра. Туман постепенно пронизывается желтыми и рыжими тонами, видимо, поднимается сперва то самое яичное солнышко. Пока еще нет смысла искать в тумане выход с поля на дорогу, и я активно согреваюсь, наматывая круги возле стога. На каком-то из витков я вдруг слышу некий звук. Тут же замираю и напряженно прислушиваюсь. Точно. Сюда кто-то идет. В руке опять откуда-то появляется нож, а коленки привычно сводит.
Звук больно странный, словно идут двое, но как бы в ногу, или… черт, не разобрать, но очень странно. И только когда в тумане вырисовывается фигура всадника, до меня, наконец, доходит. Не зная, чего ждать от утреннего гостя, я не спешу убирать нож. Тот подъезжает ближе, спешивается, поворачивается ко мне. Вот так та-ак… Давешний торговец «тучами», из Русти, уж это заостренное, неприятное лицо с колючими глазами я не спутаю ни с чем.
Пару минут он стоит с совершенно отрешенной физиономией и смотрит куда-то поверх меня. Нервы мои отказывают.
Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги. (изм.)
можем идти дальшеГлава 3. Вечер, дождь, встречи
Через полчаса или около того небо заметно светлеет, в облаках тут и там появляются разрывы, обнажая невероятный цвет неба: какая-то мелководная морская волна, замешанная на дремучей лесной плесени, светлеющий к горизонту «серый аспид». Раскачиваясь на тряской телеге в такт встречных ухаб, я с интересом разглядываю небо и явственно проглядывающее через облачное кружево светило. Два светила. Картина захватывающая и ошеломляющая: холодный свет бóльшего из солнц бликует в облаках причудливым перламутром. Яично-рыжее, как желток в глазунье, другое светило щедро золотит высокие перистые облака. А двойные тени на земле удивительно сочетают в себе теплые зеленоватые и холодные синие тона.
Зрелищ я получаю сполна, пора бы озаботиться хлебом. Я перебираюсь по полупустой телеге ближе к вознице и интересуюсь:
- Еда у вас есть какая-нибудь?
- Я тут одно. – Сурово отвечает мне возница. Хм, по виду, мужик, как мужик, и, нате вам – одно. Впрочем, кто знает, как тут у них все это устроено.
- Я извиняюсь, не хотела грубить, - от души признаюсь я, и нескромно продолжаю, - так вот, поесть бы чего-нибудь.
- Показывай диво, прыга, будет поесть, - отвечает мне сей оригинальный тип, вдруг совершенно по-детски улыбнувшись.
Кое-как разъяснив, что за «диво» он хотел бы видеть, припоминаю, какие фокусы успела разучить за студенческие годы. В голову приходит только один, для него мне нужна монета поровнее. Все они, как назло, какие-то кривые, со щербатыми, погнутыми краями, но отыскать среди них приличный экземпляр все же удается. Я показываю монету возчику, хлопаю в ладоши и развожу руки в стороны – мои ладони девственно пусты, монетка с трудом держится незримо под ладонью, зажатая ребром меж пальцев. Затем я «достаю» монету из-за уха потрясенного возницы. Неверно подрагивающими руками мне выдают серую краюху, зачерствевшую еще, наверное, до начала времен, и я удаляюсь с ней в конец телеги. С умилением и опаской наблюдаю, как возчик ощупывает свои уши в поисках новых финансовых поступлений, и перепрятывает собственный кошелек. Пробую булку, кое-как отколов от нее кусочек. Жить можно, главное, чтобы живот принял.
Некоторое время мы едем мирно и спокойно. Возница ищет что-то в своих ушах (как бы умом не тронулся, бедолага), а я обозреваю окрестности. Одна сторона дороги снова отгорожена стеной густой посадки непривычно высоких деревьев и густых неопознанных кустов, а другая – поля, переливчатые, как медленные волны: кажется, местность становится все более холмистой.
Телега едет медленно, что позволяет новой напасти догнать нас почти без труда: из кустов выбегает здоровенный детина в своеобразной рясе, потрепанной и мешковатой. Борода нового приключения представляет собой невообразимый хаос смолисто-черных клоков и спутанных прядей, череп лыс, а мощная безволосая смуглая ручища уже хватает меня за приветливо свешенную с телеги ногу. Детина бесцеремонно сдергивает меня с насиженного места. Какой там нож, какая самооборона? Я с трудом успеваю подставить руки, смягчая удар о твердую езженую землю. Детина и не думает отпускать мою лодыжку, волоком таща за собой без видимых усилий, а я стараюсь удержать сумку и кричу на пределе сил:
- Стой, псих!! Пусти!
Мне вдруг приходит в голову, что сие есть служитель местной, наконец прознавшей обо мне инквизиции. Становится нехорошо. С трудом оборачиваюсь на поспешно удаляющуюся телегу: видать, вознице моя доплата за проезд не так уж нужна. А жаль…
- Я поймал! – Возвещает мой похититель визгливым голосом, сворачивая в кусты. – Поймал! Еще одно!
Жесткие ветки кустарника хлещут меня по лицу, когда я пытаюсь приподнять голову и оценить обстановку. Продолжая угрожающе орать непонятно на кого, проклятый бородач тащит меня все дальше в заросли пролеска. Внезапно разозлившись – что за день?! – я со всей своей силой пинаю похитителя в спину свободной ногой, и тот ослабляет хватку. Я выдергиваю плененную ногу, но даже подняться толком не успеваю, как детина выкрикивает какие-то путаные слова, и меня поднимает в воздух неведомая сила.
Не-ет, это не инквизиция, это какой-то полоумный колдун! Рот мне никто не затыкал, посему, продолжаю оглашать лесок воплями, добавляя бедлама в общую картину. Бородатый колдун носится вокруг, радостно возвещая о своей неслыханной удаче, кроме того, поднимается свистящий ветер.
- Теперь я всем покажу! – Обещает безумец, грозя внушительным немытым кулаком. – Крти-ис-брегар-крти-бре!!
Сволочь, наверняка заклинание сказал: меня начинает вращать против часовой стрелки, а поскольку взлетела я не высоко, кусты задевают макушку и пятки. Колдун, вне себя от счастья, пускается в пляс. Весь этот сюрреализм заканчивается также неожиданно, как и начинался. Маг прислушивается к чему-то, злобно скалясь; указующий перст его направлен на меня, колдун шипяще бросает «кус-си!», а затем визгливо кричит еще что-то и – исчезает. Сила, державшая меня в воздухе, тоже пропадает, и я, охнув, метко падаю в какой-то куст. Заросли слева от меня шумно раздвигаются, и на место действия выбегает некий тонкий мужик. «Эльф!», с изумлением отмечаю я, завидев у него длинные острые уши. Следом за ним из кустов является еще двое таких же эльфов, но он удерживает их раскинутыми руками, словно бы защищая грудью – от меня!
С превеликим трудом, кряхтя и охая, я вылезаю из цепких кустов, проверяю, все ли у меня цело. Адреналин туманит голову, потому соображаю я с трудом. Эльфы стоят, как фарфоровые, и мне остается только немо уставиться на них. Так вот вы какие, Толкин вас побери!
- Он исчезнуть изволил, или убежать. Т-так? – Опасливо спрашивает у меня первый эльф. Голос у него раскатисто-басовит, совершенно не по-эльфийски.
- Исчезнуть, да, - отвечаю, потирая ушибленный, в ссадинах бок. Куртка не спасла, вывернувшись за спиной наружу, и я пропахала часть пути в одной майке, прорвав ее в нескольких местах.
Из-за плеча первого другой эльф невероятно высоким голосом произносит что-то очень быстрое и дробное, и вся троица, не меняя поз, исчезает в клубах зеленоватого дыма. Я остаюсь одна. Вопрос «в какую сторону теперь дорога?» поднимается в голове набатом все еще часто стучащего сердца. С трудом определив направление по проложенному моей спиной в траве следу, кое-как выбираюсь на дорогу – тут же мимо на дикой скорости проносится всадник, испугав меня до полусмерти: вслед ему летят три непечатных слова.
Боги! Куда я попала?! Разбойники, убийцы, маги сумасшедшие… Что же будет дальше? Да еще и булку потеряла… Хорошо еще, что Прироги уже не так далеко, за полчаса я добираюсь до них. Поселок оказывается очень похожим на Русть, только побольше, и домики тут все покрыты зеленой черепицей, вместо простой соломы. Центральная площадь устроена под базар, но под вечер торговля уже почти закончилась.
Где искать знавца, я не знаю, а прохожие, к которым я суюсь с расспросами, немеют и отходят подальше. Только двое более-менее внятно объясняют, что не в курсе по моему вопросу, но и в их взглядах отражается какая-то нехорошая тень не то тревоги, не то брезгливости. Что я, прокаженная, что ли? Так я и стою на площади, оглядываясь кругом и не зная, как бы поступить дальше. Внезапно где-то в проулке неподалеку кого-то окликают: «Эй, ты, знавец!», и я уже подхватываюсь бежать туда, как чья-то тяжелая рука ложится на мое плечо. Делается сильно не по себе.
- Прыга, не уходи.
Я оборачиваюсь и застываю. В Русти меня встречали не так серьезно. Невысокого пухлого мужичка сопровождают тощий тип в капюшоне (маг?) и огромный, бугристый мордоворот той же знакомой темно-бирюзовой породы. Именно его тяжелая ладонь нехотя поднимается с моего плеча, когда я разворачиваюсь на голос.
- Место Прирóгов тщательно охраняется от всяческих напастей, - нараспев сообщает мне пузатый господин, чья богатая одежда наводит на мысль о бургомистрах и тому подобных градоправителях. Соображаю, что эти двое – его свита, проникаюсь уважением, и давящим чувством, что ждать ничего хорошего не стоит. – Тебе предстоит выйти вон и не возвращаться, пока пакость не покинет тебя, ибо…
- Ты не будешь много говорить сегодня, - вдруг прерывает его сумрачный обладатель капюшона.
Ну а мне ничего не остается:
- Я уйду, так. – Повторяю я не раз услышанное за день слово. – Только, скажите… В какую сторону Рóги?
- А мы будем тебя провожать, прыга, - обещает мне пузатый, и я под эскортом покидаю поселение. Солнышки закатываются за горизонт, темнеет, небо начинают затягивать тучи. Меня провожают до ворот и останавливаются, проверяя, что я ухожу все дальше, от «тщательно охраняемого» поселения. Спустя полчаса начинает накрапывать дождь, и я прикрываюсь печально обвисшим зонтом.
День измотал меня. Мост, бандиты, покойники, телега, этот сумасшедший со своей левитацией, теперь еще это вот. Почему, черт их там побери, меня выгнали прочь из поселения? Какая такая пакость должна меня покинуть? И еще туча вопросов в придачу. Где-то надо заночевать, желательно, в безопасности, но – откуда ж мне знать, где ее найти, эту безопасность? Не зная ответа, плетусь под дождем еще примерно час, медленно засыпая прямо на ходу.
В конце концов, примечаю чуть подальше в поле несколько неубранных стогов. Наплевав на все воображаемые опасности, ворошу стог, укрепляю на его вершине зонт, и забираюсь в ароматную, какую-то успокаивающую соломенную темень. Не смотря на то, что поначалу в голову лезут мысли и образы прошедшего дня, я таки засыпаю – тяжелым, густым, каким-то душным сном, без сновидений и мыслей. Пожалуй, оно и к лучшему.
Утро встречает меня чрезвычайной свежестью, рваными облаками, зеленоватым туманом, больной головой и замерзшими пятками, к которым за ночь пробралась-таки дождливая сырость. Подумав о своей сказочной удаче (за ночь со мной не стряслось ничего из ряда вон выходящего, я, как минимум, жива), нехотя вылезаю из соломы, и тут же пускаюсь вокруг стога вприпрыжку, поскольку прохладный воздух тут же охватывает расслабленное сном тело. Поле, словно большое блюдце, наполнено туманом, каким-то зеленоватым и мерцающим. Небо, густого, удивительного аспидно-серого цвета еще сохраняет синюю ночную даль на западе, а на востоке уже светает – там как будто бы мелководье морское, нежные переливы зелени, серого и перламутра. Туман постепенно пронизывается желтыми и рыжими тонами, видимо, поднимается сперва то самое яичное солнышко. Пока еще нет смысла искать в тумане выход с поля на дорогу, и я активно согреваюсь, наматывая круги возле стога. На каком-то из витков я вдруг слышу некий звук. Тут же замираю и напряженно прислушиваюсь. Точно. Сюда кто-то идет. В руке опять откуда-то появляется нож, а коленки привычно сводит.
Звук больно странный, словно идут двое, но как бы в ногу, или… черт, не разобрать, но очень странно. И только когда в тумане вырисовывается фигура всадника, до меня, наконец, доходит. Не зная, чего ждать от утреннего гостя, я не спешу убирать нож. Тот подъезжает ближе, спешивается, поворачивается ко мне. Вот так та-ак… Давешний торговец «тучами», из Русти, уж это заостренное, неприятное лицо с колючими глазами я не спутаю ни с чем.
Пару минут он стоит с совершенно отрешенной физиономией и смотрит куда-то поверх меня. Нервы мои отказывают.
Содержание:
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
Глава 2. Голоса, дома и снова телеги. (изм.)
@темы: Шрифф, Творчество