Это о книге Акройда "Лондон. Биография". Мне её только-только подарили, прочла всего-то страниц сорок. И уже влюбилась.
Любовь — то, без чего нет. Нет, и всё. Поэтому видно, что Питер Акройд — любит Лондон, и это действие, а не только состояние. И мы Москву, кстати, тоже любим. Только почему-то стесняемся об этом говорить. По крайней мере, некоторые. Она, вроде, по весне грязная, как дворовый пёс, такая грязная, что шаг за порог сделаешь, и уже весь ей уляпался. Непричёсанная какая-то, ветками спутанными из-под облаков топорщится. По идее, солнце должно украсить её — нифига подобного, только лучше видно всякую бумажку и пакетик, и плывущие белёсым льдом лужи. На ночь они устало ложатся на асфальт, засыпают, а днём снова продолжают плавное нисхождение к стокам. Лентяи.
Да, так я об Акройде. Захотелось купить карту города. Обоих городов, вот что. В Лондоне я никогда не бывала, а в Москве была всегда, поэтому — чуть ли не одно и то же.
Я люблю Москву по-своему, ногами. Самое классное место мы нашли, ещё учась в универе. Заведение наше возле Павелецкого, в здании, некогда вмещавшем женскую тюрьму (ею так и осталось=)). От Павеляги можно пешком, повторяя повороты рельс по соседним улицам, дойти до станции "Москва-товарная". Возле станции находится старая водонапорная башня, а дальше промзона, по которой ходить и интересно, и страшно. Окольными путями, сбиваясь у вывесок пустующих кафе, и мимо домов, в которых кто-то живёт, наверное, мы туда лазили между парами. В башне лестница вверх и хлам, бомжи присвоили. Такой вот лоскут города.
И дичь лесная мне нравится (деревня Василисино, шикарный лес с болотами), и город, и всякие провинции. И старые истории, особенно когда с любовью рассказаны.
Акройд дело своё знает. Карты в книге есть, но маленькие.