[ Творчество ] рабочее название "Ну, и как там?"

[anda]

слова автора

Я довольно уже состоявшийся чтец фэнтази-проды, поэтому точно знаю, что мой сюжет банален, как... ну, почти как "любовь и кровь". На этом, кстати, я и пытаюсь сыграть. Как у меня это получится - я сама еще не очень знаю. А как начинает получаться - не мне решать. Мое дело маленькое: писать, пока пишется. Да, и: увага! - много букв.

Глава 1. Мосты, ножи и телеги.

начать путешествие

На дворе стоит сырой, промозглый день, примерно два часа по полудни. Я как раз выхожу из института, с твердой уверенностью, что голова моя того гляди сломается непоправимо. Даже не сразу замечаю группу моих учеников, тоже вышедших на улицу, подышать и выкурить сигарету у подъезда. И не сомневалась допрежь, что первый год у аспиранта - самый тяжелый, только недавно ты учился сам, а теперь тебе нужно чему-то учить других. Чему, хотелось бы знать?! Совсем же нехорошо выходит, если перед особенно сложным семинаром забыть дома бумаги планом и тезисами. Неудивительно, что теперь я кажусь себе лимоном, который не только выжали, а еще и цедру пустили на цукаты.
Чтобы проветрить словно набитую пылью голову, решаю прогуляться. Раскрыв широкий зонт - за что люблю трости, так за "размах крыльев" - направляюсь сначала в сторону Октябрьской, минут 20 от здания института, узкими улицами... Уже подходя к метро, не сворачиваю ко входу, а решаю идти дальше, к Парку Культуры, поскольку оттуда можно ехать без пересадок прямо домой. Кроме того, погода начинает мне нравиться - что-то созвучное ей появляется в моем сердце. Какая-то печаль, ни на чем конкретно не основанная.
Я иду к Крымскому мосту и размышляю, что жизнь часто бывает похожа на вот такую прогулку сырым осенним днем: без смысла и цели, выбрав направление, ты идешь, шаг за шагом, не приближаясь и не удаляясь. К чему? От чего? Как и я сегодня, каждый человек знает, к чему он придет, и представляет, что случится с ним по дороге. Какой смысл в этой коротенькой прогулке, через Крымский мост ли, через жизнь ли - какой, и есть ли он? В то же время, и прогулка, и жизнь имеют свое очарование, которое я ни за что не соглашусь разменять на небытие, потому никогда не пойму и тех, кто добровольно сворачивает с пути и кидается в бездну...
Не знаю уж, к чему тогда роились у меня в голове эти мысли - полагаю, погода... Почти уже перейдя через мост, останавливаюсь у парапета над берегом Москва-реки. Положив руку на холодный камень, я смотрю вдаль, на дымчатую гладь реки и темно-серый город; и вниз, на набережную и проносящиеся почти подо мной машины - куда они едут, чего ради? Я не знаю и того, зачем я сама стою здесь, но радуюсь этому немудреному факту - в конце концов, не обязательно знать, чтобы жить.
Удар в спину оказывается неожиданным и резким - под лопатки словно врезался молот. С ужасом чувствую, что асфальт улетает у меня из-под ног, а рука больше не находит опоры на парапете. Раскрытый зонт нелепо взмахивает перед лицом, а когда он исчезает из поля зрения, я понимаю, что падаю - вниз, за парапет, прямо на обочину дороги, ужасающе твердую, страшную своей сырой чернотой. Все существо сжимается в один комок, безысходность, обида и страх сковывают сознание. Не знаю, кричала я, или не успела.

Зажмурившись в самый последний момент, цепляюсь за сознание, готовая к удару об асфальт. Однако, его не следует - задыхаясь, я вдруг начинаю погружаться в какое-то мягкое, ароматное месиво. Я настолько не ждала таких ощущений, что решаю: это предсмертные галлюцинации. Наверняка, меня сейчас уже можно соскребать с дороги, а сознание напоследок выдает нечто невероятное. Через какое-то время погружение плавно прекращается, все замирает. Я часто, с хрипами, дышу, ощущая сердце где-то в районе глотки; удары его отдаются в голове и ушах, шумно и неритмично. В мыслях царит невыразимый хаос, ничего, кроме обжигающего страха, выделить нельзя.
Сколько прошло времени, я не знаю, однако, кое-как собрав мысли, сипло выдыхаю и, закашлявшись, пытаюсь пошевелиться. Уверенность в том, что все, окружающее меня, есть простой предсмертный сон, не исчезает. Я окружена странно пахнущей пружинящей массой, шелестящей и похрустывающей от моих движений, конвульсивных и неуверенных. Глаза открыть не получается чисто инстинктивно: лицо погружено в эту, как оказалось, еще и колючую массу целиком, в нос что-то забилось. Дернувшись еще, стараюсь добраться левой рукой до лица, и масса снова шелестит. Только теперь я поняла, что мне напоминает ее запах - солому. Немного сырая, свежая солома, да и хрустит она так же.
Снова почти беспорядочно шевелюсь - едва-едва понимая, где верх, а где низ - первым делом прочищаю рукой глаза и нос, а затем, барахтаясь и чертыхаясь, вылезаю из соломы наружу. Распластавшись на земле, ощущая уколы торчащих повсюду срезанных стеблей какой-то жесткой травы, я оборачиваюсь и вижу, что была права: это действительно солома, огромный стог, разворошенный моими нелепыми трепыханиями. Я подползаю к его боку на четвереньках, упираясь в землю ладонями, и усаживаюсь спиной к мягкому стогу.
Осознание происходящего вокруг медленно возвращается ко мне. Волной накрывают дикие воспоминания: удар в спину (неужели, кто-то просто толкнул меня за край?!), рука, не дотягивающаяся до каменного парапета, падение, жуткий вид асфальта внизу... Опять едва не лишаюсь чувств - сердце выдает несколько перебоев подряд, голова кружится, из желудка поднимается тошнота. Кое-как найдя в себе силы, я отодвигаю воспоминания вглубь себя, представляю, как они сворачиваются тугим липким клубком, затем я кладу их на дно воображаемого сундука и опускаю тяжелую крышку - образные картины всегда помогали пережить трудные моменты.
Кроме того, окружающая обстановка не дает заскучать. С моего места видно, что я нахожусь на широком поле. То тут, то там виднеются похожие на мой стога, не слишком аккуратные, большие. Ограничивается поле посадками высоких темных деревьев, густым кустарником или - по левую руку - низкой каменной кладкой, какой обычно разделяют соседние поля, обозначая границу. Воздух заметно теплее, чем в Москве - боже, куда же я попала, и где теперь Москва? И как это получилось, и что это за место?!
Вновь приказав себе успокоиться, я продолжаю осмотр, не решаясь встать - тело и без того крупно трясет как в лихорадке. Тихий ветер несет влагу, словно бы и здесь тоже прошел небольшой дождь, солома отсырела лишь местами, земля немного влажная, но луж не заметно. Я поднимаю взгляд вверх - серые облака, почти неотделимые друг от друга, спокойно идут по небу, растянув свою пелену от горизонта до горизонта. Пелена эта кажется довольно плотной - поэтому невозможно сказать, утро сейчас, день или вечер.
Если предположить, что я еще жива (мягко говоря, у меня нет особых оснований так думать, но я дышу, сердце бьется) то можно попытаться выяснить, где я, найти кого-то, кто скажет...
Подниматься пока нет никаких сил, поэтому просто сижу и расслабляюсь, да пробую ни о чем не думать. Изводить себя недавними воспоминаниями - без толку, пытаться прикинуть, куда именно я так чудесно перенеслась - тем паче, поскольку, лидирующая по логичности версия меня ужасает, удар об асфальт при падении с такой высоты, да еще и - ч-черт, не надо думать об этом! - головой вниз... Нет, правда, хватит.
Еще спустя какое-то время я пытаюь пошевелиться и встать - по крайней мере, теперь есть шанс подняться на ноги, озноб начинает проходить. Перевернувшись, я кое-как становлюсь на четвереньки, а потом, ощущая неимоверную слабость в ногах, поднимаюсь. Основательно пошатывает, голова кружится, первые шаги напоминают какую-то пьяную иноходь, но я кое-как справляюсь и с этим. Развернувшись, критически осматриваю стог, столь любезно принявший мое бренное тело - или его иллюзию, если... так, уговоримся наконец, что я еще жива. Пространственный, например, перенос. Думать, что ты умер, и грезишь - невыносимо.
Стог разворошен почти пополам, отдельные пучки соломы валяются чуть ли не в метре от него, да и от прежней округлой формы ничего не осталось. Кроме того, откуда-то из недр соломенной массы торчит мой зонт. Потянув его на себя, вытаскиваю зонт целиком: две спицы сломаны, остальные вывернулись наизнанку. А потом замечаю и еще кое-что - похожее на лямку моей сумки. Вытащив и отряхнув ее, а также почистив в меру сил и одежду, накидываю сумку через плечо, кое-как складываю зонт и, обойдя стог, осмотриваю другую сторону поля. Картина примерно та же самая - низкая каменная кладка продолжается, делает прямой угол у противоположной части поля и теряется в кустарнике и деревьях небольшой посадки или леска. Никаких жилищ, сооружений, только виднеется у дальнего края поля прогалина, похожая на дорогу.
На поле делать, вроде бы, больше нечего, посему, размяв ноги, направляюсь к той самой прогалине. Сухие скошенные стебли шуршат под ногами, ощутимо утыкаясь в не особенно толстые подошвы ботинок - это еще хорошо, что мне не пришло в голову обуть что-нибудь на каблуке. Пока ноги все увереннее шагают к прогалине, я пытаюсь обдумать свое положение со всех сторон. По большому счету, у меня не так уж много вариантов - либо я действительно померла, и с этим надо как-то смириться, либо - на ум приходят кадры разнообразных передач о таинственном и непостижимом - меня и правда куда-то забросило. Вот вопрос - куда - остается открытым. Судя по климату и полагая, что я все еще в России, можно сделать вывод, что меня занесло южнее - у нас там было начало осени, некоторые деревья, клены, например, уже по-немногу меняли свой оттенок, да и воздух был прохладнее. Здесь вся растительность выглядит по-летнему, однако, стога-то уже стоят. Я никогда не была сильна в агротехнике, поэтому нет никакой уверенности в том, что сено заготавливают именно осенью.
Помимо этого, есть и еще два варианта, своей фантастичностью даже выигрывающих у первого - например, меня перенесло в прошлое. Я как раз подхожу к дороге с этой мыслью - но двухколейка ни о чем мне не говорит, по ней могут ездить как иномарки-внедерожники, так и телеги... Хотя, минутку. Склоняюсь к самой земле, пытаясь прочитать следы транспортных средств, бывавших тут в последнее время. Сердце ухает невпопад, один раз, но ощутимо, никаких вам рифленых шин, несколько затертых, есть читаемых прямых полос - именно, что телега. Мой ступор длится некое неопределенное время: от сиденья на корточках колени успевают затечь, прежде чем я, наконец, поднимаюсь и снова ошарашенно оглядываюсь. Нет, ну, погодите. Может быть, меня занесло в деревню. В глухую, где нет телег поновее, с шинами и протекторами? Может такое быть? Успокаиваю себя, что - может.
Выходя на дорогу, добиваю себя третьим вариантом: года эдак три назад я с упоением читала фантастику, вернее, фэнтази, в том числе и истории, в которых герой попадает из нашего мира в другой. Ну-ну, если такое и правда случится (вернее, уже случилось), я пропаду гораздо раньше книжных персонажей - кто знает, что там может оказаться, в этом другом мире? Хотя, следует признаться, я несколько раз представляла себе, что и правда попадаю куда-то Туда... Одно дело мечты, другое, например, тамошние ядовитые змеи... Или заболею еще чем-нибудь...
Пока размышляю над тем, как бы мне вернее узнать мое нынешнее местоположение, прохожу несколько шагов по двухколейке, и выворачиваю на дорогу пошире. Глинистая почва, изъезженная до твердости, воду пропускает хуже, лужи здесь в колеях стоят - не глубокие, отражающие серое небо. В сырой грязюке по их краям явственно читаются такие же ровные следы - и здесь проезжала та загадочная телега, видимо, недавно. Увы, дорога не дает мне широкого кругового обзора - по краям ее растут все те же кусты и деревья, сквозь которые не особо хорошо видно следующее поле. Однако, немного подумав, подхожу к деревьям ближе - я, конечно, никакой не ботаник, но в средней полосе растет не так уж много разных деревьев и кустов, чтобы даже москвичу можно было бы не запомнить форму их листьев. Так что, внимательно приглядываюсь к листве. И порывисто вдыхаю, переводя взгляд от одного куста к другому, потом и на деревья глаза поднимаю с нехорошими чувствами. Насчитав три разных вида кустов и только один - деревьев, делаю неутешительный вывод - из всего этого набора отдаленно знакомыми кажутся лишь листья, формой напоминающие крону орешника. Но, в отличие от него, ветки у этого кустарника широкие, жесткие, невысокие - выглядят почти как куст смородины. С листвой орешника... Очень мило, очень.
От занятий прикладной ботаникой меня отвлекает шум в кустах неподалеку - предмет недавних исследований широкой грудью раздвигают четверо неприятно выглядящих людей. Я снова вся сжимаюсь - совершенно очевидно, что эти угловатые дяди не урок природоведения пришли проводить. Тут же возвращаются слабость в ногах, тошнота и головокружение... Один из дядек некоторое время разглядывает меня, стоя ближе, чем его товарищи, а потом выдает что-то типа "Шых наффа", повергая меня еще и в изумление - неужели я имею дело с иностранцами? Впрочем, мне как бы не до этого, я пытаюсь сообразить, куда деваться с этой проклятой дороги. Мужик, однако, продолжает:
- Что за хламида!
Его приятели ржут, а я панически соображаю, что говорит он, похоже, на русском. Отлично - меня ограбят (это уже точно), попользуют (очень вероятно) и прирежут (в руке одного из подельщиков я вижу грязный, длинный нож) русскоговорящие бандиты. Бежать, пожалуй, бессмысленно - догонят. Единственное, что приходит в мой и без того зажатый страхом ум - стоять до последнего. Как-то я видела передачу, в которой квадратный во всех измерениях мужик рассказывал ученикам технику психологической подготовки перед боем. Он говорил, что противника может остановить только твоя готовность стоять вот на этом самом месте, никуда не отступая. Я не была квадратной ни в одном измерении, и рукопашному бою никогда не училась серьезно. Но деваться было некуда - замерев на судорожном вдохе, я сжала тощие кулаки, пригнулась, защищая корпус и шею, и с отчаянием в глазах воззрилась на приближающихся вразвалочку грабителей.
Зонт я перехватываю поудобнее - конечно, он сломается о первого же бандита, но зонт-трость в руке хотя бы выглядит, как оружие.
Однако, грабители продолжают с настороженным интересом разглядывать меня, ничего не предпринимая. Только один из них, самый дальний, почесав переносицу, спрашивает:
- Знавец? - обращаясь не то к главарю, не то ко мне. Но я не понимаю, чего он хочет, даже слова-то не понимаю, кроме того, меня опять начинает крупно трясти. Главарь, однако, отвечает на вопрос своего подельника, снова демонстрируя нечто, отдаленно похожее на русскую речь:
- На вид - нет. На вид – прыга. - И улыбается мне щербатым ртом.
- На вид. - В голосе подельника звучит согласие, и все грабители несколько расслабляются, а я лихорадочно соображаю, чем это обернется лично для меня. Главарь встает в непринужденную позу и повелительным тоном сообщает мне:
- Мешок и плащ будешь давать, - и, несколько усомнившись в том, что трясущаяся жертва его понимает, переспрашивает, - соображаешь?
Вообще-то, не очень. На меня находит тягучий ступор, не смотря на то, что язык кажется мне действительно русским. Хотя, фраза странная, да и чего он хотел..? Прикидываю, что мешок и плащ – это, пожалуй, сумка и пальто, значит, действительно грабят, все идет по плану. Кое-как стаскиваю с себя сначала сумку, потом пальто и неуверенно передаю вещи главарю. Забирать их он не торопится, подходит ко мне с опаской, вытягивая руку максимально, чтобы не приближаться еще, потом резко хватает вещи и тут же делает несколько шагов назад. Я стою, как статуя неопытного борца – колени свело в стойке, правая рука с занесенным зонтом, левая неуверенно опущена.
Тем временем главарь перекидывает мои вещи тому самому подельнику с чесавшейся переносицей. Тот ловит сумку и пальто аккуратно, и начинает разглядывать их медленно, словно опасаясь, что они детонируют и взорвутся. Сам главарь смотрит мимо, на придорожные кусты, потеряв ко мне всякий интерес. В сердце у меня теплится надежда, что меня все же не будут пользовать и убивать, но умом я понимаю, что такое радостное стечение обстоятельств, скорее всего, не произойдет. Поэтому не тороплюсь менять стойку, тем более, что от страха меня здорово свело: ноги как-то не особо чувствуются, да и спина начинает затекать.
- Так, - утвердительно произносит эксперт по сумкам и пальто, и, перестав бережно их расправлять, убирает пальто в свой широкий мешок, а мою сумку вешает через плечо. Судьба вещей меня заботит мало – живой бы выбраться – но становится обидно до злобы. Для главаря «так» становится сигналом к действию: первые его движения заставляют меня судорожно вздрогнуть, я-то все пекусь о своей чести. Но окончательно определить его намерения мне не дает новое действующее лицо, выламывающееся из кустов прямо между мной и главарем.
Я отскакиваю, прикидывая, что же тут творится, а вышедший на дорогу человек деловито поворачивается к грабителям, и достает… Вот дьявол, меч он достает. Гос-споди, куда я попала: в прошлое, в дивный другой мир, или на сборище ролевиков-маньяков?! Одеты персонажи, по крайней мере, подобающе, а новопришедший еще и довольно богато. Плотная стеганая кожанка какого-то оригинального фасона расшита замысловатым узором, штаны не в пример чище и добротней, чем у бандитов, да и сапоги выглядят неплохо. Но это все я отмечаю как бы на автомате – пока мечник медленно надвигается на грабителей, а я, пользуясь случаем, отодвигаюсь прочь. Я бы, пожалуй, подорвалась отсюда бегом, но мне очень жаль вещей. Глупо, конечно, глупо, кто бы спорил…
Тем временем, на дороге начинается серьезная драка. Уж сколько я перевидала фильмов, в которых суровые люди умело убивают друг друга, в том числе, мечами и кинжалами, но реальность драки поразила меня. Отойдя на несколько метров назад, обхватив плечи руками, я заворожено глядела на жуткую, отвратительно настоящую драму, с криками боли и темными брызгами. Бандиты явно не дотягивали мастерством до мечника, да и вооружение у них куда как негодящее, поэтому очень скоро все заканчивается. Четыре покойника остаются лежать на земле, истекая кровью. Зрелище отвратительное, ужасающее; самый же его ужас состоит в том, что эти четыре трупа находятся в моей жизни. Прежде я никогда не видела столько трупов за раз, если только в кино; но теперь отчетливо осознаю, что кино – это чушь собачья. Здесь все намного, намного кошмарнее. А еще до меня наконец доходит, что я так и не попыталась убежать, пусть и не смогла бы далеко уйти, но все-таки. Мечник деловито вытирает свое оружие о полы куртки одного из убитых. Сам он выглядит почти не пострадавшим, но мне не до этого, поскольку, он разворачивается, и идет в мою сторону, спокойно так идет.
Вот сейчас точно будут пользовать и убивать. Потому как, вытерев меч, мужик не спешит убирать его в ножны. С проблеском надежды замечаю, что в левой руке у него мешок с моим пальто и моя же сумка. Однако, надежда быстро гаснет: рослый детина направляет острие меча на меня и скучающим тоном велит:
- Тельник снимай.
От страха я соображаю совсем уж скверно, поэтому мечник, перехватывая оружие, тянет меня за рукав свитера, давая понять… Ну, да. Снимать свитер, раздеваться.
Видимо, организм мой исчерпал все запасы страха, поэтому на меня накатывает злоба. Рывком расстегнув «молнию», я резко – едва не порвала – стягиваю свитер и кидаю его под ноги мечнику, не сдержав истеричного возгласа:
- Подавись! – И понимаю, что вот теперь я буду защищаться именно что до последнего, даже учитывая меч и прочие особенности противника. Все равно быть мне быть порубленной мечом, в конечном итоге. Кидаю быстрый взгляд на то, что недавно было живыми разбойниками: лежать мне возле вас, ребятки. Безумное решение противостоять этому убийце подкрепляется мрачной решимостью на грани сумасшествия.

Уже имеющееся продолжение - смотрим в комментах.