"Твоё место", глава 1, "Разминка ума", часть 5

[anda]

Ссылка на часть 4.

Впечатления о разговоре с Втлинеем полностью стёрлись спустя десять минут прогулки по улице Рогов. Подчистую скрылись под ворохом увиденных деталей. Здесь было всё. Разных видов и типов прохожие (великаны, тощие и крупные, карлики, едва заметные среди корзин или прилавков, и существа вовсе неописуемых форм), товары знакомые и загадочные, телеги и повозки, кьеу и иные ездовые животные. Вот в чём были нелады с окружающими… личностями: все местные выглядели, сказать, категорически по-разному. Случались, правда, внешне обычные люди, да и сооружения поражали разве что отделкой – и потому служили своеобразным фоном для всяческих диковин.

Читать.

Двигались мы на сей раз целенаправленно. Судя по тому, что я смутно помнила из вчерашних разговоров, Втлиней указал адрес другого шхаведа или нескольких. Размышляя, покачала головой – шха и специальные мастера, имеющие с ними дело, казались главной заковыкой творящегося вокруг бардака.
– Вон то, – я указала Тррхе на спутника одного прохожего, странное бестелесное создание, мутно висевшее у плеча человека, – это тоже шха?
– Оно, – коротко кивнул торговец. Существо словно узнало, что о нём говорят, и слегка потянулось в нашу сторону. Вот же пакость. Однако при внимании вполне получается выделять «злых духов» в толпе. То, что мой не был виден, тревожило. «Это не обычное шха», так, вроде, говорил вчера знавец. Интересно, а знавец – это тоже какая-то профессия? Пока особенно знающим он не представлялся, но судить об этом точно не мне.
Наконец мы прибыли по адресу. Тррхе сказал «будешь ждать» и зашёл в двухэтажное здание с массой пристроенных балконов, пёстро украшенных наличниками, резьбой и всякой мелочёвкой. Я встала на углу, чтобы не мешать прохожим. Буду ждать, куда я денусь, родной?
Скучать не приходилось. Шея и так почти болела оттого, что я крутила головой во все стороны. Например, из-за поворота слева вышла примечательная процессия. Разного роста и комплекции люди, одетые в одинаковое простецкое одеяние, что-то типа длинной рубахи. Самому долговязому она едва прикрывала колени, а пухлая низенькая дама была буквально обтянута тканью, как барабан, зато подол держала в руках. Мимо проехала телега, запряжённая меланхоличным кьеу и полная синекожими детишками местных «троллей». Козлы повозки опять пустовали, видимо, кьеу умнее, чем я думаю. Сзади донёсся хорошо знакомый «карр», но на одном из балкончиков обнаружилась не ворона, а какой-то расписной воробей. Под его насестом красовалась табличка: «Кóшска трóпа», а снизу была пририсована непонятная клякса, напоминающая помесь кота со змеёй.
«Кошска» была широкой улицей, и народу тут было порядочно, шум стоял знатный. Но тревожный низкий гул прошёл через всю гамму звуков как вилка через отбивную. Он исходил от здания напротив и чуть правее. С лёгкой настороженностью я двинулась было в ту сторону. Звук нарастал, вибрируя и словно двигаясь. Можно было заметить, как трясутся стёкла на верхнем этаже, но потом источник шума сдвинулся ниже. Прохожие приостанавливались. Не выказывая особенного беспокойства, некоторые поворачивали обратно. Я последовала их примеру – плевать на любопытство, дело явно пахнет ядом. Пока ноги несли меня к повороту с Кошски, гудение меняло частоту и громкость. Свернуть едва успела: низкие ноты разрешились оглушительным взрывом. Серая Рыба, что это?!
Из-за угла я увидела, что дверь дома и изрядная часть косяка оказались на улице, некоторые стёкла вылетели. Зеваки окончательно перешли из наступления в бегство – и меня поразило то, насколько спокойно они бежали. Пыль чуть улеглась, а из провала, что стал на месте двери, повалили на улицу настолько диковинные и неприятные создания, что и к гадателю не ходи – шха. Разнообразные до тошноты. Сперва знакомые мне сгустки и полупрозрачные пятна, а потом самые странные звери и гады, целая коллекция. Оборачиваясь, всякий раз успевала разглядеть ещё какое-нибудь пакостное создание. Под конец, изрядно расширив дыру, на Кошску вылез огромный… огр жизнерадостно-рыжего цвета в зеленых пятнах. И значительная часть воинства шха двинулась именно вверх, возглавляемая трёхметровым рыжиком.
Бежалось бодро как в лучшие дни юности, когда мне случалось уходить от стражников едва ли не каждую неделю. Но великан и его миньоны (несколько корягообразных коричневых существ, множество мутных тёмных сгустков и нечто, похожее на комок змей) догоняли. Я осмотрелась, готовая юркнуть в какое-нибудь здание или в узкий переулок, как вдруг заметила нечто интересное впереди.
Как герой дрянной баллады, посередь улицы замер знакомый мне мечник. Тот самый, что «утверждал убережность Брлграги и его енов» под Рустью. Я пронеслась мимо него, с интересом оборачиваясь через плечо. В голове всплыло слово «забойца», и я решила: сейчас что-то будет.
Честное слово, зрелище стоило того, чтобы приостановиться и, спрятавшись за опустевшими прилавками, понаблюдать. Суровый мужик обнажил меч и преградил путь рыжему огру. Тот остановился, рыкнул и принялся аккуратно обходить мечника, разминая ручищи. Его противник сделал обманный выпад, затем выхватил с пояса короткий кинжал. Размахнулся им, ещё припугнув пятнистое чудовище…
Досмотреть мне не дали. Приближались другие шха и я поспешила убраться, перепрыгивая лотки с корзинами. Хватит мне и своего, инкубы свидетели!
В очередной раз обернувшись, чтобы оценить разрыв, я обнаружила, что меня догоняет Тррхе на своей рогатой кобыле. Не успела обрадоваться, как этот прекрасный человек на полном ходу подхватил меня за шкирку и перебросил через седло как пустой мешок.
Вот где начался настоящий кошмар! В живот врезалась лука седла, перед лицом мелькали ноги кьеу, всё подпрыгивало и тряслось. Кое-как удержав голову (вот-вот оторвётся!), я заметила, что мы ко всему прочему едем обратно! Мимо пронёсся огр и увлечённо оборяющий его мечник, клубок змей и не пойми что ещё, дальше смотреть не было сил. Я всё быстрей съезжала вперёд, пришлось хвататься за что боги посоветуют.
Через некоторое время (до сих пор не знаю, какое же) всё прекратилось. Кьеу встало, я выпустила свою опору (ею оказалась нога Тррхе), и съехала, теперь уже назад. Ноги подкосились, пришлось уютно сесть прямо там же. Мутило знатно, живот и отбитые рёбра ныли наперебой. Как славно, что никакой еды не съела за утро! В голове помещалась одна только мысль: как бы набить лицо спасителю. Прищурившись, я взглянула на него снизу вверх.
– Вот ты и сволочь, ловец злых духов!
– Бывает, сволочь, – задумчиво согласился тот. – Крайние слова хочу уразуметь.
– Шхавед, ну. Помоги подняться.
Тррхе уверенно подхватил протянутую ладонь. Ноги держали слабо, я оперлась о плечо кьеу, не думая ни о каком там «затаптывании».
– Инкубы, что это такое было?!
– Шха… проявляли редкое единомыслие. Делают иначе обычно.
– Это они разнесли дом? Погоди, и эта рыжая громадина – тоже шха?!
Тррхе кивнул, затем спешился и как ни в чём не бывало двинулся куда-то. Кьеу аккуратно отстранилось, мазнув по ладони гривой. «Будем идти», бросил торговец, заметив, что я всё ещё стою на месте. Смущение ума не помешало повиноваться, скорее меня занимал не командный тон торговца, а странности местной фауны.
– Как вообще выглядят шха? – я даже догнала Тррхе, кое-как справившись с головокружением и прочим.
– Различно.
– Тогда как определить, что перед тобой именно шха?! Это же сущий кошмар. А если оно выглядит, как ночной горшок?
– Может. Ен видит внимательно, – добавил Тррхе, едва заметно качнув головой. Спасибо, что не добавил «прыга» сокрушённым тоном. Кажется, с моим тугоумием он смирился. И славно, я как раз собралась продолжить с глупыми вопросами:
– Хорошо. А если оно невидимое, как ен видит?
Черноволосый ничего не сказал, только красноречиво ткнул себя в лоб. Ну конечно, они же тут все – колдуны. Куда я попала, бесы! Если дома рядом с магами я ощущала себя жидкой козявкой, видимой на просвет, то здесь и подавно. Мы как раз вышли на более широкую улицу. Не Кошска, но что-то вроде, прохожих хватало. И каждый из них был способен «внимательно видеть» меня, шха на мне, и ещё инкубы знают что!.. Такое чувство, словно гуляю по городу голышом.
Неуютно оглядываясь, я поймала на себе пристальный взгляд торговца, что раздражало ещё сильнее. В напряжённом молчании мы прошли метров с триста. В тот самый момент, когда я готова была задать хоть какой-нибудь из остроумных вопросов прыги, Тррхе остановился и стал привязывать поводья кьеу к фонарному столбу. Затем скрылся за высоченной дверью ближайшего дома, не удосужившись объяснениями. Я вздохнула и осмотрелась. Возле здания, без труда пробиваясь через старую мостовую, росли какие-то кусты, в их тени торчала маленькая скамейка. Опустившись на неё, я задумалась, точнее, загрустила. Не знаю, что расстраивало сильнее: шха, лёгкая тошнота, дополняющий её голод или растерянность. Утренние любопытство и спокойствие потерялись где-то на Кошской Тропе, осталось ощущение чуждости всему окружающему и – вернувшееся желание выбраться и поскорее попасть в Ящероборец. Ничего, что денег нет, а ночное дело упущено. Вспомню былое, стану воровать кошельки и срезать запонки у ротозеев.
– Можно потрогать?
Звонкий голосок раздался так близко, что я вскинулась, напугав и нежданного визитёра. В шаге от меня стояла задумчивая деточка лет десяти. Босая, в коротком цветастом платьишке, с тонкими волосёнками, блестящими на обоих солнцах, и улыбающаяся. Мне некстати вспомнился ребёнок в Русти, который рыком ответил на мой отказ выдать пуговку с куртки. Напряжение разлилось по телу помимо воли.
– Ты ведь – прыга, а шха – другое, – незнамо с чего сообщила мне девочка, по-прежнему улыбаясь. Такое заверение ободрило.
– Чего потрогать-то?
– Тебя и потрогать. Стану рассказывать браднам, как трогала прыгу, – ребёнок открыто смотрел на меня, да так по-доброму, что я сдалась. Не теряя бдительности, протянула ей руку. Горячая ладошка быстро обхватила моё запястье, а через секунду дитя, довольно повизгивая, убегало. Оказывается на повороте улицы её ждала весьма похожая на девочку леди, видать, матушка. Глядела она на прыткое чадо довольно равнодушно. А я, как положено прыге, ошеломлялась: из-под цветастого платья девчушки торчал хвост. Даже два! Хвостатый ангел скрылся за углом, а я всё улыбалась. Надо же, есть приятные явления в этом бешеном мире, пусть и с парой хвостов.
Через полчаса вернулся Тррхе и жестом велел подниматься. С тяжким вздохом несправедливо обиженного я встала и тут же села обратно. Головокружение грозило уронить меня с внушительной высоты небольшого обычно роста. Я задумалась. А ну как это меня подкосило шха. Но причина была прежней – кусок хлеба за целые сутки, и кто угодно закачается с голодухи.
– Эй, – окликнула я торговца. Дождалась, пока он вернётся, чтобы не орать на всю улицу. – Пока я чего-нибудь не поем, никуда мы не пойдём.
Он просто кивнул, возвестил «там», указывая рукой через дорогу, оставил кьеу у столба и направился в ту сторону. Немного отсидевшись, я пошла следом.
Заведение называлось «Опáжна кулěмность», я сразу вспомнила вчерашнюю лекцию Бырло. Что-то про осень… Внутри было душно, тёмно и пустынно. Тррхе уже общался с низкорослым разносчиком, а я опустилась за ближайший столик, предвкушая. Торговец скоро прошёл мимо, к выходу, сообщив, что «будет возвращаться», а коротышка замер возле стола. Полагаю, он видел перед собой не симпатичную молодую особу, а дикую прыгу похожую на енов лишь отчасти. Я сжалилась над работником и попросила принести что-нибудь сытное на его выбор.
– Жареный фепр, – начал карлик так мечтательно, словно и сам не ел неделю, – с гнелой, жусом и картошкой.
Услышав про «картошку», я радостно закивала. Разносчик удалился. Странные совпадения, например, картошка, коты и другие слова языка или же вчерашние эльфы, в сочетании с ошеломляющими непривычными деталями – ну их, подумаем потом. Кто такой «фепр», и не расстроится ли с него мой желудок, вот что важно. Ведь я съем любую предложенную пищу, тут сомнений не было. А если и были, то рассыпались в прах, когда передо мной оказалась плоская деревянная тарелка. В ней царило, вылезая за края, дивно пахнущее луком рагу с кусочками мяса. И я воздала ему должное, пользуясь выданной лопаточкой. Странный привкус местных специй и неудобство прибора смогла заметить, только умяв половину блюда.
Увлечённая подбиранием последних кусочков, я гадала, кто из них «гнела», кто – «жус», и где же обещанная картошка. Вполне вероятно, этим словом тут и называют-то совсем иное что-нибудь. В этот момент ко мне за столик кто-то подсел. Нахмурившись, я подняла взгляд, и тут же расплылась в улыбке – это же Бырло!
– Прига кусаше так, – с явным одобрением заметил зверь, усаживаясь на табурет с ногами, со всеми ногами. Перестать улыбаться я не могла, всё-таки Бырло здорово способствовал хорошему настроению. Подозвав разносчика, он сказал: «Фепрово колено» и высоко поднял мохнатые брови.
– Бывав лы прига на Кошской етим светилом?
– «Светилом»? А, сегодня. Бывав, видав и удивляше, – ответила я в манере доляков, не зря же учила язык на родине, да пригодился он совсем не в Ящероборце. Стало смешно, – эти ваши шха устроили настоящее представление, – добавила, делая большие глаза. Бырло прогудел носом и усмехнулся. – Слушай, хочу спросить. Вы с Тррхе давно знакомы, да?
– Так, – Бырло растянул страшную пасть в открытой улыбке. – Десянь-шесь лазнэй.
– Что ему за дело до этого моего этого шха?
Мне было интересно очень многое. Спрашивать черноволосого не хотелось; этот скрипучий голос и словно сцеживаемые по неохоте слова не располагали. Бырло – другое дело, вроде бы добряк и душка. Задумалась. «Серое небо», напомнила себе на всякий случай.
Бырло начал гудеть ответ, но ему поднесли заказ и красное существо занялось едой. Огромная трёхпалая нога неведомого фепра была похожа одновременно на свиное копыто, гигантскую индюшачью лапу и телячий окорок, внушая восхищение. Аппетит Бырло вполне соответствовал здоровенной конечности, что была подана в шкварках и зелени. Отвлекать его казалось преступлением и я занялась своими делами. Когда разносчик вернулся, наполнив мой бурдючок и подав отдельный стакан с водой, спросила его о цене. «Десянь-два», с подозрением косясь на меня, сказал он и отошёл. А я полезла за монетой.
Мешочек кулей практически сам попал мне в руки, когда я дожидалась Тррхе на Кошской. Всеобщего единомыслия и исхода шха ещё не случилось, прохожие гуляли так спокойно и расслабленно, что удержаться от мелкой кражи было невозможно. Кошель был тощий, ну так на первое время-то хватит. Я развязала узел и выложила на стол двенадцать кулей. Бырло заинтересованно следил за моими подсчётами, на его ухе поблёскивала капелька масла. Почему-то эта деталь придавала обстановке уюта. Поулыбавшись, выложила на стол двенадцать неровных кругляшков и приготовилась звать носчика.
– Кулёма, – вдруг пробасил Бырло, умыв лапой то пушистое место, где верхняя губа ближе всего к носу.
– Знакомое слово, – припомнила и не преминула образоваться. – Что означает?
– Кулей шо сэна на полях, ен при кулях, – зверь указал на ровную линеечку, в которую я разложила монеты. – Разносише бывав у всторге.
– Погоди, – мотнула головой, чуя хитрость или пробел в знаниях. – Двенадцать… М, десянь-два.
Мой красношкурый сотрапезник низко хохотнул и отёр уши. А затем принялся учить прыгу считать. Указывая на кругляши страшенным когтем, проговаривал медленно «едын-два-тры…», но на седьмом сбился и сообщил «десянь». Последовали «десять-едын» и далее. Семеричная система! Инкубом наискось мой ум!
«Разносише» получил свои девять монет, деловито покивал и удалился. Бырло наслаждался успехами ученицы, я тоже получала удовольствие. Сытая, вовремя сэкономившая малую толику денег, в тепле и уюте заведения «Осеннее богатство». Злоключения утра незаметно сгладились, думы уступили место приятной тяжести в желудке, работавшем мирно и спокойно. Вот радость!

Ссылка на часть 6.