"Твоё место", глава 1, "Разминка ума", часть 3

[anda]

Ссылка на часть 2.

   Белёсое солнышко догнало своего яичного собрата, и они оба воцарились в зените, окружённые пучками облаков. Как раз в этот момент очередная роща осталась позади, а нам открылось «немного домов на месте», видимо, Прироги. Расположением и площадью похожие на Русть, Прироги лежали на склоне холма – вот уж странно. Обычно поселения располагают на ровной местности либо целиком на возвышенности. Но бесы их знают, вдруг это некая военная хитрость, или я чего-то плохо понимаю? Город, мне бы город, там я сориентировалась бы лучше.

Читать.

   Но посёлок от нас отделяло ещё миль около двух, а ноги уже порядком оттоптались.
   – Трр-хе, привал, – сообщила я, решительно сворачивая с дороги к иссохшему поваленному дереву. На мою радость, попутчик возражений не имел, без примечаний последовав за мной. Боги – свидетели, когда этот тип молчал, он был вполне ничего.
   Со сладостным стоном я опустилась на шершавый ствол и прикрыла глаза. Хотелось помыться, а затем поваляться на кровати, следом поесть супа и снова развалиться где-нибудь. Вечером славно бы в качестве тренировки слазить туда-сюда по городской стене, пробежаться… Я отчаянно скучала по Ящероборцу. Воздух тут был не в пример лучше, это да. Но привычных вещей не хватало. Узкие улицы, прохлада, полумрак, людные рынки, тихие палисадники, широкие кварталы центра, мрак и ужас бедняцких районов. Выкрики стражи, громкий цокот копыт по брусчатке, шумные ярмарки, весёлые пьянки с менестрелями всех пород и талантов. Холодное разбавленное вино и горячие индюшачьи окорочка, краденая груша и…
   – Считаю, будем идти.
   Твою-то мать с папашей, подумала я, открывая глаза. Только успела вздохнуть пару раз, уже «будем идти». Жилистая спина попутчика удалялась. Пришлось догонять.
   – Ты медленно ходишь, – сказал торговец через полчаса. Прироги за это время стали ближе, но не слишком. Я раздражённо воззрилась на Тррхе. Медленно? И это мне сказал человек, с привала ехавший верхом?!
   – Будь на твоём месте, я бы тоже так сказала. Потому что это твоя скотина едет слишком резво. А я иду как иду. Если не доволен, – добавила с усмешкой, – слезай, дай другим покататься.
   Торговец задумался. Надо полагать, он понимал меня так же скверно, как я его.
   – Так, – сказал тип согласно, и спешился. Одобрительно кивая, я закинула себя в седло, и стала поудобнее устраиваться, но замерла, когда торговец добавил:
   – Моё кьеу может испугаться. В случае, когда скинет, будешь остерегаться попадать ему под ноги, старательно затаптывает.
   Кое-как сдерживая недобрый хохот (а ну как испугается, зараза?), кивнула и перестала ёрзать. Сидеть было не слишком удобно, как поперёк дивана, но шаг у существа оказался лёгкий и мягкий. И то хвала богам. Торговец потянул рогатую бестию вперёд, и мы продолжили путь. Через несколько минут я отметила, что серый действительно идёт куда быстрее, и готова была признать свою несостоятельность, как пешехода. А потом кое-что в приближающемся пейзаже смутило меня.
   Прироги были близко – в отличие от Русти, вход в поселение отмечался воротами, распахнутыми и косыми настолько, что они едва ли могли закрыться. У ворот стоял рослый громила, такого же синюшного типа, какого был давешний владелец топора. Вид он имел совершенно бандитский, косая рожа и устрашающие наручи роднили его с одним моим приятелем из наёмников. Тот был полутроллем, посему я решила, что синяк будет из местных камнеедов. Сейчас бирюзовая гора мышц была занята делом – не пускала в Пророги… А вот и то, что смутило меня на подъезде. Эту спину запомню надолго. Её владелец прошлым вечером скинул меня с телеги и болезненно протащил по земле. Заныли рёбра и локти.
   Склонилась – с высоты зверя, названного «кьеу», тянуться пришлось заметно – и привлекла внимание своего попутчика.
   – Слушай, Тррхе, вон тот тип меня вчера здорово обидел. И, кстати, шха это, или как его, он в меня и кинул. Не хотелось бы снова с ним сталкиваться.
   Но я, похоже, опоздала с решением вопроса. Ещё не договорила, а вместо спины ко мне оказался обращён заросший лик этого ненормального. Нас разделяло меньше фарлонга, я опасалась новых бросков «шха», равно как и других снарядов, поэтому приготовилась спрыгнуть со спины скакуна.
   И опять не успела. Бородач что-то там крикнул, и меня резко подбросило в воздух. Ах ты, инкуб тебя отымей, колдун!
   Заклинание задержало в воздухе мою куртку и меня в ней. «Кобыла» подо мной пришла в ужас, гаркнула басом, и, вырвав поводья, дала тягу прочь от посёлка. Тррхе, разумно не пытаясь её остановить (такая туша!), осмотрел диспозицию и направился к бородатому. Мне делать было нечего, и я продолжала котёнком висеть в трёх ярдах над землёй. Бросать отсюда бомбочку или склянку – ну, попала бы даже, и что?
   Тррхе приближался к колдуну как-то очень по-хозяйски, а вот блаженный маг начал нервничать. Он пару раз взмахнул руками, но без видимого эффекта. Торговец коротко окликнул рослого колдуна, продолжая подходить.
   Сейчас что-то будет, не без куража подумалось мне.
   И точно! Маг визгливо проблеял что-то сложное, непонятное, и напряжение заклятья исчезло с куртки, напоследок резко мотнув меня в сторону.
   Время растянулось, я вспомнила разом все уроки падения, когда-либо выпадавшие на мою долю. Извернулась в воздухе, стараясь приземлиться на все четыре конечности. Что они были отбиты ещё вчера, я вспомнила, коснувшись земли. Пришлось кувырком откатиться вбок – финальный швырок заклинания был что надо. В глазах затемнело от боли, рёбра подтвердили, что им тоже досталось.
   Вдохновенно ругаясь, я поднялась на ноги, стараясь оценить, что как.
   В видимой округе остались только Тррхе и бирюзовый страж ворот. Колдуна не было ни между ними, ни в обозримом пространстве поблизости. Переместился он, суккубий потрох, что ли? Я вспомнила ещё несколько уместных фраз и не стала сдерживаться.
   – Что это, «сранец»? – с неподдельным интересом спросил подошедший ближе Тррхе.
   – Не «сранец», а «за-…». В общем, непристойно ругаюсь, – смутилась я, пытаясь одновременно размять ладони, локоть, бок и коленки. – Что ему надо, этому пёсьему психу?
   – Сомневаюсь отвечать сейчас, – кареглазый задумчиво повёл головой, и вернулся к дороге. Там он стал громко кликать «лошадь». С его удивительным голосом это оказалось плёвым делом, правда, у меня заложило ухо. Зато наконец стало понятно, что в звуке, который издавал этот замечательный человек, были и низкие, и высокие тона. Одновременно. Во время разговора, видимо, тоже, только тише. Да, а человек ли он?
   Зверь вернулся нескоро. На меня уродливая тварь косилась с опаской, и взаимно – затопчет, поди, при первой же возможности. «Старательно», вспомнилась мне формулировка Тррхе. На морде «кобылы» эмоции читались с трудом, низко посаженные глаза и широкие «щёки» сбивали с толку, словом, залезать в седло я не спешила. Да и идти было недалеко. Тррхе что-то пробурчал синекожему, кивнув на меня, и мы оказались в Прирогах.
   На площади торговля шла несравненно бодрей, нежели вчера в Русти. Поселяне толклись, ругались, хохотали и попрошайничали с большой любовью к делу. Нас толчея касалась мало – с одной стороны широким боком оттирала зевак «кобыла», с другой народ смиренно сторонился меня. Это было не очень приятно, словно я паршивая или ещё что.
   Разнообразие товаров и внешности торговцев и покупателей кружили голову. Люди тут выглядели кто как умел, и фасоны одежды, пусть бедной, были на любой вкус. Не говоря о всём том, что продавалось и обменивалось. Глаза разбежались, но спустя секунду взгляд мой выхватил среди прочей ерунды лоток со сталью. Ножи, тесаки, стилеты и кортики на любой вкус, самого разного качества. Один средней длины кинжал особенно приглянулся, я аккуратно и плавно вывернула в сторону прилавка.
   Воровать на улице меня учили пять лет назад, первым делом. Задача не только в ловкости пальцев, но и в определённой отрешённости. Чтобы никто даже не заподозрил моих намерений. Охранительные маги, приписанные к городским патрулям, постоянно бдили, ориентируясь на гадания. Карманника и вора-лоточника вычисляли по куражу, напряжению и сосредоточенности на желаемом предмете. Иногда так ловили покупателей, но подобные ошибки оправдывались успехом предотвращения настоящих преступлений.
   Войдя в хорошо знакомое состояние, я стала разглядывать группу бедно одетых гномов, стоящих возле выхода с площади. Гномы, судя по внешности, нищие невероятно, о чём-то печально беседовали и передавали друг другу лепёшку, одну на всех. Лица их выглядели усталыми, и были перепачканы не то землёй, не то сажей. Булка кочевала из одних рук (тоже сплошь грязных) в другие, уменьшаясь в размерах и мелко крошась. Никакого имущества, кроме хлеба, грязи и одежды, у гномов заметно не было. Вид их, угрюмый и понурый, давал оценить степень недовольства собственной участью. Ещё бы, всякий гном из знакомых мне постоянно стремится к богатству, это же основной закон природы. Может, серое небо – это и странно, но золото есть золото.
   Когда я прошла мимо гномов, кинжал уже покоился у меня за поясом, скрываемый выпущенной из штанов рубашкой. Не позволяя себе больше ни думать о нём, ни тем более радоваться приобретению, я миновала задумчивых коротышек, и встала поодаль. Нужно было дождаться Тррхе, застрявшего где-то среди лотков. Он объявился только через полчаса, беседуя со сдержанным мужчиной-альбиносом, туго завёрнутым в какую-то простыню. Они разошлись, белёсый тип вернулся в толпу, а торговец прошёл мимо, бросив на ходу «Так. Будем уходить».
   Ну, будем.

   Погода опять начинала портиться. Облака стали шире и обрели вес, словно кошки по осени. Тррхе заспешил, но в это время мы как раз взбирались на высокий довольно холм, и я быстро сдалась.
   – Эй! – я окликнула спину торговца, удалившуюся достаточно, чтобы мне уже нельзя было ухватить её. – Силы на исходе.
   Сперва торговец предложил мне снова сесть верхом на «кобылу» (он, вроде, как-то её называл, но уже не помнилось, как), я даже взобралась в седло. Но тут обширный торс зверюги неведомо как сложился пополам, и мой зад начал съезжать с седла по внезапно выросшей горке. Не слишком ловкий кувырок, и вот коленки снова встречают грунт. Ругаться не было ни сил, ни дыхания, я только отползла подальше от «старательного затаптывания». Копыта твари, разделённые глубокими трещинами на три «когтя», внушали уважение.
   Обойдя «кобылу» кругом, я встретилась взглядами с Тррхе и развела руками.
   В конце концов, Тррхе неведомо как уговорил свою рогатую «лошадь» не слишком артачиться, и мы уселись на неё вдвоём. Седла, известное дело, на всех не хватило, и мне пришлось довольствоваться широченным крупом скакуна. Кое-как держась на тощий торс торговца, я не слишком съезжала назад.
   И не думать, не думать ни о чём. Это вышло так хорошо, что позабыла о ноже, о разнообразии местных жителей (что-то меня в них смутило ещё в Русти, но что – нет-нет, не думать), о каком-нибудь обеде, и вообще почти заснула. Потому что, когда круп иной раз порезче подпрыгивал, я выпадала из рваной дрёмы, дёргая Тррхе за пояс. В один из таких моментов и обнаружила, что мы забрались на холм, а точнее, на высокий разлог на вершине.
   А за «перевалом» открывался увлекательнейший вид. Я просила город, и получила его. Облокотясь о склон внушительной скалы, крупное поселение возлежало у её подножия двумя кольцами видимых даже отсюда стен. Широко раскинувшиеся выселки с пашнями и группами домишек, и город, опоясанный широкой рекой с водопадом чуть поодаль, представляли собой зрелище достойное, это точно.
   – Это Роги?
   – Роги, – кивнул торговец. – Будем туда к скату.
   Скат – это, надо понимать, закат, ничего трудного. Путь предстоял ещё немалый, мили три, и Тррхе подогнал заскучавшего было скакуна.
   Чем больше я смотрела на город (обзору мешала чёрная растрёпанная шевелюра – поднялся сильный ветер, воронья причёска Тррхе потеряла всякий вид и лезла мне в лицо), тем становилась задумчивей. С одной стороны, действительно скучала по Ящероборцу. Там держала все свои вещи, а также друзей-приятелей-конкурентов, там были работа, привычные забегаловки и квартира. Там не было странных шха (а ведь одно из них где-то «на мне»), а маги, полоумные или здравые, были по-домашнему привычны. Там я ориентировалась во всём, в чём надо, и владела какой-никакой профессией и репутацией. Тут меня именовали не иначе как прыгой, толку во мне было чуть, а уж ясности на счёт того, где я да что это за место, и того меньше.
   Но мне бесовски нравились Роги, по меньшей мере, вот так, издалека. Что там будет, ещё инкубы знают, но голову до краёв наполнял интерес, назвать его даже, восторженный. Страстное желание вернуться скорее в знакомую обстановку, обуревавшее меня вчера, отступало. С семьёй разъехалась очень давно, матушка, я знала, удачно вышла замуж, с отчимом меня мало что связывало. Оставшаяся в Ящероборце сестрица? О, никаких сомнений, с её данными хоть как-то пропасть – невозможно.
   Новое приключение казалось увлекательным. До тех пор, пока я, следуя глазами за телегой, которую мы обогнали, не обернулась назад, за плечо.
   Уходящая к возвышению дорога, не такая людная, как днём, видна была, как на ладони. По ней, догоняя нас, спускалось дикой внешности чудище. Оно бежало, и быстро.
   – Тррхе, сзади, – несчётный раз за поездку я потянула торговца за ремень и отклонилась, давая ему обзор. Готовая в любой момент ухватиться за пояс крепче – мне казалось совершенно логичным немедленно дать дёру.
   Но спутник, паче чаяния, не подстегнул «кобылу», а вовсе затормозил, велел слезать мне, и спешился следом. То есть, мы этого беса ждём, что ли?
   «Бес» был внушительных размеров грузным чудищем, покрытым ярким, пурпурным мехом, и нёсся вперед с грацией крупного хищника. Голова пригнута к земле, украшена начинающейся прямо от носа гривой да снабжена длинными, широкими ушами, что развевались от быстрого бега. Лопатки работали мерно и плавно. Мощные и крупные передние лапы внушали даже не уважение – оторопь.
   Пара минут, и оно остановилось возле нас, глубоко дыша.
   Рука моя непроизвольно потянулась за спину, и радостно нащупала нож. Оторвать взгляд от торчащих из-под нижней губы клыков не получалось. Тем более что при всей «сутулости» зверя, они были как раз на уровне моих глаз.
   – Алтррхейнт!
   Я подпрыгнула, и чудище воззрилось на меня добрым-добрым взглядом глубоко посаженных ярко-голубых глаз. Потом оно повернулось к торговцу, и продолжило:
   – Ми наблюдаэ, ти путешествуеше! – Зверь не открывал пасти, судя по дрожи ноздрей, говорил он через нос. Суккубы с инкубами!
   – Так, до Рогов, - ответил торговец миролюбиво. После густого, глубоко баса зверя голос Тррхе оказался металлически звонким.
   – Та ишшо при сопутнеше! – Продолжило существо, внимательно глядя на меня. С трудом понимая смысл происходящего, я невероятным усилием отпустила рукоять ножа и вернула руку из-за спины. Если это свои… Вот это свои, надо сказать! То есть, сказать действительно надо было хоть что-то, но я молчала, кое-как справляясь с изумлением. Казалось бы, всю жизнь я сталкивалась с самыми разными созданиями, не похожими на людей. Арахниды, кентавры и сильваны, им, бесам, несть числа. Но красная громадина, гудящая через нос с непередаваемым юго-восточным акцентом коренных доляков – это слишком.
   – Тык ми за вамы, – решительно добавил зверь, пристраиваясь возле меня. Мы продолжили путь втроём. Мои коленки мелко дрожали: меньше чем в полуметре от меня вздымались непривычным рельефом мускулы зверюги, мех на боках, украшенный чёрными подпалинами, иногда щекотал предплечье.
   – Та ми усэ гадав, твоэ то кьеу, либо не так: спина-то на йим сидеше странна, – забасил зверь, едва мы двинулись. Голос заставил меня поднять взор от мощных медвежьих когтей (зверь так и шёл на четырёх лапах) к морде. Ноздри ходили ходуном, гривка на переносице топорщилась. Его можно было бы назвать даже милым, если б не размеры и угрожающая пластика.
   – Що за добже дэнь! Заботы разрешив, пожрав, та ноне знакомца встречавше!
   На это замечание торговец даже улыбнулся – впервые за эти два дня. Видать, старые приятели… Начав понемногу отходить от ступора, я вдруг вспомнила о давешнем интересе. Вдруг сработает?
   – Хочу спросить, – начала я, обращаясь к зверю и ещё колеблясь.
    Ах-хо! Та прига може говорише! – Изумленно возвестило кошмарище, широко раздув ноздри. Такая манера произносить звуки снова ненадолго ввергла меня в молчание.
   – Спрашуай, – напомнило существо спустя несколько секунд.
   – Да. Я из города Ящероборец. Тут, – неопределённо обведя темнеющие поля перед Рогами, я попыталась намекнуть, сама не знаю на что, – о таком слышали?
   – Не так, – качнуло мордой создание и добавило, – Рогы славны град, можэ буде подходыть?
   Присмотревшись к зверю повнимательнее, я вдруг отчётливо поняла, что он шутит. Воззрилась ему в глаза для проверки, чем вызвала громоподобный раскат натурального хохота. Лохматище смеялось от души и тела, уши болтались, даже приоткрылась ужасающая пасть. Мне существенно полегчало.
   – Прига у нас нэдолго?
   – Я как-то пока не очень поняла, где это, «у вас», но второй день.
   – Ну як жеж, у нас е Жриф! – Не без гордости пустилось в объяснения косматое существо. Я сощурилась, улавливая все его слова и дивясь на говор, которым славились в Ящероборце лишь редкие маги из дальних провинций. Откуда тут, под серым небом с двумя бесовыми солнцами, такая речь? Но ладно…
   Он говорил до того, как начался сильный ливень – собирался он всю дорогу, а у выселок припустил во всю. Но прежде я узнала так много, что едва не позабыла всё, известное ранее.
   Итак, «Жриф», рассказал красный шутник, «е усё акруг». Не знаю, что он имел этим в виду, всё вообще, или государство, или остров, или ещё что. Местность, где мы сейчас находились, носила гордое название «Спадна Страна», и Роги у них тут были чем-то вроде столицы, «широки град». «Опажнэм у Рогах е кулёмность, красоты и уселье», сообщило мне создание, но было вынуждено свернуть восторженный рассказ, потому что я поняла только «красоты и уселье». Оказывается, мы встретились с местными названиями времён года. «Опажэн» – это осень, «е когда собираеше овошша та спэлои ягади». Следом идут «студэнь» (видимо, холодно), переходящий в «жутий студэнь», потом «лазэнь», дело венчает «жарыло», после чего всё повторяется. Словцо «кулёмность» похоронилось под этими названиями, я решила спросить о нём потом.
   – Та усэ оне свокупно е едын цельны лазэн, – терпеливо рассказывал зверь, строя сочувственные морды в адрес моей неосведомлённости.
   Зверь замолк, собираясь с мыслями и давая мне передохнуть. А потом осторожным каким-то тоном спросил:
   – А прига, ми слыхавше, ти можэ кули доставатише. Бо владев бы ми ишшо щетырьмядесянью, моглив бы телего покупаше.
   – Чего?
   – У Русти прыга, слышал, доставала из уха двадесянь кулей, – присоединился к беседе Тррхе, и продемонстрировал извлеченную из кармана монету. – Поддельных, слышал.
   Вот тут у меня окончательно улучшилось настроение: это же про тот фокус, который я показала возчику Рыбчику, или как его там! «Поддельных», надо же, подумала я, разглядывая неровный кругляш в руке торговца.
   – Это вот и называется «кули»? – уточнила я, показывая на неаккуратную монету. – Нет, дорогие, такого я доставать не умею.
   Вот после того, как мы это выяснили, и припустил дождь. Очень резко и так обильно, что Тррхе спешно водрузился на «кобылу», подождал, пока усядусь я, и резким свистом пустил скотину в галоп. Ушастый гигант без видимого труда поддержал темп – похоже, пробежка и сырость были ему в удовольствие. Вообще, это очень жизнерадостное чудище, решила, разглядывая его. Мех на боках существа намок и потемнел, топорщась пучками, гривка осела, уши брызгали во все стороны, смахивая набегающие капли. А морда хранила всё то же умиротворённое выражение. Мне бы так.
   Потому как настроению мешала сырость, мгновенно пропитавшая рубашку и набрякшая в закатанных рукавах – куртку я надеть так и не удосужилась, она, повязанная на поясе, тоже сырела. Круп скакуна стал невероятно скользок, и я уселась вплотную к торговцу – это не добавляло ровным счётом ничего, поскольку и он промок до нитки. Такими вот, отсыревшими и холодными мы прибыли к воротам Рогов, оставив позади залитые водой выселки. Камень первой линии городских стен, до ливня бывший белым, потемнел, башни укрепления выглядели донельзя сурово и мрачно. Меж ними – широкая арка ворот, а у прохода стоял одинокий человек, защищённый от потоков дождя навесом. Возле него задержались шедшие впереди нас путники, а затем настал и наш черёд.
   Лопоухий зверь миновал «привратника» первым, без малейших затруднений. А вот на мне этот пожилой мужчина с аристократической складкой у рта решил разразиться внушительным монологом, не столько длинным, сколько…
   – Прыга, вижу тебя, – начал он спокойным уверенным голосом. – Ты ознакомлена с тем, что с тобой шха, которым ты не владеешь, от которого не страдаешь, но которое способно причинить вред любому, кто окажется рядом?
   Мои брови полезли вверх – тут всё-таки умеют нормально говорить?
   – Да, я в курсе.
   – А ознакомлена ли ты еще и с тем, что я могу отговорить тебя вступать в пределы охраняемого от вольных шха города Роги?
   Такого оборота я не ожидала. Обернулась к торговцу, это точно его дело.
   – Это шха, считаю, мне будет помогать забрать знавец места. Знавец сейчас, знаю, в граде.
   Чинуша внимательно выслушал это заявление, и покивал, глядя на меня, как на диковинного клопа.
   – Считаю, это твоё так, – заключил он в манере торговца. – Это шха, разрешаю, будет вне твоей руки три дня, более – не так. Либо будешь забирать его, либо вы будете покидать град. – А затем повернулся ко мне, и добавил. – Твои цели от меня скрыты, хочу еще раз напомнить тебе, что город охраняется, и ценен для нас.
   Любопытно как он разговаривает, к каждому обратился на свой лад. А вот случись ему говорить с лопоухим, тарахтел бы по-дольски?
   Под аркой, довольно широкой и внушительной, было душно и гулко – с краёв струились настоящие завесы воды, ручьями льющиеся на землю. Интересно, что это за камень, обладающий такой удивительной белизной в сухом виде. Потолок прохода сохранил прекрасную яркость, а вот внешние стены башен, видимые из-под свода, побурели.
   Выходить под ливень не хотелось, но тут ведь не останешься. Мы миновали водопады, и оказались в «граде Рогы», как выражался красный зверь. Сразу за выходом из арки начиналась безбрежная лужа, но она меня не смутила – сапоги и без того хлюпали. Так что, спокойно пересекла её посередине, следом за Тррхе и его товарищем, имени которого, кстати, так и не узнала.