"Твоё место", глава 1, "Разминка ума", часть 4

[anda]

C удовольствием возвращаюсь к публикации своей истории. Я приняла решение такого плана: при всей надежде когда-нибудь научиться сносно писать, я не могу себе позволить всякий раз переделывать уже начатое, иначе рискую не закончить; посему, учиться буду в процессе. Пока, хвала богам, я на знакомой территории — заготовлено изрядно текста этой главы, и требуется довольно посильная сейчас редактура. Сюжет и главные вехи тоже готовы, и пусть-ка неуместный перфекционизм посидит в углу, даже если качеством главы будут отличаться.
Поэтому мы продолжаем путешествие ровно с того момента, каким я закончила третью часть. Части будут короче — в рамках блога мне это кажется уместным. Продолжать планирую в прежнем режиме — раз в неделю.

Ссылка на часть 3.

   Вдруг и разом навалилась копившаяся днём усталость. Куртка чуть не свалилась с пояса, пришлось надеть эту вымокшую тряпку. Бурчащий желудок напомнил о себе, пришлось успокоить его подмокшим хлебом, пока тот не превратился совсем уж в кашу. Стало лучше, но долгие часы пешей прогулки так просто не заешь. «Красоты и уселье» города, спрятанные под струями ливня, не слишком привлекали, хотя я и старалась рассматривать здания, арки, проулки. Запоминать наш путь бросила сразу – спустя полчаса или около того стало ясно, что мы не столько целенаправленно куда-то движемся, сколько… ну, гуляем, назвать, если б не погода. Надо понимать, Тррхе, занятый поисками «знавца», не очень-то был в курсе нужного адреса.

Читать.

   – Бырло, будешь держать, – обратился он к вислоухому гиганту, протягивая одну из снятых с седла сумок. Зверь осторожно принял её передней лапой, продолжая мягко двигаться на трёх. Из сумки был извлечён кольчужный мешочек, а уже из него – смоляно-чёрная мякоть, водянистая и трепыхающаяся. Неся размокающее вещество на вытянутой руке, Тррхе передал мне в руки поводья кьеу и пошёл впереди. При этом он водил рукой как лозоходец веткой и сохранял очень серьёзный вид.
   – Бырло – это тебя так можно звать? – уточнила я у красной громадины, подойдя к зверю поближе. Тот пробасил носом что-то одобрительное. – Это у него шха?
   – Оно, пакость, – буркнуло создание, сморщив переносицу. И дальше, прерываемый моими редкими вопросами, он рассказал, что Тррхе таким образом имеет обыкновение искать то, что надо найти. А потом, поскольку мы продолжали блуждать одного дома к другому, поведал ещё пару занимательных баек. Как, например, они вдвоём шли к «граду Гриханьску», и Бырло еженощно страдал от «смрадной вонишши», которую разводил Тррхе, регулярно сжигая что-то в походном костре. Профессия его называлась «шхавед», и такие мастера «извешно стараше понимати шха и делаши йим» всё, что требуется. А иначе странные и загадочные твари «закусаше свойго влдельца». После этих рассказов во мне проснулось странное чувство в отношении Тррхе, смесь уважения и брезгливости.
   Кажется, в какой-то момент я задремала на ходу. Потому что, когда из руки остро рванулись поводья кьеу, я сразу проснулась. Но скотину не выпустила, и это обеспечило её незабываемые впечатления – секундой позже меня опять вздёрнуло в воздух. В точности как днём, может, чуть пониже. Что, опять?!
   Я осмотрелась. С этой позиции было отлично видно, как устремились куда-то мне за спину Бырло и Тррхе, а также чей-то балкончик, украшенный растением типа герани с острыми клиновидными листьями. Балкончик очень подходил для моей новой идеи. Усилие магии держало мою куртку, стало быть, можно попытаться высвободиться. Мысль просто так висеть тоже была неплоха, но меня учили другому, а сзади слышались вскрики и непонятный шум. Кто знает, вдруг моя помощь окажется нелишней? Я потянулась мыском к балкончику, не отпуская «кобылу» (она вынуждена была стоять подо мной, влажно, с пеной пожёвывая беспокоящую её уздечку). Был балкон так невелик, что «геранью» пришлось пожертвовать, цветок ухнулся на мостовую, дополнительно напугав рогатое копытное. Более того, хозяин квартирки почуял беду: в окошке зажёгся свет, рама подалась вперёд, едва не спихнув мою ногу. Пожилой мужчина в трогательном кружевном чепце выглянул в узкую щель, но быстро увидел меня. «Прыга!», гаркнул он, и быстро ретировался внутрь. Что значит это бесово слово?!
   Вскоре я укрепилась на балкончике достаточно, чтобы вынуть себя из куртки, держась за её ворот, крепче всего скрученный колдовством. Зацепив лямку сумы и петлю поводьев мыском ноги, я вывернулась, совершила хитрый кульбит, приземлившись возле скакуна. Оценила обстановку.
   Задорная драка творилась в переулке. Милый моему сердцу бородатый безумец, выкрикивая быстрые тирады, атаковал Тррхе чем-то вроде невидимой плётки. Лужи вокруг вёрткого торговца взвивались брызгами. Контратак не следовало – черноволосый что-то искал у себя на поясе, не снижая темпа уворотов. Бырло лениво расталкивал двоих громил, что, видать, были на стороне блаженного. Я зло усмехнулась – вмешаемся!
   «Кобыла» нервничала и била копытом, грозя начать затаптывание. Вот и кстати.
   – Топчи! Давай, твоего отца! – гаркнула я в трепещущее ухо животины. Та выкатила глаза и, направляемая моим жестом, устремилась на голосящего мага. Тот как раз стоял спиной.
   Но реакция у него была что надо – одна краткая фраза из сплошных согласных, и он снова исчез. Скакун пронёсся мимо порожняком. Громилы бросились врассыпную, а мне на голову упала куртка. Подхватить её я не успела, пришлось доставать из лужи, вместе с сумкой.
   – И чего ему только надо? – риторически вопрошала я, отряхивая одежду. Толку в этом никакого, и так кругом вода. – И почему именно я?!
   На ум вернулись все наши встречи с бородатым гадом. Заныли рёбра – всего сутки назад он стащил меня с телеги, и вот уже третье, назвать, покушение!
   – Прига, – словно бы отвечая, пробасил Бырло.
   – И что это означает? – наконец, задала я мучивший вопрос. – Что это, «прыга»?!
   – Прига е стрнне кто-то, кто приходише в Жриф изснаружи.
   – «Из-» откуда?
   – Окромя Жрифа е другея земли, небесы, всякое другое. Ащщероборес, – добавил зверь.
   Вода хлёстко падала на нос, приходилось щуриться. Голова опустела. Сделалось неуютно. Указанный Ящероборец ухнул куда-то в глубины памяти, оставив после себя такую ясность восприятия, что я могла бы пересчитать шерстинки Бырло и капли дождя, застрявшие в них. «Другея небесы», мать их и отца инкубом поперёк.
   – Будем идти, – звонко сообщил Тррхе, вернувшийся с кьеу откуда-то из-за завесы ливня. В его руке покоился окончательно бесформенный осклизлый комок. Возражений у меня не нашлось.

   Мы проблуждали час или около. За это время я успела криво-косо прийти в себя и принять очевидное. Еженедельник «Своевременное Просветление», который я на той девятнице листала у Лилового в башне, безбожно врал. «Теория о существовании других миров, измирений, надмировых оболочек и подмировых образований» вовсе не «была опровергнута на последнем заседании Коллегиума Всесторонне Просвещенных». Чем они занимались там, на своём заседании? Пили брагу да гоняли зелёных бесенят?! Сюда бы хоть одного из «Коллегиантов», «точно обозначивших слабые места теории и приведших неоспоримые доказательства единства мира и его фрагментов»! Был бы почётной прыгой.
   Можно ли вернуться назад? Суккуб его знает. Оставался загадочный «знавец», которому следовало задавать вопросы.
   Дождь казался теперь ужасно чужим, может, даже ядовитым.
   – Здесь, – сообщил вдруг Тррхе. Он деловито уложил маслянистый сгусток обратно в кольчужный мешок, забрал у меня поводья рогатой бестии, и скрылся за углом. Бырло толкнул дверь, у которой мы так неожиданно остановились. Надо же, я-то думала, догуляем до утра. Рослое существо аккуратно втиснуло себя в проход, затем в сухой полумрак зашла и я.
   Темно было, хоть глаз выколи, даже после неосвещённой улицы. Повинуясь отработанным рефлексам, я потянулась рукой по стене, шаркнула ногой туда-сюда, присела. Двинулась вперёд и уткнулась в бок Бырло, неизвестно зачем остановившегося на полушаге. В этот момент зажёгся свет.
   Он исходил от кривой ветвящейся свечи, и вычерчивал сухое и чрезвычайно непропорциональное лицо… бес, а я даже не знаю, мужчины или женщины. Слишком гладкое, с плавными и одновременно тяжёлыми чертами. Хозяин дома облачился в ярко-зелёные одежды, держал себя прямо. Он (она?) напряжённо сжимал свечу и, щурясь, смотрел на Бырло.
   – Вхди, ишхан, – произнёс он (я решила пока считать, что это мужчина, из-за резкости черт лица и отсутствия каких-либо форм в районе груди; глубокий и ровный голос мог принадлежать кому угодно), – и прыга, входи.
   Бырло протопал чуть вглубь и уселся прямо на пол. Я осмотрелась. Комната была достаточно просторна, тут и там стояли табуреты и стулья всяких форм – ничего больше. Не зная, как тут принято приходить в гости, я, не спрашиваясь, выбрала себе сидение, подходящее хотя бы по росту.
   – Сиди-сиди, – сказал хозяин дома одобрительно. Лицо преобразилось, сделавшись чуть более миролюбивым, но сохранило непроницаемость. Оторвать от него взгляд не получалось: черты были очень странны, но обладали неясной гармонией. Высокий лоб и высокие же скулы, впалые щёки, подбородок длинный и широкий, выдающиеся надбровные дуги, глаза, выразительные и отрешённые одновременно. Уши, если они и были, скрывались под бесформенной шапкой, длинной, висящей за спиной как колпак.
   – Вы – знавец?
   – Знавец, – своеобразным ответом донеслось от входа. Это зашёл Тррхе. В свете пламени торговец выглядел так себе, мокрый и тощий. Хозяин пригласил войти и его, хорошо знакомой фразой «Будешь входить». Опять то же самое: к каждому знавец обращается по-своему. А ну как между привратником Рогов и этим типом есть какая-то связь? Ага, может они братья, хотя и не похожи… Мысли плыли вяло и вбок. Кажется, я засыпала.
   Как прекрасны те истории, в которых герой теряет сознание, устав от подвигов, и потом просыпается в мягкой постельке, чистый и надушенный, в компании парня или девушки, сообразно интересам. Мне такое не полагалось. Поняв, что клюю носом, я вскинулась, и чуда не случилось. Та же убранная стульями комната, те же странные личности. Тррхе выглядел более всего человеком, но вялый ум подсказывал, что обольщаться не стоит.
   – … снять. Это очень странное шха, и прыга, – рассказывал что-то хозяин дома. Его голос, глухой и мягкий, невесть почему напоминал полированное дерево. Слова встречались знакомые, на их значение я решительно плюнула. Хорошо, что только в мыслях.
   Тррхе слушал, Бырло, похоже, беззастенчиво дремал.
   – Я буду указывать тебе других шхаведов на утро, – продолжал речь знавец. Какая-то догадка вяло шевельнулась на задворках ума, и умолкла. Правильно, вдруг подумалось, не шарься по задворкам в столь поздний час, мысль. Кажется, над этой глупой шуткой я хохотнула вслух.
   – Прыга, – обратился знавец, горделиво повернувшись ко мне всем корпусом. Стоящий, он теперь казался выше, хотя, вроде бы, раньше таким длинным не был.
   – Слушайте, – собравшись, сказала я, – у меня имя есть. Я всё понимаю, другие земли и другие небеса, всё так… Меня надо звать Одра.
   – Одра, – кивая, сказал знавец. – Вижу, тебе нужно спать. Поднимись по лестнице, – он плавно указал куда-то за груду меха, которой был свернувшийся клубком Бырло, – комнаты увидишь. Выбери одну, и там спи, до тех пор, когда проснёшься.
   – Спасибо, – благодарность получилась предельно искренней. Ещё бы помыться, но это не было желанием, скорее планами на далёкое будущее. Я поднялась со стула, и вот после этого как раз забылась настолько, что потом нашла себя уже на пороге комнаты. Плечо плавно съезжало по притолоке, о которую я, видать, опиралась секундой раньше. Не желая проверять другие помещения, вошла в это, обнаружила что-то мягкое на полу, по форме напоминающее чью-то неровную шкуру. Надеюсь, в ней нет каких-нибудь местных блох или шха!

   Когда-то, очень давно, я просыпалась на надушенных простынях, свежая и отдохнувшая. Потому, очевидно, что отдыхать было особенно не от чего. Дочерей успешного военного не принуждали тяжело работать. Фантастическое богатство обошло нас, но свои дом и сад у нас были. Сестрёнка помогала вести счета у дальней родни матери, меня готовили на подмогу двоюродному брату отца, в дипломатический корпус. Языки, в том числе дольский.
   Почему я сейчас про него вспомнила?
   Вокруг было мягко и душно, откуда-то пробивался свет, тонким и метким лучом сияя в правый глаз. Я сдвинула голову и сонно осмотрелась. Выходило, что я лежала на полу в просторной пустой комнате со скошенным потолком. Кроме шкуры, в которую я была завёрнута целиком, тут находилась моя одежда, любовно развешенная на гвозди по стене. Сумка, вывернутая, висела по соседству, нож, бомбочки, склянка, верёвка и расчёска лежали рядочком внизу. Хорошо, аккуратно и всё на месте. Просто картинка.
   Где ж это я?
   Некоторое время позволительно было поглупить, а потом воспоминания решительно заполнили голову. «Другие земли, другие небеса», город Роги, сердце, м-м-м… , Спадной Страны, дом знавца. Третий день посреди неизвестного кошмара, оказавшегося целым миром, которого не могло быть. Серый свод, два солнца, кьеу, шха, Бырло и Тррхе, и неизвестно, кто из них страшнее. Да, я – прыга. Словцо-то, бес побери.
   Снизу загрохотали. Это окончательно развеяло утренний туман в голове. Подъём был нежданно тяжек – перекатившись, я вспомнила, что у меня есть рёбра и что им досталось. Кое-как оделась и аккуратно (мало ли) спустилась вниз. Источник шума обнаружился посреди полупустой комнаты с креслами и стульями. У стены был диванчик, на нём, гордый и прямой как палка, сидел знавец. Он быстро обернулся на меня, и снова замер.
   – Доброе утро, – слегка растерявшись, сказала я.
   – Такого утра тебе, – отозвался он и умолк.
   – Ответите на мои вопросы?
   – Можешь задавать, – произнёс он через пару секунд.
   Разговор с ним вышел знатный. Хозяин дома долго и сосредоточенно размышлял над каждой репликой, а потом быстро проговаривал ответ, запинаясь о некоторые слова и ловко справляясь с другими. Кое-что в его ответах показалось мне очень интересным, остальное расстроило. Во-первых, он не имел никакого представления о том, как прыга может вернуться домой. Не знал он и того, как снять сидящее где-то на мне (в печёнках, вот где) таинственное шха, которое «пока не вредит, но может». Он даже не был в курсе, куда именно провалились оба мои «сопутнеше» и когда будут назад. Зато выяснилось, что прыги здесь случаются, один живёт где-то во Фрышском Плыхе (где это? не успела спросить). И есть легенды о том, как прыги уходили отсюда (восвояси или к бесам в котёл, вот вопрос). Один фрагмент беседы особенно запал мне в душу.
   – Что такое шха? – вот о чём была речь. Знавец долго глядел на меня молча, прежде чем ответить.
   – Говоря по-твоему, это злые духи.
   – То есть, что значит, «говоря по-моему». Откуда вы знаете, как говорить по-моему, читаете мысли, что ли?
   Ещё пара минут отстранённого молчания.
   – Получается, можно сказать: «мысли читаем». Мы, ены, чувствуем друг друга… по-особому. Ты… в чём-то похожа на нас, немного чувствуем тебя.
   Это многое объясняло. Например, то, что и этот дядька (наверное, всё-таки дядька), и тот пожилой привратник Рогов обращались к каждому своим говором. То, что и головорезы с дороги, и жители Русти и Прирогов безошибочно определяли моё местоположение и сторонились, как чужачки. Ещё подумалось: выходит, я так хороша, что сумела скрыть своё намерение и украсть нож у таких тотально бдительных… «енов». Я для себя решила, что «ены» – это «люди» на местном наречии. Или что-то близкое, поправилась, глядя на знавца. Он снова замер с некой позой и выражением лица. Очень странный для человека, это верно.
   Голова разнылась спустя полчаса беседы, прерываемой неловко длинными паузами знавца (я узнала его имя, нечто похожее на Втлиней или как-то так). Мы как раз выясняли, что я видела по дороге оттуда, где оказалась сразу после своего мира. Хозяин дома проявлял сдержанное, но очевидное любопытство в отношении моего дома, я отвечала полной взаимностью. Обнаружилось, например, что «ших наффа» – это неприличное слово, сказать даже, срамное. Его значение, увы, так и осталось тайной. Мой собеседник взял очередную минуту молчания, я изнемогала. Снаружи доносились любопытные звуки, вслушавшись, можно было представить, как нечто тяжёлое волоком тащат по брусчатке.
   И верно. Звук приблизился, входная дверь распахнулась, на пороге предстал торговец шха. Тррхе вошёл боком, волоча по земле одну из тех клетей на цепочке. За проволокой помещался комок мутно-красной темноты, подвижный и тяжёлый, судя по усилиям торговца. Громыхая ношей по деревянному настилу, он втащил клетку в комнату и передал свободный конец цепи хозяину дома.
   – Так, – сказали одновременно знавец и… шхавед, так называлось это ремесло, если суккубы не отняли мою память.
   Затем Тррхе внимательно воззрился на меня, и глядел, не мигая, с минуту. Ещё один, отца его, задумчивый тип. Или он пытается «почувствовать» меня «по-особому»?!
   – Будешь собираться. Твоё шха нужно мне, буду забирать.
   Я не имела ничего против, смена обстановки выглядела весьма и весьма привлекательно, а шха тревожило. Быстро подхватив сумку, двинулась следом за «собирателем злых духов». Реплика знавца «возвращаться скатом в этот дом и говорить дальше» поймала меня за дверью. Пришлось развернуться, сказать «да» в узкую щель, и порадоваться пусть временному, но дому. Инкуб побери, обзавожусь знакомцами, вот уж и в этом ужасе меня ждут в гости.

Ссылка на часть 5.