A drawer & a honest art-thief.
слова автораЯ довольно уже состоявшийся чтец фэнтази-проды, поэтому точно знаю, что мой сюжет банален, как... ну, почти как "любовь и кровь". На этом, кстати, я и пытаюсь сыграть. Как у меня это получится - я сама еще не очень знаю. А как начинает получаться - не мне решать. Мое дело маленькое: писать, пока пишется. Да, и: увага! - много букв.
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
начать путешествиеНа дворе стоит сырой, промозглый день, примерно два часа по полудни. Я как раз выхожу из института, с твердой уверенностью, что голова моя того гляди сломается непоправимо. Даже не сразу замечаю группу моих учеников, тоже вышедших на улицу, подышать и выкурить сигарету у подъезда. И не сомневалась допрежь, что первый год у аспиранта - самый тяжелый, только недавно ты учился сам, а теперь тебе нужно чему-то учить других. Чему, хотелось бы знать?! Совсем же нехорошо выходит, если перед особенно сложным семинаром забыть дома бумаги планом и тезисами. Неудивительно, что теперь я кажусь себе лимоном, который не только выжали, а еще и цедру пустили на цукаты.
Чтобы проветрить словно набитую пылью голову, решаю прогуляться. Раскрыв широкий зонт - за что люблю трости, так за "размах крыльев" - направляюсь сначала в сторону Октябрьской, минут 20 от здания института, узкими улицами... Уже подходя к метро, не сворачиваю ко входу, а решаю идти дальше, к Парку Культуры, поскольку оттуда можно ехать без пересадок прямо домой. Кроме того, погода начинает мне нравиться - что-то созвучное ей появляется в моем сердце. Какая-то печаль, ни на чем конкретно не основанная.
Я иду к Крымскому мосту и размышляю, что жизнь часто бывает похожа на вот такую прогулку сырым осенним днем: без смысла и цели, выбрав направление, ты идешь, шаг за шагом, не приближаясь и не удаляясь. К чему? От чего? Как и я сегодня, каждый человек знает, к чему он придет, и представляет, что случится с ним по дороге. Какой смысл в этой коротенькой прогулке, через Крымский мост ли, через жизнь ли - какой, и есть ли он? В то же время, и прогулка, и жизнь имеют свое очарование, которое я ни за что не соглашусь разменять на небытие, потому никогда не пойму и тех, кто добровольно сворачивает с пути и кидается в бездну...
Не знаю уж, к чему тогда роились у меня в голове эти мысли - полагаю, погода... Почти уже перейдя через мост, останавливаюсь у парапета над берегом Москва-реки. Положив руку на холодный камень, я смотрю вдаль, на дымчатую гладь реки и темно-серый город; и вниз, на набережную и проносящиеся почти подо мной машины - куда они едут, чего ради? Я не знаю и того, зачем я сама стою здесь, но радуюсь этому немудреному факту - в конце концов, не обязательно знать, чтобы жить.
Удар в спину оказывается неожиданным и резким - под лопатки словно врезался молот. С ужасом чувствую, что асфальт улетает у меня из-под ног, а рука больше не находит опоры на парапете. Раскрытый зонт нелепо взмахивает перед лицом, а когда он исчезает из поля зрения, я понимаю, что падаю - вниз, за парапет, прямо на обочину дороги, ужасающе твердую, страшную своей сырой чернотой. Все существо сжимается в один комок, безысходность, обида и страх сковывают сознание. Не знаю, кричала я, или не успела.
Зажмурившись в самый последний момент, цепляюсь за сознание, готовая к удару об асфальт. Однако, его не следует - задыхаясь, я вдруг начинаю погружаться в какое-то мягкое, ароматное месиво. Я настолько не ждала таких ощущений, что решаю: это предсмертные галлюцинации. Наверняка, меня сейчас уже можно соскребать с дороги, а сознание напоследок выдает нечто невероятное. Через какое-то время погружение плавно прекращается, все замирает. Я часто, с хрипами, дышу, ощущая сердце где-то в районе глотки; удары его отдаются в голове и ушах, шумно и неритмично. В мыслях царит невыразимый хаос, ничего, кроме обжигающего страха, выделить нельзя.
Сколько прошло времени, я не знаю, однако, кое-как собрав мысли, сипло выдыхаю и, закашлявшись, пытаюсь пошевелиться. Уверенность в том, что все, окружающее меня, есть простой предсмертный сон, не исчезает. Я окружена странно пахнущей пружинящей массой, шелестящей и похрустывающей от моих движений, конвульсивных и неуверенных. Глаза открыть не получается чисто инстинктивно: лицо погружено в эту, как оказалось, еще и колючую массу целиком, в нос что-то забилось. Дернувшись еще, стараюсь добраться левой рукой до лица, и масса снова шелестит. Только теперь я поняла, что мне напоминает ее запах - солому. Немного сырая, свежая солома, да и хрустит она так же.
Снова почти беспорядочно шевелюсь - едва-едва понимая, где верх, а где низ - первым делом прочищаю рукой глаза и нос, а затем, барахтаясь и чертыхаясь, вылезаю из соломы наружу. Распластавшись на земле, ощущая уколы торчащих повсюду срезанных стеблей какой-то жесткой травы, я оборачиваюсь и вижу, что была права: это действительно солома, огромный стог, разворошенный моими нелепыми трепыханиями. Я подползаю к его боку на четвереньках, упираясь в землю ладонями, и усаживаюсь спиной к мягкому стогу.
Осознание происходящего вокруг медленно возвращается ко мне. Волной накрывают дикие воспоминания: удар в спину (неужели, кто-то просто толкнул меня за край?!), рука, не дотягивающаяся до каменного парапета, падение, жуткий вид асфальта внизу... Опять едва не лишаюсь чувств - сердце выдает несколько перебоев подряд, голова кружится, из желудка поднимается тошнота. Кое-как найдя в себе силы, я отодвигаю воспоминания вглубь себя, представляю, как они сворачиваются тугим липким клубком, затем я кладу их на дно воображаемого сундука и опускаю тяжелую крышку - образные картины всегда помогали пережить трудные моменты.
Кроме того, окружающая обстановка не дает заскучать. С моего места видно, что я нахожусь на широком поле. То тут, то там виднеются похожие на мой стога, не слишком аккуратные, большие. Ограничивается поле посадками высоких темных деревьев, густым кустарником или - по левую руку - низкой каменной кладкой, какой обычно разделяют соседние поля, обозначая границу. Воздух заметно теплее, чем в Москве - боже, куда же я попала, и где теперь Москва? И как это получилось, и что это за место?!
Вновь приказав себе успокоиться, я продолжаю осмотр, не решаясь встать - тело и без того крупно трясет как в лихорадке. Тихий ветер несет влагу, словно бы и здесь тоже прошел небольшой дождь, солома отсырела лишь местами, земля немного влажная, но луж не заметно. Я поднимаю взгляд вверх - серые облака, почти неотделимые друг от друга, спокойно идут по небу, растянув свою пелену от горизонта до горизонта. Пелена эта кажется довольно плотной - поэтому невозможно сказать, утро сейчас, день или вечер.
Если предположить, что я еще жива (мягко говоря, у меня нет особых оснований так думать, но я дышу, сердце бьется) то можно попытаться выяснить, где я, найти кого-то, кто скажет...
Подниматься пока нет никаких сил, поэтому просто сижу и расслабляюсь, да пробую ни о чем не думать. Изводить себя недавними воспоминаниями - без толку, пытаться прикинуть, куда именно я так чудесно перенеслась - тем паче, поскольку, лидирующая по логичности версия меня ужасает, удар об асфальт при падении с такой высоты, да еще и - ч-черт, не надо думать об этом! - головой вниз... Нет, правда, хватит.
Еще спустя какое-то время я пытаюь пошевелиться и встать - по крайней мере, теперь есть шанс подняться на ноги, озноб начинает проходить. Перевернувшись, я кое-как становлюсь на четвереньки, а потом, ощущая неимоверную слабость в ногах, поднимаюсь. Основательно пошатывает, голова кружится, первые шаги напоминают какую-то пьяную иноходь, но я кое-как справляюсь и с этим. Развернувшись, критически осматриваю стог, столь любезно принявший мое бренное тело - или его иллюзию, если... так, уговоримся наконец, что я еще жива. Пространственный, например, перенос. Думать, что ты умер, и грезишь - невыносимо.
Стог разворошен почти пополам, отдельные пучки соломы валяются чуть ли не в метре от него, да и от прежней округлой формы ничего не осталось. Кроме того, откуда-то из недр соломенной массы торчит мой зонт. Потянув его на себя, вытаскиваю зонт целиком: две спицы сломаны, остальные вывернулись наизнанку. А потом замечаю и еще кое-что - похожее на лямку моей сумки. Вытащив и отряхнув ее, а также почистив в меру сил и одежду, накидываю сумку через плечо, кое-как складываю зонт и, обойдя стог, осмотриваю другую сторону поля. Картина примерно та же самая - низкая каменная кладка продолжается, делает прямой угол у противоположной части поля и теряется в кустарнике и деревьях небольшой посадки или леска. Никаких жилищ, сооружений, только виднеется у дальнего края поля прогалина, похожая на дорогу.
На поле делать, вроде бы, больше нечего, посему, размяв ноги, направляюсь к той самой прогалине. Сухие скошенные стебли шуршат под ногами, ощутимо утыкаясь в не особенно толстые подошвы ботинок - это еще хорошо, что мне не пришло в голову обуть что-нибудь на каблуке. Пока ноги все увереннее шагают к прогалине, я пытаюсь обдумать свое положение со всех сторон. По большому счету, у меня не так уж много вариантов - либо я действительно померла, и с этим надо как-то смириться, либо - на ум приходят кадры разнообразных передач о таинственном и непостижимом - меня и правда куда-то забросило. Вот вопрос - куда - остается открытым. Судя по климату и полагая, что я все еще в России, можно сделать вывод, что меня занесло южнее - у нас там было начало осени, некоторые деревья, клены, например, уже по-немногу меняли свой оттенок, да и воздух был прохладнее. Здесь вся растительность выглядит по-летнему, однако, стога-то уже стоят. Я никогда не была сильна в агротехнике, поэтому нет никакой уверенности в том, что сено заготавливают именно осенью.
Помимо этого, есть и еще два варианта, своей фантастичностью даже выигрывающих у первого - например, меня перенесло в прошлое. Я как раз подхожу к дороге с этой мыслью - но двухколейка ни о чем мне не говорит, по ней могут ездить как иномарки-внедерожники, так и телеги... Хотя, минутку. Склоняюсь к самой земле, пытаясь прочитать следы транспортных средств, бывавших тут в последнее время. Сердце ухает невпопад, один раз, но ощутимо, никаких вам рифленых шин, несколько затертых, есть читаемых прямых полос - именно, что телега. Мой ступор длится некое неопределенное время: от сиденья на корточках колени успевают затечь, прежде чем я, наконец, поднимаюсь и снова ошарашенно оглядываюсь. Нет, ну, погодите. Может быть, меня занесло в деревню. В глухую, где нет телег поновее, с шинами и протекторами? Может такое быть? Успокаиваю себя, что - может.
Выходя на дорогу, добиваю себя третьим вариантом: года эдак три назад я с упоением читала фантастику, вернее, фэнтази, в том числе и истории, в которых герой попадает из нашего мира в другой. Ну-ну, если такое и правда случится (вернее, уже случилось), я пропаду гораздо раньше книжных персонажей - кто знает, что там может оказаться, в этом другом мире? Хотя, следует признаться, я несколько раз представляла себе, что и правда попадаю куда-то Туда... Одно дело мечты, другое, например, тамошние ядовитые змеи... Или заболею еще чем-нибудь...
Пока размышляю над тем, как бы мне вернее узнать мое нынешнее местоположение, прохожу несколько шагов по двухколейке, и выворачиваю на дорогу пошире. Глинистая почва, изъезженная до твердости, воду пропускает хуже, лужи здесь в колеях стоят - не глубокие, отражающие серое небо. В сырой грязюке по их краям явственно читаются такие же ровные следы - и здесь проезжала та загадочная телега, видимо, недавно. Увы, дорога не дает мне широкого кругового обзора - по краям ее растут все те же кусты и деревья, сквозь которые не особо хорошо видно следующее поле. Однако, немного подумав, подхожу к деревьям ближе - я, конечно, никакой не ботаник, но в средней полосе растет не так уж много разных деревьев и кустов, чтобы даже москвичу можно было бы не запомнить форму их листьев. Так что, внимательно приглядываюсь к листве. И порывисто вдыхаю, переводя взгляд от одного куста к другому, потом и на деревья глаза поднимаю с нехорошими чувствами. Насчитав три разных вида кустов и только один - деревьев, делаю неутешительный вывод - из всего этого набора отдаленно знакомыми кажутся лишь листья, формой напоминающие крону орешника. Но, в отличие от него, ветки у этого кустарника широкие, жесткие, невысокие - выглядят почти как куст смородины. С листвой орешника... Очень мило, очень.
От занятий прикладной ботаникой меня отвлекает шум в кустах неподалеку - предмет недавних исследований широкой грудью раздвигают четверо неприятно выглядящих людей. Я снова вся сжимаюсь - совершенно очевидно, что эти угловатые дяди не урок природоведения пришли проводить. Тут же возвращаются слабость в ногах, тошнота и головокружение... Один из дядек некоторое время разглядывает меня, стоя ближе, чем его товарищи, а потом выдает что-то типа "Шых наффа", повергая меня еще и в изумление - неужели я имею дело с иностранцами? Впрочем, мне как бы не до этого, я пытаюсь сообразить, куда деваться с этой проклятой дороги. Мужик, однако, продолжает:
- Что за хламида!
Его приятели ржут, а я панически соображаю, что говорит он, похоже, на русском. Отлично - меня ограбят (это уже точно), попользуют (очень вероятно) и прирежут (в руке одного из подельщиков я вижу грязный, длинный нож) русскоговорящие бандиты. Бежать, пожалуй, бессмысленно - догонят. Единственное, что приходит в мой и без того зажатый страхом ум - стоять до последнего. Как-то я видела передачу, в которой квадратный во всех измерениях мужик рассказывал ученикам технику психологической подготовки перед боем. Он говорил, что противника может остановить только твоя готовность стоять вот на этом самом месте, никуда не отступая. Я не была квадратной ни в одном измерении, и рукопашному бою никогда не училась серьезно. Но деваться было некуда - замерев на судорожном вдохе, я сжала тощие кулаки, пригнулась, защищая корпус и шею, и с отчаянием в глазах воззрилась на приближающихся вразвалочку грабителей.
Зонт я перехватываю поудобнее - конечно, он сломается о первого же бандита, но зонт-трость в руке хотя бы выглядит, как оружие.
Однако, грабители продолжают с настороженным интересом разглядывать меня, ничего не предпринимая. Только один из них, самый дальний, почесав переносицу, спрашивает:
- Знавец? - обращаясь не то к главарю, не то ко мне. Но я не понимаю, чего он хочет, даже слова-то не понимаю, кроме того, меня опять начинает крупно трясти. Главарь, однако, отвечает на вопрос своего подельника, снова демонстрируя нечто, отдаленно похожее на русскую речь:
- На вид - нет. На вид – прыга. - И улыбается мне щербатым ртом.
- На вид. - В голосе подельника звучит согласие, и все грабители несколько расслабляются, а я лихорадочно соображаю, чем это обернется лично для меня. Главарь встает в непринужденную позу и повелительным тоном сообщает мне:
- Мешок и плащ будешь давать, - и, несколько усомнившись в том, что трясущаяся жертва его понимает, переспрашивает, - соображаешь?
Вообще-то, не очень. На меня находит тягучий ступор, не смотря на то, что язык кажется мне действительно русским. Хотя, фраза странная, да и чего он хотел..? Прикидываю, что мешок и плащ – это, пожалуй, сумка и пальто, значит, действительно грабят, все идет по плану. Кое-как стаскиваю с себя сначала сумку, потом пальто и неуверенно передаю вещи главарю. Забирать их он не торопится, подходит ко мне с опаской, вытягивая руку максимально, чтобы не приближаться еще, потом резко хватает вещи и тут же делает несколько шагов назад. Я стою, как статуя неопытного борца – колени свело в стойке, правая рука с занесенным зонтом, левая неуверенно опущена.
Тем временем главарь перекидывает мои вещи тому самому подельнику с чесавшейся переносицей. Тот ловит сумку и пальто аккуратно, и начинает разглядывать их медленно, словно опасаясь, что они детонируют и взорвутся. Сам главарь смотрит мимо, на придорожные кусты, потеряв ко мне всякий интерес. В сердце у меня теплится надежда, что меня все же не будут пользовать и убивать, но умом я понимаю, что такое радостное стечение обстоятельств, скорее всего, не произойдет. Поэтому не тороплюсь менять стойку, тем более, что от страха меня здорово свело: ноги как-то не особо чувствуются, да и спина начинает затекать.
- Так, - утвердительно произносит эксперт по сумкам и пальто, и, перестав бережно их расправлять, убирает пальто в свой широкий мешок, а мою сумку вешает через плечо. Судьба вещей меня заботит мало – живой бы выбраться – но становится обидно до злобы. Для главаря «так» становится сигналом к действию: первые его движения заставляют меня судорожно вздрогнуть, я-то все пекусь о своей чести. Но окончательно определить его намерения мне не дает новое действующее лицо, выламывающееся из кустов прямо между мной и главарем.
Я отскакиваю, прикидывая, что же тут творится, а вышедший на дорогу человек деловито поворачивается к грабителям, и достает… Вот дьявол, меч он достает. Гос-споди, куда я попала: в прошлое, в дивный другой мир, или на сборище ролевиков-маньяков?! Одеты персонажи, по крайней мере, подобающе, а новопришедший еще и довольно богато. Плотная стеганая кожанка какого-то оригинального фасона расшита замысловатым узором, штаны не в пример чище и добротней, чем у бандитов, да и сапоги выглядят неплохо. Но это все я отмечаю как бы на автомате – пока мечник медленно надвигается на грабителей, а я, пользуясь случаем, отодвигаюсь прочь. Я бы, пожалуй, подорвалась отсюда бегом, но мне очень жаль вещей. Глупо, конечно, глупо, кто бы спорил…
Тем временем, на дороге начинается серьезная драка. Уж сколько я перевидала фильмов, в которых суровые люди умело убивают друг друга, в том числе, мечами и кинжалами, но реальность драки поразила меня. Отойдя на несколько метров назад, обхватив плечи руками, я заворожено глядела на жуткую, отвратительно настоящую драму, с криками боли и темными брызгами. Бандиты явно не дотягивали мастерством до мечника, да и вооружение у них куда как негодящее, поэтому очень скоро все заканчивается. Четыре покойника остаются лежать на земле, истекая кровью. Зрелище отвратительное, ужасающее; самый же его ужас состоит в том, что эти четыре трупа находятся в моей жизни. Прежде я никогда не видела столько трупов за раз, если только в кино; но теперь отчетливо осознаю, что кино – это чушь собачья. Здесь все намного, намного кошмарнее. А еще до меня наконец доходит, что я так и не попыталась убежать, пусть и не смогла бы далеко уйти, но все-таки. Мечник деловито вытирает свое оружие о полы куртки одного из убитых. Сам он выглядит почти не пострадавшим, но мне не до этого, поскольку, он разворачивается, и идет в мою сторону, спокойно так идет.
Вот сейчас точно будут пользовать и убивать. Потому как, вытерев меч, мужик не спешит убирать его в ножны. С проблеском надежды замечаю, что в левой руке у него мешок с моим пальто и моя же сумка. Однако, надежда быстро гаснет: рослый детина направляет острие меча на меня и скучающим тоном велит:
- Тельник снимай.
От страха я соображаю совсем уж скверно, поэтому мечник, перехватывая оружие, тянет меня за рукав свитера, давая понять… Ну, да. Снимать свитер, раздеваться.
Видимо, организм мой исчерпал все запасы страха, поэтому на меня накатывает злоба. Рывком расстегнув «молнию», я резко – едва не порвала – стягиваю свитер и кидаю его под ноги мечнику, не сдержав истеричного возгласа:
- Подавись! – И понимаю, что вот теперь я буду защищаться именно что до последнего, даже учитывая меч и прочие особенности противника. Все равно быть мне быть порубленной мечом, в конечном итоге. Кидаю быстрый взгляд на то, что недавно было живыми разбойниками: лежать мне возле вас, ребятки. Безумное решение противостоять этому убийце подкрепляется мрачной решимостью на грани сумасшествия.
Уже имеющееся продолжение - смотрим в комментах.
Глава 1. Мосты, ножи и телеги.
начать путешествиеНа дворе стоит сырой, промозглый день, примерно два часа по полудни. Я как раз выхожу из института, с твердой уверенностью, что голова моя того гляди сломается непоправимо. Даже не сразу замечаю группу моих учеников, тоже вышедших на улицу, подышать и выкурить сигарету у подъезда. И не сомневалась допрежь, что первый год у аспиранта - самый тяжелый, только недавно ты учился сам, а теперь тебе нужно чему-то учить других. Чему, хотелось бы знать?! Совсем же нехорошо выходит, если перед особенно сложным семинаром забыть дома бумаги планом и тезисами. Неудивительно, что теперь я кажусь себе лимоном, который не только выжали, а еще и цедру пустили на цукаты.
Чтобы проветрить словно набитую пылью голову, решаю прогуляться. Раскрыв широкий зонт - за что люблю трости, так за "размах крыльев" - направляюсь сначала в сторону Октябрьской, минут 20 от здания института, узкими улицами... Уже подходя к метро, не сворачиваю ко входу, а решаю идти дальше, к Парку Культуры, поскольку оттуда можно ехать без пересадок прямо домой. Кроме того, погода начинает мне нравиться - что-то созвучное ей появляется в моем сердце. Какая-то печаль, ни на чем конкретно не основанная.
Я иду к Крымскому мосту и размышляю, что жизнь часто бывает похожа на вот такую прогулку сырым осенним днем: без смысла и цели, выбрав направление, ты идешь, шаг за шагом, не приближаясь и не удаляясь. К чему? От чего? Как и я сегодня, каждый человек знает, к чему он придет, и представляет, что случится с ним по дороге. Какой смысл в этой коротенькой прогулке, через Крымский мост ли, через жизнь ли - какой, и есть ли он? В то же время, и прогулка, и жизнь имеют свое очарование, которое я ни за что не соглашусь разменять на небытие, потому никогда не пойму и тех, кто добровольно сворачивает с пути и кидается в бездну...
Не знаю уж, к чему тогда роились у меня в голове эти мысли - полагаю, погода... Почти уже перейдя через мост, останавливаюсь у парапета над берегом Москва-реки. Положив руку на холодный камень, я смотрю вдаль, на дымчатую гладь реки и темно-серый город; и вниз, на набережную и проносящиеся почти подо мной машины - куда они едут, чего ради? Я не знаю и того, зачем я сама стою здесь, но радуюсь этому немудреному факту - в конце концов, не обязательно знать, чтобы жить.
Удар в спину оказывается неожиданным и резким - под лопатки словно врезался молот. С ужасом чувствую, что асфальт улетает у меня из-под ног, а рука больше не находит опоры на парапете. Раскрытый зонт нелепо взмахивает перед лицом, а когда он исчезает из поля зрения, я понимаю, что падаю - вниз, за парапет, прямо на обочину дороги, ужасающе твердую, страшную своей сырой чернотой. Все существо сжимается в один комок, безысходность, обида и страх сковывают сознание. Не знаю, кричала я, или не успела.
Зажмурившись в самый последний момент, цепляюсь за сознание, готовая к удару об асфальт. Однако, его не следует - задыхаясь, я вдруг начинаю погружаться в какое-то мягкое, ароматное месиво. Я настолько не ждала таких ощущений, что решаю: это предсмертные галлюцинации. Наверняка, меня сейчас уже можно соскребать с дороги, а сознание напоследок выдает нечто невероятное. Через какое-то время погружение плавно прекращается, все замирает. Я часто, с хрипами, дышу, ощущая сердце где-то в районе глотки; удары его отдаются в голове и ушах, шумно и неритмично. В мыслях царит невыразимый хаос, ничего, кроме обжигающего страха, выделить нельзя.
Сколько прошло времени, я не знаю, однако, кое-как собрав мысли, сипло выдыхаю и, закашлявшись, пытаюсь пошевелиться. Уверенность в том, что все, окружающее меня, есть простой предсмертный сон, не исчезает. Я окружена странно пахнущей пружинящей массой, шелестящей и похрустывающей от моих движений, конвульсивных и неуверенных. Глаза открыть не получается чисто инстинктивно: лицо погружено в эту, как оказалось, еще и колючую массу целиком, в нос что-то забилось. Дернувшись еще, стараюсь добраться левой рукой до лица, и масса снова шелестит. Только теперь я поняла, что мне напоминает ее запах - солому. Немного сырая, свежая солома, да и хрустит она так же.
Снова почти беспорядочно шевелюсь - едва-едва понимая, где верх, а где низ - первым делом прочищаю рукой глаза и нос, а затем, барахтаясь и чертыхаясь, вылезаю из соломы наружу. Распластавшись на земле, ощущая уколы торчащих повсюду срезанных стеблей какой-то жесткой травы, я оборачиваюсь и вижу, что была права: это действительно солома, огромный стог, разворошенный моими нелепыми трепыханиями. Я подползаю к его боку на четвереньках, упираясь в землю ладонями, и усаживаюсь спиной к мягкому стогу.
Осознание происходящего вокруг медленно возвращается ко мне. Волной накрывают дикие воспоминания: удар в спину (неужели, кто-то просто толкнул меня за край?!), рука, не дотягивающаяся до каменного парапета, падение, жуткий вид асфальта внизу... Опять едва не лишаюсь чувств - сердце выдает несколько перебоев подряд, голова кружится, из желудка поднимается тошнота. Кое-как найдя в себе силы, я отодвигаю воспоминания вглубь себя, представляю, как они сворачиваются тугим липким клубком, затем я кладу их на дно воображаемого сундука и опускаю тяжелую крышку - образные картины всегда помогали пережить трудные моменты.
Кроме того, окружающая обстановка не дает заскучать. С моего места видно, что я нахожусь на широком поле. То тут, то там виднеются похожие на мой стога, не слишком аккуратные, большие. Ограничивается поле посадками высоких темных деревьев, густым кустарником или - по левую руку - низкой каменной кладкой, какой обычно разделяют соседние поля, обозначая границу. Воздух заметно теплее, чем в Москве - боже, куда же я попала, и где теперь Москва? И как это получилось, и что это за место?!
Вновь приказав себе успокоиться, я продолжаю осмотр, не решаясь встать - тело и без того крупно трясет как в лихорадке. Тихий ветер несет влагу, словно бы и здесь тоже прошел небольшой дождь, солома отсырела лишь местами, земля немного влажная, но луж не заметно. Я поднимаю взгляд вверх - серые облака, почти неотделимые друг от друга, спокойно идут по небу, растянув свою пелену от горизонта до горизонта. Пелена эта кажется довольно плотной - поэтому невозможно сказать, утро сейчас, день или вечер.
Если предположить, что я еще жива (мягко говоря, у меня нет особых оснований так думать, но я дышу, сердце бьется) то можно попытаться выяснить, где я, найти кого-то, кто скажет...
Подниматься пока нет никаких сил, поэтому просто сижу и расслабляюсь, да пробую ни о чем не думать. Изводить себя недавними воспоминаниями - без толку, пытаться прикинуть, куда именно я так чудесно перенеслась - тем паче, поскольку, лидирующая по логичности версия меня ужасает, удар об асфальт при падении с такой высоты, да еще и - ч-черт, не надо думать об этом! - головой вниз... Нет, правда, хватит.
Еще спустя какое-то время я пытаюь пошевелиться и встать - по крайней мере, теперь есть шанс подняться на ноги, озноб начинает проходить. Перевернувшись, я кое-как становлюсь на четвереньки, а потом, ощущая неимоверную слабость в ногах, поднимаюсь. Основательно пошатывает, голова кружится, первые шаги напоминают какую-то пьяную иноходь, но я кое-как справляюсь и с этим. Развернувшись, критически осматриваю стог, столь любезно принявший мое бренное тело - или его иллюзию, если... так, уговоримся наконец, что я еще жива. Пространственный, например, перенос. Думать, что ты умер, и грезишь - невыносимо.
Стог разворошен почти пополам, отдельные пучки соломы валяются чуть ли не в метре от него, да и от прежней округлой формы ничего не осталось. Кроме того, откуда-то из недр соломенной массы торчит мой зонт. Потянув его на себя, вытаскиваю зонт целиком: две спицы сломаны, остальные вывернулись наизнанку. А потом замечаю и еще кое-что - похожее на лямку моей сумки. Вытащив и отряхнув ее, а также почистив в меру сил и одежду, накидываю сумку через плечо, кое-как складываю зонт и, обойдя стог, осмотриваю другую сторону поля. Картина примерно та же самая - низкая каменная кладка продолжается, делает прямой угол у противоположной части поля и теряется в кустарнике и деревьях небольшой посадки или леска. Никаких жилищ, сооружений, только виднеется у дальнего края поля прогалина, похожая на дорогу.
На поле делать, вроде бы, больше нечего, посему, размяв ноги, направляюсь к той самой прогалине. Сухие скошенные стебли шуршат под ногами, ощутимо утыкаясь в не особенно толстые подошвы ботинок - это еще хорошо, что мне не пришло в голову обуть что-нибудь на каблуке. Пока ноги все увереннее шагают к прогалине, я пытаюсь обдумать свое положение со всех сторон. По большому счету, у меня не так уж много вариантов - либо я действительно померла, и с этим надо как-то смириться, либо - на ум приходят кадры разнообразных передач о таинственном и непостижимом - меня и правда куда-то забросило. Вот вопрос - куда - остается открытым. Судя по климату и полагая, что я все еще в России, можно сделать вывод, что меня занесло южнее - у нас там было начало осени, некоторые деревья, клены, например, уже по-немногу меняли свой оттенок, да и воздух был прохладнее. Здесь вся растительность выглядит по-летнему, однако, стога-то уже стоят. Я никогда не была сильна в агротехнике, поэтому нет никакой уверенности в том, что сено заготавливают именно осенью.
Помимо этого, есть и еще два варианта, своей фантастичностью даже выигрывающих у первого - например, меня перенесло в прошлое. Я как раз подхожу к дороге с этой мыслью - но двухколейка ни о чем мне не говорит, по ней могут ездить как иномарки-внедерожники, так и телеги... Хотя, минутку. Склоняюсь к самой земле, пытаясь прочитать следы транспортных средств, бывавших тут в последнее время. Сердце ухает невпопад, один раз, но ощутимо, никаких вам рифленых шин, несколько затертых, есть читаемых прямых полос - именно, что телега. Мой ступор длится некое неопределенное время: от сиденья на корточках колени успевают затечь, прежде чем я, наконец, поднимаюсь и снова ошарашенно оглядываюсь. Нет, ну, погодите. Может быть, меня занесло в деревню. В глухую, где нет телег поновее, с шинами и протекторами? Может такое быть? Успокаиваю себя, что - может.
Выходя на дорогу, добиваю себя третьим вариантом: года эдак три назад я с упоением читала фантастику, вернее, фэнтази, в том числе и истории, в которых герой попадает из нашего мира в другой. Ну-ну, если такое и правда случится (вернее, уже случилось), я пропаду гораздо раньше книжных персонажей - кто знает, что там может оказаться, в этом другом мире? Хотя, следует признаться, я несколько раз представляла себе, что и правда попадаю куда-то Туда... Одно дело мечты, другое, например, тамошние ядовитые змеи... Или заболею еще чем-нибудь...
Пока размышляю над тем, как бы мне вернее узнать мое нынешнее местоположение, прохожу несколько шагов по двухколейке, и выворачиваю на дорогу пошире. Глинистая почва, изъезженная до твердости, воду пропускает хуже, лужи здесь в колеях стоят - не глубокие, отражающие серое небо. В сырой грязюке по их краям явственно читаются такие же ровные следы - и здесь проезжала та загадочная телега, видимо, недавно. Увы, дорога не дает мне широкого кругового обзора - по краям ее растут все те же кусты и деревья, сквозь которые не особо хорошо видно следующее поле. Однако, немного подумав, подхожу к деревьям ближе - я, конечно, никакой не ботаник, но в средней полосе растет не так уж много разных деревьев и кустов, чтобы даже москвичу можно было бы не запомнить форму их листьев. Так что, внимательно приглядываюсь к листве. И порывисто вдыхаю, переводя взгляд от одного куста к другому, потом и на деревья глаза поднимаю с нехорошими чувствами. Насчитав три разных вида кустов и только один - деревьев, делаю неутешительный вывод - из всего этого набора отдаленно знакомыми кажутся лишь листья, формой напоминающие крону орешника. Но, в отличие от него, ветки у этого кустарника широкие, жесткие, невысокие - выглядят почти как куст смородины. С листвой орешника... Очень мило, очень.
От занятий прикладной ботаникой меня отвлекает шум в кустах неподалеку - предмет недавних исследований широкой грудью раздвигают четверо неприятно выглядящих людей. Я снова вся сжимаюсь - совершенно очевидно, что эти угловатые дяди не урок природоведения пришли проводить. Тут же возвращаются слабость в ногах, тошнота и головокружение... Один из дядек некоторое время разглядывает меня, стоя ближе, чем его товарищи, а потом выдает что-то типа "Шых наффа", повергая меня еще и в изумление - неужели я имею дело с иностранцами? Впрочем, мне как бы не до этого, я пытаюсь сообразить, куда деваться с этой проклятой дороги. Мужик, однако, продолжает:
- Что за хламида!
Его приятели ржут, а я панически соображаю, что говорит он, похоже, на русском. Отлично - меня ограбят (это уже точно), попользуют (очень вероятно) и прирежут (в руке одного из подельщиков я вижу грязный, длинный нож) русскоговорящие бандиты. Бежать, пожалуй, бессмысленно - догонят. Единственное, что приходит в мой и без того зажатый страхом ум - стоять до последнего. Как-то я видела передачу, в которой квадратный во всех измерениях мужик рассказывал ученикам технику психологической подготовки перед боем. Он говорил, что противника может остановить только твоя готовность стоять вот на этом самом месте, никуда не отступая. Я не была квадратной ни в одном измерении, и рукопашному бою никогда не училась серьезно. Но деваться было некуда - замерев на судорожном вдохе, я сжала тощие кулаки, пригнулась, защищая корпус и шею, и с отчаянием в глазах воззрилась на приближающихся вразвалочку грабителей.
Зонт я перехватываю поудобнее - конечно, он сломается о первого же бандита, но зонт-трость в руке хотя бы выглядит, как оружие.
Однако, грабители продолжают с настороженным интересом разглядывать меня, ничего не предпринимая. Только один из них, самый дальний, почесав переносицу, спрашивает:
- Знавец? - обращаясь не то к главарю, не то ко мне. Но я не понимаю, чего он хочет, даже слова-то не понимаю, кроме того, меня опять начинает крупно трясти. Главарь, однако, отвечает на вопрос своего подельника, снова демонстрируя нечто, отдаленно похожее на русскую речь:
- На вид - нет. На вид – прыга. - И улыбается мне щербатым ртом.
- На вид. - В голосе подельника звучит согласие, и все грабители несколько расслабляются, а я лихорадочно соображаю, чем это обернется лично для меня. Главарь встает в непринужденную позу и повелительным тоном сообщает мне:
- Мешок и плащ будешь давать, - и, несколько усомнившись в том, что трясущаяся жертва его понимает, переспрашивает, - соображаешь?
Вообще-то, не очень. На меня находит тягучий ступор, не смотря на то, что язык кажется мне действительно русским. Хотя, фраза странная, да и чего он хотел..? Прикидываю, что мешок и плащ – это, пожалуй, сумка и пальто, значит, действительно грабят, все идет по плану. Кое-как стаскиваю с себя сначала сумку, потом пальто и неуверенно передаю вещи главарю. Забирать их он не торопится, подходит ко мне с опаской, вытягивая руку максимально, чтобы не приближаться еще, потом резко хватает вещи и тут же делает несколько шагов назад. Я стою, как статуя неопытного борца – колени свело в стойке, правая рука с занесенным зонтом, левая неуверенно опущена.
Тем временем главарь перекидывает мои вещи тому самому подельнику с чесавшейся переносицей. Тот ловит сумку и пальто аккуратно, и начинает разглядывать их медленно, словно опасаясь, что они детонируют и взорвутся. Сам главарь смотрит мимо, на придорожные кусты, потеряв ко мне всякий интерес. В сердце у меня теплится надежда, что меня все же не будут пользовать и убивать, но умом я понимаю, что такое радостное стечение обстоятельств, скорее всего, не произойдет. Поэтому не тороплюсь менять стойку, тем более, что от страха меня здорово свело: ноги как-то не особо чувствуются, да и спина начинает затекать.
- Так, - утвердительно произносит эксперт по сумкам и пальто, и, перестав бережно их расправлять, убирает пальто в свой широкий мешок, а мою сумку вешает через плечо. Судьба вещей меня заботит мало – живой бы выбраться – но становится обидно до злобы. Для главаря «так» становится сигналом к действию: первые его движения заставляют меня судорожно вздрогнуть, я-то все пекусь о своей чести. Но окончательно определить его намерения мне не дает новое действующее лицо, выламывающееся из кустов прямо между мной и главарем.
Я отскакиваю, прикидывая, что же тут творится, а вышедший на дорогу человек деловито поворачивается к грабителям, и достает… Вот дьявол, меч он достает. Гос-споди, куда я попала: в прошлое, в дивный другой мир, или на сборище ролевиков-маньяков?! Одеты персонажи, по крайней мере, подобающе, а новопришедший еще и довольно богато. Плотная стеганая кожанка какого-то оригинального фасона расшита замысловатым узором, штаны не в пример чище и добротней, чем у бандитов, да и сапоги выглядят неплохо. Но это все я отмечаю как бы на автомате – пока мечник медленно надвигается на грабителей, а я, пользуясь случаем, отодвигаюсь прочь. Я бы, пожалуй, подорвалась отсюда бегом, но мне очень жаль вещей. Глупо, конечно, глупо, кто бы спорил…
Тем временем, на дороге начинается серьезная драка. Уж сколько я перевидала фильмов, в которых суровые люди умело убивают друг друга, в том числе, мечами и кинжалами, но реальность драки поразила меня. Отойдя на несколько метров назад, обхватив плечи руками, я заворожено глядела на жуткую, отвратительно настоящую драму, с криками боли и темными брызгами. Бандиты явно не дотягивали мастерством до мечника, да и вооружение у них куда как негодящее, поэтому очень скоро все заканчивается. Четыре покойника остаются лежать на земле, истекая кровью. Зрелище отвратительное, ужасающее; самый же его ужас состоит в том, что эти четыре трупа находятся в моей жизни. Прежде я никогда не видела столько трупов за раз, если только в кино; но теперь отчетливо осознаю, что кино – это чушь собачья. Здесь все намного, намного кошмарнее. А еще до меня наконец доходит, что я так и не попыталась убежать, пусть и не смогла бы далеко уйти, но все-таки. Мечник деловито вытирает свое оружие о полы куртки одного из убитых. Сам он выглядит почти не пострадавшим, но мне не до этого, поскольку, он разворачивается, и идет в мою сторону, спокойно так идет.
Вот сейчас точно будут пользовать и убивать. Потому как, вытерев меч, мужик не спешит убирать его в ножны. С проблеском надежды замечаю, что в левой руке у него мешок с моим пальто и моя же сумка. Однако, надежда быстро гаснет: рослый детина направляет острие меча на меня и скучающим тоном велит:
- Тельник снимай.
От страха я соображаю совсем уж скверно, поэтому мечник, перехватывая оружие, тянет меня за рукав свитера, давая понять… Ну, да. Снимать свитер, раздеваться.
Видимо, организм мой исчерпал все запасы страха, поэтому на меня накатывает злоба. Рывком расстегнув «молнию», я резко – едва не порвала – стягиваю свитер и кидаю его под ноги мечнику, не сдержав истеричного возгласа:
- Подавись! – И понимаю, что вот теперь я буду защищаться именно что до последнего, даже учитывая меч и прочие особенности противника. Все равно быть мне быть порубленной мечом, в конечном итоге. Кидаю быстрый взгляд на то, что недавно было живыми разбойниками: лежать мне возле вас, ребятки. Безумное решение противостоять этому убийце подкрепляется мрачной решимостью на грани сумасшествия.
Уже имеющееся продолжение - смотрим в комментах.
@темы: Шрифф, Творчество
-
-
03.06.2008 в 21:31Через несколько минут озноб во всем теле усиливается – на теле осталась только майка на тонких бретельках, а задницей я прочно обосновалась на краю лужи, и левая нога уже намокла. Теперь меня трясет еще и от холода. Блуждающий взор мой натыкается на трупы. Вид окровавленных мертвых тел вызывает легкий приступ дурноты, подходить к ним совсем не хочется. Совершенно недавно эти люди были живы, а теперь все, что от них осталось – это изрезанные мечом покойники… В жизни не видела ничего ужаснее. Но: мне нужна хоть какая-то одежда, может быть, оружие, ну и что там у них еще найдется. Мечник отнесся к поверженным грабителям пренебрежительно, обыскивать не стал, поэтому у меня есть шанс разжиться чем-то полезным.
С каждым неровным ударом сердца я все больше проникаюсь одной мыслью: я очень хочу жить. Раньше, за все мои 27 лет, со мной не случалось ничего, даже отдаленно похожего на сегодняшний кошмар. Я не летала с мостов, не попадала на грабителей, мне к глотке не приставляли мечи. Какой идиоткой надо было быть, чтобы мечтать попасть в прошлое или в другой чертов мир?! И теперь, когда все это случилось, и во мне крепнет уверенность, что я действительно еще жива, а не грежу в предсмертном бреду, теперь мне ужасно, нестерпимо, хочется жить.
Поэтому, не обращая внимания на головокружение, тошноту и застилающие взор слезы, поднимаюсь с дороги, и двигаюсь в сторону трупов, пытаясь воспринимать их как вещи – иначе просто не получается. Сначала я осматриваю одежду: чтобы та была не слишком заляпана кровью и продрана мечом. Лучше всех выглядит куртка главаря (очевидно, потому, что убит он был несквозным ударом в грудь), только полы куртки спереди испачканы, да еще в драке порван рукав. Превозмогая спазмы в желудке, я принимаюсь стаскивать куртку. Обмякшее тело бандита кажется жутко тяжелым, переворачивать его почти нереально, поэтому, когда куртка оказывается у меня, мои дрожащие руки почти по локоть в крови, а колени черно-серые от дорожной грязи, поскольку, я упиралась и толкала, как могла. Надевать стащенную с мертвеца одежду я пока не могу, кроме того, я согрелась, пока ворочала тело. Поборов брезгливость, я осматриваю карманы и сумки главаря и подельников на предмет того, что поможет мне тут продержаться. После кропотливых поисков моя собственность принимает вид широкой кожаной сумки, в которой болтается мешочек с двумя камнями. Сначала я не поняла, что бы это могло быть, но потом кое-что припомнила и чиркнула камнями друг о друга – посыпавшиеся искры утвердили меня в догадке: теперь я смогу зажечь костер. Помимо мешочка с (огнивом), в присвоенную мою сумку отправляется порядочный моток веревки, скомканная не то рубашка, не то еще что (относительно чистая, поскольку нашлась в мешке), короткий нож в кожаных ножнах и фляга из какого-то темного легкого металла (алюминий?), в которой плескалась не то скисшая вода, не то какое-то сомнительное пойло. Так же я поместила в суму предметы, которые навели меня на очень нехорошие мысли. Это был сложенный вчетверо плотный лист кожи с изображенной на нем картой (местность не вызывала никаких ассоциаций, хотя, по географии у меня всегда были тройки), две мошны с мелкими монетами (вид которых также не пробуждал никаких образов в памяти) и связка каких-то камешков и осколков на шнурках, нашедшаяся у главаря в нагрудном кармане вязаного жилета, надетого на голое тело. Еще раз осмотрев тела, я, перешагивая через достоинство, честь и тошноту, снимаю с бандитов три кольца и две серьги: кто знает, может металл украшений, чем-то похожий на медь, здесь хоть чего-нибудь стоит? Меня все это время основательно трясет, но я как бы не замечаю. Окончательно поборов себя, вздрагиваю, но надеваю на зябнущие плечи куртку главаря. Конечно, она мне велика, конечно, она совершенно нечеловечески воняет потом, а на полах спереди густеет свежая кровь, но это все ничего, лишь бы грела. Надеюсь, хоть вшей внутри не очень много. Последний штрих портрета – тот самый огромный нож, щербатый, как посмертные улыбки бандитов. Ножен к нему я не нашла, а другое оружие грабителей в еще более плачевном состоянии, я еще думаю про себя, как же они жили и зарабатывали, расхаживая по дорогам с таким плохим оружием? Но теперь это уже не мое дело. Засовываю нож за пояс джинсов сбоку сзади – не дай бог, сама на него напорюсь. Поднимаю с дороги оброненный во время обыска трупов зонт: даже поломанный, он сможет защитить меня от дождя.
Трезво оценив свое местоположение, то есть, признав, что мне все равно, наугад выбираю направление и шагаю по дороге. Я пока еще жива, и это вселяет некоторую надежду на лучшее.
Немного придя в себя от последних происшествий, отмечаю, что небо светлеет, воздух становится теплее и суше, из чего делаю вывод, что утро сменяется днем. Облачность по-прежнему висит надо мной, не редея, значит, дело не в ней, а в движении солнца. Закатываю засаленные рукава куртки, раздумывая над тем, что успело произойти за последние несколько часов. Падение в солому помнится уже с трудом, как всякое сильное и неприятное впечатление. Отложив в сторону загадочный момент моего появления здесь, размышляю над поведением бандитов. Во-первых, язык. Похож, да не очень. Построение фраз какое-то слишком странное, да и некоторых слов я так и не разобрала. Дальше – поведение. Ничего особенно странного в нем я не заметила, но, на всякий случай, прокручиваю всю сцену еще раз, припоминая и выражения лиц, и жесты – все, что видела. Конечно, мечник потряс меня больше всего; с кислой усмешкой вспоминаю, что сперва грешным делом решила: спасают меня от грязных бандитов. Надо меньше книжек читать… О трупах с колотыми и рублеными ранами, о забрызганной кровью земле стараюсь не думать вовсе – это все ужасает, но я стараюсь поберечь нервы. Да и странного в этом ничего, кажется, нет.
А вот что еще странно – это одежда. Я внимательно осматриваю швы куртки, изнанку, строчку, и даже останавливаюсь. Это все-таки никакое не настоящее. Во-первых и главных, нитки. Грубые, жесткие, даже в деревнях теперь таких не найдешь, я уверена, с учетом особенно того, что сама куртка выглядит пусть и замусоленной, но – новой. То есть, местная современная куртка. Строчка – широкая, неровная, явно сделанная от руки, никаких тут машинок. Неужели все-таки прошлое?
Возобновляя шаг, достаю из сумки мешочек с монетами. Внимательно рассматриваю: неровные кругляшки с мятыми краями, металл какой-то мягкий, можно без особого напряжения заметно погнуть монету. На одной стороне – изображение щита с какой-то птицей, на другой – витиеватый сложный знак. Нет, монеты мне ничего не скажут, я не нумизмат. То, что изображения на монетах мне ничего не напоминают, еще не говорит о том, что таких не существовало в прошлом нашего мира, скажем, на границе Руси с какими-нибудь поляками, или с кем мы тогда граничили?
Дальше – карта. Названия, кстати, вполне русские, пусть и с заковыками: «Лазневый Сад» (подпись на широком зеленом пятне, похоже, лес), «река Врылька» (тонкая ниточка от одного края карты до другого), «Спадны Горы» (наверное, крутые) и все в таком духе. Сориентироваться по карте не выходит – дорог на ней изображено множество, и поля вдоль них похожи между собой. Убираю карту до оказии, поправляю сумку, а заодно и нож за поясом. Пейзаж почти не поменялся за те полчаса, что я меряю шагом дорогу: вдоль нее все те же неузнанные мною кусты и деревья, сквозь которые изредка бывает видно поля.
-
-
03.06.2008 в 21:33Сначала я вижу тягловое животное – и эта картина повергает меня в глубокий зоологический шок. Это не лошадь, и это не мул, вообще не какое-то из известных мне животных. Низкорослое, коренастое и парнокопытное, как мне показалось. Окрас какой-то пегий, все тело, в общем, напоминает тушу коня-тяжеловоза, только ростом пониже, зато голова – на широкой шее, короткая против лошадиной, широкая, лобастая. Глаза небольшие, расположены низко, смотрят в стороны. Кроме этого, на подбородке, скулах, носу и затылке – рога и рожки, отчасти скрытые в густой шерсти. Хвост напоминает ослиный, завитый как на бигуди. После этой «лошадки» телега не кажется уже чем-то из ряда вон выходящим: привычные оглобли, колеса, и козлы, на которых лениво сидит какой-то старичок в темном длинной одеянии и широкой измятой шляпе. Груз представляет собой несколько объемистых темных мешков, но их разглядеть лучше мне мешают довольно высокие борта телеги. Оставшись незамеченной, я ошалело смотрю вслед удаляющегося транспорта, опять позабыв вдыхать и выдыхать.
Это не прошлое: даже в самом удивительном районе нашего мира не водилось таких рогатых… не пойми, кого! Разве что, в каком-нибудь плейстоцене, но в нем наверняка не было мужиков на телегах и грабителей с металлическим оружием.
Вот черт.
Я понимаю, что сразу догадывалась о такой засаде. Не желала такого исхода, а именно догадывалась, хотя и тщательно от себя это прятала. Воздух. Запах здешнего ветра был особенный. Разница эта чуть ли не явственнее, чем отличие городского дурмана от деревенской хрустальной свежести. Воздух пахнет непривычно, не плохо и не хорошо, просто особенно.
Вот и попала же я.
С другой стороны, какая к дьяволу разница – размышляю я, выбираясь из кустов, аккуратно, чтобы не повредить штаны и куртку – верно, никакой! Мне в любом случае должно крупно везти, чтобы я выжила в этом непривычном и неизвестном месте. С таких позиций, и прошлое нашего мира, и настоящее любого другого равноценны. При этом, конечно, здесь я знаю о существенно меньших вещах, но – вдруг тут, например, нет чумы? Или комаров… Кстати, их действительно нет, по крайней мере, пока. Хотя, если они ядовитые… Ну, что ж теперь поделаешь, решаю я, и двигаюсь дальше по дороге.
Вывернув из-за того поворота, откуда только что выехала телега с рогатым коником, я оказываюсь захвачена врасплох открывшимся видом. Конечно, после встречи с местным тягловым животным, я и не должна особенно бурно реагировать. Но дело того стоит.
Левая сторона дороги все также граничит с зарослями, зато справа, как раз из-за поворота, открывается совершенно неземной вид. Далеко, до самого горизонта уходят пологие холмы, разрисованные прямоугольниками полей – зеленое бок о бок с ярко желтым или золотистым. То тут то там взор выхватывает из зарослей зелени небольшие низкие дома, а чуть правее – нечто, похожее на деревню или поселок. Еще дальше, в сероватой дымке влажного воздуха, частично укрытый за холмами, лежит город. Отсюда не разобрать деталей, но мне чудится нечто вроде средних размеров замка, или дворца. И вот там-то оказывается самое удивительное. Строения взор выхватывает уже потом, сперва разум в последней попытке мыслить здраво замирает, пораженный: возле города, на некоторой, неопределимой для такой дали, высоте висит огромная скала. Она совершенно точно висит, прямо в воздухе, верхняя ее часть теряется в плотной облачности, а нижняя, такая же остроконечная, свысока указывает на бурое поле рядом с городом. Зрелище настолько невозможное, что я на несколько секунд зажмуриваюсь и подвываю.
Еще какое-то время я просто стою на повороте дороги, вперившись взором в удивительное явление; издалека я еще могу тешить себя надеждой, что это просто какая-то иллюзия, и спокойно получать удовольствие от потрясающего зрелища. Потом до меня снова доносятся знакомые звуки – неужели, возвращается телега? Или едет другая?
Заботясь о своей безопасности, я снова прячусь в кустах, еле успев замереть: телега едет не в пример быстрее. Да, похоже, это та же самая, но с чего бы вознице захотелось так быстро вернуться? Только потом до меня доходит, что на дороге остались четыре истыканных мечом трупа, наверняка испугавшие возницу. Телега, грохоча на ухабах, проносится мимо и я, глядя ей в след, замечаю… – да нет, быть того не может! Борта у телеги высокие, но сзади их почти нет – так вот, показалось мне или нет, но между мешками, подпрыгивая от тряски, лежит… голова. Причем, по-моему, главаря – он один был блондином, если мне не изменяет память.
Пережидая в укрытии, даю телеге время удалиться достаточно, потом выбираюсь на дорогу и присматриваюсь. Телега вполне резво подъезжает к перекрестку с другой дорогой, и поворачивает там направо. Гадаю, куда она едет, и зачем, черт возьми, вознице голова бандита? Может, я все-таки ошиблась? Может, это кочан капусты выпал из мешка? Хорошо бы.
В любом случае, мне лучше подальше уйти отсюда. Во-первых, что за толк оставаться здесь, а во-вторых, если возница доложит о трупах на дороге, например, какой-нибудь местной страже, та явится сюда устанавливать личности убитых и разбираться в случившемся. При таком раскладе будет логично находиться подальше, чтобы не попасть под облаву.
Хватаюсь за голову и опять тихо ною – что за день, что за место?! Мосты, падения, трупы, рогатые кони, головы в телегах… Кроме того, организм начинает просить пить, есть и отдыхать в мягком кресле. Если первое я еще могу худо-бедно обеспечить при помощи фляги, то с остальным явно придется подождать. Впрочем, и хлебать непонятную жидкость как-то не хочется: достаю флягу из сумки, нюхаю содержимое и отворачиваюсь – запах тот еще, и никаких гарантий, что для меня, как пришельца, эта жидкость не окажется ядом. Найти бы речку или ручей почище, простую воду выпить я бы еще рискнула. Со вздохом закрываю и убираю флягу. Немного помявшись, схожу с дороги и двигаю в сторону, вдоль кромки леска.
Что же мне теперь делать? Главный вопрос в том, как вести себя с местными жителями. Я не тешу себя надеждой, что смогу прожить в здешних лесах: да, предположим даже, что я нашла чистый ручей с годной для питья водой. А что мне, простите, кушать? Охотиться – на кого? Собирать – что? Да чего уж там, первый же встречный хищник съест меня скорее, чем я успею понять, что тут вообще имеется. На шанс того, что я сама окажусь несъедобной для хищников, рассчитывать не стоит. Делаем вывод: без контактов с аборигенами я не протяну здесь больше суток.
...конец первой главы...
-
-
04.06.2008 в 10:02Буду ждать продолжения.
-
-
04.06.2008 в 14:06На счет возраста: у нас в аспирантуре (куда я сейчас поступаю), народ и за 30 встречается, так что... Мне таки хотелось показать человека постарше, где-то посерьезнее, поскольку подавляющее большиснтво героинь в творчестве такого плана - барышни 17-23 лет, с мощным ураганом в голове)
___________
черт
-
-
06.06.2008 в 21:23-
-
06.06.2008 в 21:29Продолжение представлено всеобщему обозрению здесь.