К чрезвычайно серьёзным людям у меня всегда особое отношение. Есть какой-то порог, после которого серьёзное отношение к чему бы то ни было переходит в загадочную драму, затем в ДРАМУ, и дальше остаётся только фарс. И чем дальше персонаж за порогом, тем сильнее мне хочется его рассмешить или как минимум самой посмеяться. Жуткое дело, потому что я сама иногда драматизирую так, что потом без стыда и не вспомнить.
Или вот моя хвалёная категоричность, чьи ноги растут из той же *адницы. Стоит мне распалиться, стать эдак поворотясь в три четверти и начать вещать о правильной жизни, всё, пиши пропало. Благо бы я жила как говорю, так нет же. Ради красного словца я папу, может и пожалею, а вот себя... Папу я очень берегу, он сейчас заболевает, и я даже прервала уроки флейты, уж очень ему пока не нравятся эти отдельно взятые ноты. Кстати, почему схема распальцовки, вложенная в комплект флейты, и схема по урокам местами не совпадают? Озадачена.
После пылких речей бывает ужасно стыдно, как я уже сказала. Буквально пары часов хватает, чтобы оценить: словами шуршать я весьма горазда, а вот действовать так красиво, как шуршу, способна далеко не всегда. Язык мой, а ещё точнее, мозг мой — не враг, конечно, но скучать не даёт.
На этом Шахразада затыкается вовсе, чтобы пойти и хотя бы чуть приблизить дело к слову. Ибо отучить себя от излишнего говорения я не рассчитываю.
______
* Nota bene мы знаем, "bona", среди прочего, будет "честно", "честная": "заметь себе не столько внимательно, сколько честно" (начала учить латынь).